Орион - Бова Бен. Страница 41

Золотой бог щелкнул пальцами, и картина вселенной мгновенно исчезла. Они снова находились в абсолютной пустоте.

– Пусть тебя не пугают подобные эффекты, моя милая, – усмехнулся Ормузд. – Главное сражение происходит на Земле. Именно там решается судьба мироздания.

– Ты на самом деле веришь в то, что сейчас говоришь? – не унималась Аня.

– Моя вера и есть истина, – высокомерно изрек Ормузд. – Моя вера суть сам континуум.

– И сколько еще времени ты сможешь контролировать ситуацию? – спросила Аня иронически. – Неужели ты не понимаешь, что еще немного – и тебе придется признать свое поражение, независимо от того, хочешь ты этого или нет. Только слепой может не заметить, что силы Тьмы возрастают день ото дня.

– Все переменится, когда Князь Тьмы будет уничтожен.

– Из этого следует, что ты снова намерен послать его туда, – прошептала Аня, бросив взгляд на своего возлюбленного.

– Таково мое намерение, – холодно произнес Ормузд.

– В таком случае я пойду вместе с ним.

– Это неразумно, – заметил Золотой бог, пожимая плечами.

– Я люблю его! – возразила она.

– Но ты не можешь постоянно оставаться рядом с ним. Ведь он всего лишь игрушка. Прошу тебя, Аня, будь благоразумна.

– Я уже говорила, что он напоминает мне тебя, – горячо возразила она. – Пусть ему недостает твоего могущества и уверенности в себе. Он с лихвой компенсирует эти недостатки терпимостью и отвагой. И самое главное – он тоже любит меня.

Не в силах скрыть раздражения, Ормузд круто повернулся спиной к своей собеседнице и мгновенно исчез.

Бросив последний взгляд на Ориона, Аня неохотно последовала примеру Золотого бога…

Даже у бессмертных бывают свои слабости.

Возможно, поэтому они так охотно спускаются на Землю.

Часть третья

Потоп

22

Когда я открыл глаза, надо мной сияло голубое небо, покрытое легкими кучевыми облаками. Воспоминания о Каракоруме, Угэдэе и монголах казались такими же далекими и нереальными, как голубой свод у меня над головой. Только Агла как живая по-прежнему стояла у меня перед глазами. Ее нежный, мелодичный голос все еще звучал у меня в ушах, и аромат нежной, бархатной кожи кружил голову.

„Ормузд! – раздраженно подумал я. – Известно ли тебе, что такое страдание? Осознаешь ли ты, насколько жесток в своей целенаправленности?“

Тем не менее я ни на секунду не сомневался, что мне снова суждено встретиться с Аглой – Аретой, каким бы ни было ее настоящее имя. Мы оказались связаны с ней неразрывными узами, над которыми бессильно само время, не говоря уже об Ормузде или Аримане. Рано или поздно мы снова отыщем друг друга.

Приняв сидячее положение, я огляделся вокруг. Я находился на лужайке, покрытой сочной, шелковистой травой. Чуть в отдалении поблескивали серебром воды небольшой реки, в которых купались ветви стоявших на берегу деревьев. Воздух наполнял аромат цветов. Рай, да и только. Такой, каким он был до той поры, как Господу пришло в голову сотворить первого человека. Из высокой травы выскочил кролик и уставился на меня любопытными глазками. Он ничуть не боялся меня. Просидев так несколько секунд, он не спеша повернулся и исчез в зарослях кустарника.

Опустив глаза, я критически осмотрел свой костюм. Моя одежда на этот раз состояла из короткого килта и жилета. К плетеному поясу был прикреплен небольшой каменный нож. Закрыв на мгновение глаза, я попытался сообразить, где я мог оказаться на этот раз. Если принять во внимание слова Аримана, я продолжал двигаться против потока времени. Приоткрыв глаза, я еще раз более внимательно осмотрел нож, который продолжал держать в руке. Сомнений у меня не осталось. Он был сделан из обсидиана. Итак, я оказался в каменном веке. Ормузд не стеснялся. На сей раз речь шла не о каких-то жалких столетиях. Меня отбросили в прошлое на десять тысяч лет, если не больше.

Из ада термоядерного реактора к варварскому великолепию монгольской столицы и, наконец, сюда. Ормузд поступал последовательно. Чистая, покрытая сочной травой лужайка, погожее солнечное утро. Так вот каким был наш мир на заре своего существования. Эдем, где люди встречались настолько редко, что дикие животные еще не научились бояться их. Девственная, нетронутая Земля. Золотой век! Вавилон и пирамиды Египта будут воздвигнуты много столетий спустя, не говоря уже о чудесах Эллады и Древнего Рима.

Судя по всему, я попал сюда в самый разгар весны. В воздухе стоял непрекращавшийся гул многочисленных насекомых. Пели птицы. Очевидно, я оказался где-то в умеренных широтах, далеко за пределами холодного дыхания отступавшего ледника. Это был прелестный уголок Земли, безмятежный и на первый взгляд совершенно необитаемый. Впрочем, на сей счет я не тешил себя иллюзиями. Раз уж Ормузд послал меня сюда, люди здесь наверняка жили. А следовательно, где-то неподалеку находился и Ариман. Вероятно, именно этой мирной земле предстояло в ближайшее будущее стать ареной новых кровавых событий, новым ключевым звеном в бурной истории человечества. Князь Тьмы все еще не отказался от своих замыслов. Мне предстояло в очередной раз воспрепятствовать осуществлению его зловещих планов, а если представится такая возможность, то и убить его.

„Как обычно, любой ценой!“

Я начинал уже уставать от бесконечной игры. Что означала смерть для Аримана или для меня? Дополнительные страдания, новые утраты? Но даже эти понятия оставались для нас не более чем условными, превращаясь в своего рода правила игры. Мгновение смерти и начало нового цикла, вечная погоня охотника за своей жертвой.

Выбор у меня был невелик. Убить или быть убитым. Возможно ли положить этому конец? Неужели во всем мироздании нет уголка, где бы я мог жить в мире и спокойствии, как любой другой нормальный человек?

„Но ты – Орион, – твердил голос в моем подсознании. – Орион Охотник! Твое предназначение – вечно преследовать Аримана“. О каком покое может идти речь, если на карту поставлено само существование человечества? Сохранение пространственно-временного континуума! Возможно, сознание моего высокого предназначения и должно было льстить мне, но, увы, подобная мысль даже не приходила в мою голову. Вместе с тем я отдавал себе полный отчет в том, что у меня нет выбора, я должен слепо повиноваться воле Ормузда. Просить что-нибудь для себя, не важно – любви или покоя, абсолютно бессмысленно. В этом отношении бог Света ничуть не лучше Владыки Тьмы. Мне оставалось только выполнить его новое поручение, как бы я к нему ни относился. Но ощущение своего полного бесправия в извечном соперничестве двух противоборствующих сил вовсе не делало мою роль привлекательной. Я ничем не был обязан Ормузду. Если я и выполнял его задания, то только из чувства долга перед людьми. У меня не оставалось больше любви или даже уважения к богу Света.

Я спустился к реке, стараясь не поранить об острые камни босые ноги. На этот раз на мне не было даже сандалий. Мое и без того безрадостное настроение еще более ухудшилось, когда я припомнил, какой ценой мне удалось выполнить последнее поручение Ормузда.

„Боги всегда предпочитают оставлять грязную работу своим творениям!“

Склонившись к воде, я с удовольствием утолил жажду чистой, прозрачной влагой, после чего более внимательно обозрел лежавшую передо мной местность. Правильная цепочка крупных камней пересекала русло реки. Кажется, это были первые следы пребывания человека, которые мне удалось обнаружить. Я переправился через реку и начал медленно подниматься по склону невысокого холма. Поднявшись на его вершину, я в очередной раз осмотрелся. К югу от меня на значительном удалении сверкали вершины двуглавой горы. Над одной из них клубился слабый дымок.

Вулкан?

Сколько я ни копался в своей памяти, я не мог вспомнить ничего определенного, хотя и был уверен, что не раз видел изображение этих величественных гор. Махнув рукой на красоты природы, я вернулся к реке. Присев на берегу, я собрался немного отдохнуть, но смутное ощущение близкой опасности заставило меня поднять глаза.