Искатели злоключений. Книга 1 - Каришнев-Лубоцкий Михаил Александрович. Страница 6

И, видимо, сжалившись над нами, после небольшой паузы добавила:

– Если вам не отвечают на ваш стук, нужно немного подождать и снова постучаться. Вдруг в первый раз вас не услышали? Выйди и повтори все сначала, Тупсифокс!

– Но это будет уже третий стук! – пискнул я и исчез за дверью. – Колоти теперь ты! – сказал я Пипу, оказавшись вновь в коридоре. – Я все пальцы себе отбил!

Мой приятель робко прикоснулся к дверной створке своим кулачком, и тут же мы услышали воркующий бас: – «Да-да, войдите!».

Мы вошли.

– А где ваше «можно?»? – довольно спокойно поинтересовалась у нас мадам Брюле.

– Можно? – как попугай, прочирикал Пип.

– Да-да, можно! – отозвалась сиреневая туша. И мы снова увидели блестящую авторучку в ее толстой огромной лапище. – За неумение входить в класс помоете и на черном входе лестницу. – Она быстро сделала какие-то пометки в своей тетрадочке и снова посмотрела на нас с нескрываемой радостью. – По-моему, мальчики, вы еще что-то забыли сделать?..

Мы с Пипом переглянулись.

– Да мы только что приехали в «Незабудку»! – не выдержал я и весь побагровел от негодования. Я всегда багровею, когда меня крепко достанут – такая у меня натура. – Какие могут быть у новичков дела?!

– Вы забыли поздороваться, – напомнила нам гнэльфина, способная дать по вредности сто очков вперед любому Пуппетроллю.

– Здравствуйте! – дружно гаркнули мы с Пипом.

И тут же услышали недовольный и даже немного обиженный бас нашей мучительницы:

– Что вы имели в виду, сказав «здравствуйте»?

– Ничего, мы просто поздоровались… – прошептал Пип, не догадываясь о том, что мадам Брюле поняла наше простое приветствие несколько превратно.

– А-а… Ну, то-то… – Сиреневая громадина склонилась снова над тетрадкой и что-то в ней нацарапала похожей на маленький шприц авторучкой. – Помоете заодно и коридор на первом этаже – ничего с вами не случится!

– За что?! – ахнул я, не выдержав таких изощренных издевательств. – Мы же поздоровались!

– Нужно было сказать «Доброе утро!», – криво усмехнулась мадам Брюле. – И еще кивнуть головой.

– Я кивнул, – торопливо пискнул Пип.

– Молодец, поздравляю с первым успехом! – Противная вредина положила авторучку на стол и откинулась слегка на спинку стула. – Садитесь, вы и так отняли у меня и у класса много времени. А это очень невежливо с вашей стороны!

Глава тринадцатая

Второй урок снова вела мадам Брюле. Но на этот раз Пип и я ей не подставились: едва прозвенел звонок, как мы оба уже сидели за столами на своих местах и терпеливо ждали, когда усядутся все остальные и в класс вплывет наша строгая учительница.

Тема занятий сегодня выпала, наверное, самая дурацкая из всех, какие только можно придумать: «Правила сидения, вставания, стояния и ходьбы». На втором десятке жизни меня начнут учить ходить и стоять! Да если бы одно это, а то еще будут обучать сидеть и вставать! Я хотел перемигнуться с Пипом, но когда взглянул на него, то понял, что ему не до веселья; мой друг сидел весь понурый и смотрел в одну точку – в широкую спину толстяка Ростбифа. «Наверное, думает о предстоящем мытье полов, – догадался я и печально вздохнул. – Но об этом лучше не думать: неприятности легче переживать, когда голова занята другими вещами».

Словно отгадав мои мысли, мадам Брюле решила отвлечь Пипа от грустных размышлений.

– Пип! – сказала она и внимательно посмотрела на моего друга.

Бедняга медленно потянулся вверх.

– Прекрасно! – обрадовалась учительница. – Не прошло и двух минут, а ты уже не сидишь, а стоишь! Прекрасно! – Мадам Брюле окинула оценивающим взглядом тщедушную фигурку юного пуппетролля и после небольшой паузы произнесла: – Тебе сколько лет? Сто? Двести? Триста?

– Двенадцать… – выдавил из себя Пип.

– Не может быть! Судя по твоей сгорбленной спине, тебе не меньше двухсот! Ну, хорошо: не меньше ста пятидесяти!

Пип напрягся и слегка выпрямился.

– Да ты у нас помолодел! – радостно воскликнула мадам Брюле. – Больше сотни годков тебе теперь не дашь!

Пип поднатужился и, сбросив с себя груз тяжких переживаний, выпрямился еще чуть-чуть.

– Чудеса! Ну, просто чудеса! – всплеснула ручищами заморская мучительница. – Наверное, ты знаешь секрет какого-нибудь эликсира молодости? Поделись рецептом, пожалуйста, с нами, Пип, мы очень тебя об этом просим!

Но мой друг решил таить глубокое молчание. Вытянувшись словно телеграфный столб, он стоял и слушал издевательские речи мадам Брюле. Наконец той надоело молотить языком, и она устало сказала:

– Садись, Пип. Ставлю тебе «3» с двумя минусами.

– Минус на минус дает плюс, – вспомнил вдруг ни с того ни с сего толстячок Ростбиф и сообщил об этом всему классу.

– У нас не урок математики! – взвизгнула сердитая гнэльфина. – Встань, Ростбиф, и выйди к доске!

Наш новый приятель выбрался, пыхтя, из-за стола и поплелся на «голгофу». Но на полпути к ней был остановлен громким окриком:

– Кто так ходит, Ростбиф?! Питекантроп или молодой пуппетролль?!

– Я так хожу, мадам Брюле, – спокойно ответил добродушный ученик. – Мне так удобно, вы не волнуйтесь!

– Нет, я буду волноваться! Моя обязанность – научить вас правильно ходить! Почему ты так сильно наклоняешься вперед при ходьбе, Ростбиф? Словно что-то вынюхиваешь, как собака-ищейка? И зачем так яростно размахиваешь руками? Ты же не на лыжной прогулке!

Ростбиф пожал плечами:

– Не знаю, мадам Брюле. Они у меня сами размахиваются. Просто не соображу, что мне с ними делать!

– Оторви и выброси, – посоветовал ему шепотом Лангет.

Но Ростбифу такой совет не понравился. В некотором замешательстве он посмотрел сначала на свою левую руку, потом на правую и неуверенно проговорил:

– Я попробую их попридержать. А если они начнут снова мотаться из стороны в сторону, я засуну их в карманы!

– Только этого не хватало! – ахнула мадам Брюле и даже слегка побледнела. – Держать руки в карманах – это верх неприличия!

– Ого, да наш Ростбиф, кажется, достиг определенных вершин! – прошептал, оборачиваясь ко мне, ехидный Лангет. – Он – настоящий пуппетролль!

Мадам Брюле открыла свою заветную тетрадку и что-то в нее торопливо записала. После чего весело сообщила Ростбифу:

– Присоединишься к Пипу и Тупсифоксу. Мыть полы на двух лестницах и в коридоре, пожалуй, многовато для двоих. Составишь им компанию. А теперь можешь садиться: отдыхай, Ростбиф!

И, не дожидаясь, когда несчастный страдалец доковыляет до своего места, это чудовище взялось за очередную жертву. Ею оказался Лангет!

Глава четырнадцатая

Вечером после ужина одна половина воспитанников пансиона двинулась в комнату отдыха играть в настольные игры и смотреть телевизор. Другая же половина разбрелась, кто куда: это были провинившиеся в чем-либо бедолаги, и у каждого из них было свое наказание – или вымыть пол, или подмести двор, или вырвать сорняки в цветочных клумбах, или… Да мало ли чего могли придумать изобретательные педагоги знаменитой Пуппефельдской «Незабудки»!

Нам четверым – мне, Пипу, Ростбифу и Лангету – досталось мытье полов на лестницах и в коридоре первого этажа. Лангет получил эту «награду» минут через пять после Ростбифа. Мадам Брюле влепила ему наказание за подсказки товарищу. И хотя Лангет попытался переубедить злую гнэльфину и пробовал доказать ей, что он не подсказывал, а критиковал своего друга, ничто не помогло бедняге: он тоже попал в «черный список».

– Интересно, что она царапает в своей тетрадке? – спросил Пип пухленьких толстячков, яростно надраивая тряпкой мраморные ступеньки парадной лестницы. – Оценки обычно в журнал ставят, я это знаю!

– Оценки в журнал, а наказания в «поминальник», – охотно объяснил ему, а заодно и мне, добряк Ростбиф. – Чтобы не перепутать, кому что поручено.

– Если у кого-нибудь за неделю будет более трех наказаний, автоматически влепляют четвертое, – добавил Лангет и отжал в ведро тряпку. – Если за месяц Пуппетролль заработал шестнадцать наказаний, то его «наградят» еще четырьмя. Система!