Лилипут — сын Великана - Иванов Альберт Анатольевич. Страница 20

— Что? — не понял сначала Людоед, а потом по-стариковски пробурчал: — Живу со своего огорода.

В окне, оттеснив Гука, вновь стремительно возник Леший:

— И ещё мы торгуем лекарствами моего собственного изобретения. А охота? Ба-бах! — и домашнего гуся как не бывало! На десять метров от деревни отошёл — значит, дикий.

— Эй, Ведьма! — прокричал Людоед, усаживаясь в седло. Мотоцикл сразу же осел под ним.

Из трубы со свистом вырвался небольшой тёмный смерч, со стуком опустился во дворе и, юрко вращаясь, стал приближаться к нему.

Пальчик даже рот раскрыл от изумления — туда залетела муха, не нашла там ничего интересного и улетела. А малец и не заметил.

— Ну ты, парашютистка, полегче на поворотах, — сказал Людоед. Смерч закружился медленнее. Теперь можно было разглядеть Ведьму верхом на метле. Она остановилась локоть о локоть с Людоедом. Это была обыкновенная карга, знакомая нам по картинкам и фильмам. Только в очках. В круглых.

— Я здесь! — по-солдатски рявкнула Ведьма. Пальчик спрятался за сапогом Людоеда.

— Где ночью ходила, бродила, шаталась? — строго спросил тот. Пальчик робко выглянул из-за его сапога.

— Я летала в кино на вечерний сеанс, — проскрипела Ведьма. — А потом ночью в догонялки играла — с филином молодым. Тра-та-та-та-та! — затарахтел мотоцикл.

— Догнала?

— Ага.

— Тогда по коням! — скомандовал Людоед, подхватив Пальчика и посадив себе на шею.

Ведьма разместилась сзади на втором сиденье. Людоед скрючился за рулём, почти касаясь коленями носа. Мотоцикл сделал чудовищный рывок назад. Треск, грохот! Леший и Гук отшатнулись от окна…

Когда они снова высунули головы, во дворе уже никого не было, только колыхались клубы дыма.

Мотоцикл бешено мчался по лесу. Руки Людоеда крепко сжимали руль, а руки Пальчика — усы Людоеда. Ведьма лихо размахивала позади метлой, вероятно, заметая следы.

Мелькали деревья. Пуф, пуф, пуф… Из выхлопной трубы вылетали кольца серого дыма. Какое-то время они мчались следом, затем лопались и рядами толстых линий убегали назад.

Сладко спал в густой высокой траве медведь, положив под голову лапу. Вдруг — ррр-тра-та-та! — через него молниеносно перепрыгнул мотоцикл Людоеда и исчез. Ошалевший мишка подскочил и удрал в кусты.

Дрались на тропинке два очень диких кролика, строго по очереди отвешивая друг другу пощёчины. Ррр-тра-та-та!.. Драчуны ошалело подпрыгнули в воздух. С воем пролетел между ними мотоцикл, и оплеухи достались водителю. Крутой поворот! Людоед резко повернул руль влево, а Ведьма метлой — вправо. Мотоцикл с налёту врезался в дуб и рассыпался на запасные части!

На тропинке, вихляя, прокатилось одинокое колесо и упало на бок.

Отброшенный в сторону, Людоед, кряхтя, поднялся на ноги. Кругом — никого. Тишина…

— Ау-у-у, — закричал он.

— Тоже мне — гонщик, — послышался откуда-то сверху жалобный голос Пальчика.

Гонщик поднял голову. Малец висел на дереве, зацепившись штанами за сук. Людоед снял его и посадил на плечо.

— Ведьма-а… — завопил он.

— Ведьма-а… — басом откликнулось эхо. Внезапно из-за кустов раздался скрипучий голос:

— Чего разорался? Лихач! У тебя наверняка и прав нету! Бесправный лихач раздвинул ветки. На дне лесной ямы сидела Ведьма и жалобно охала.

— Больше на мотоцикл ни-ког-да не сяду. Меня, старую женщину…

— Но вы так молоды, — залебезил он.

— Этого не скроешь! — Она презрительно сжала губы и с трудом оседлала свою неразлучную метлу. — Но уж лучше я по старинке. И улетела, нарочно задев его по затылку метлой.

ЗАГАДОЧНЫЙ СГОВОР

Людоед пнул ногой разбитый мотоцикл и полез сквозь кусты напролом.

— Н-но, н-но! — командовал Пальчик своим «конём», держась за серьгу в его ухе.

Неожиданно «конь» остановился и повёл носом:

— Человеком пахнет!

— Двумя. И собакой, — уточнил Пальчик. Он стоял на цыпочках у него на плече, и ему было всё отлично видно.

— Понимаешь, насморк, — сконфузился Людоед и тоже встал на цыпочки.

За высокими кустами по просеке шли двое с охотничьими ружьями за спиной. Впереди петляла пегая собачонка, её длинные уши волочились по земле.

— Охотнички. Шляются где попало. Приходится присматривать. Вдруг на мой дом наткнутся…

Те двое, не спеша, приближались к дремучим кустам, за которыми притаились Людоед и Пальчик. Один из охотников был остроносый и длинный, как два составленных вместе бильярдных кия. Другой — крепыш средней упитанности с лицом трусливого живодёра.

В первом Пальчик сразу узнал посла — генерала Пафа. Ведь он видел вчера гарцующего на белом коне актёра, который, изображая генерала, был довольно точной его копией.

— Кто бы это мог быть? — тишайшим шёпотом размышлял вслух Людоед, глядя на генерала.

— Посол Двадцать седьмого государства, — прошептал ему на ухо Пальчик.

— Как же, читал про него в газете.

— А второго я не знаю.

— Не мудрено, он редко выходит из своего дворца. Это сам уважаемый Держихвост.

— Правитель нашего города? Я только слышал о нём.

— Тс-с… — приложил палец к губам Людоед.

Охотничья собака вдруг прижалась к земле и начала лаять на кусты, за которыми они прятались. Охотники, увлечённые разговором, остановились, не обращая на неё ни малейшего внимания.

— Очень хорошо, что мы можем с вами побеседовать вот так с глазу на глаз, рука об руку, ухо к уху, — сказал посол-генерал Паф. — В вашем дворце столько народу. И потом эти слуги, лакеи, секретари… Они вечно подслушивают, уважаемый Держихвост.

— Безусловно, — поддакнул Правитель. — Представляете, я ни на кого не могу положиться, даже на самых близких приближённых. Стоит мне хоть что-то узнать, пусть под самым строжайшим секретом, как об этом назавтра уже знает весь город!

— Верно, — подхватил Паф. — В соседней с нами стране Тридвадцатии всё дело сорвалось именно из-за этого. Поднялся ужасный шум, жители забросали нас бутылками, извините за выражение, с жёлтыми, скажем так, чернилами! Пришлось уехать.

— У нас такого не случится, — самодовольно улыбнулся Держихвост. — Все обожают меня. — И будто ненароком добавил: — Боготворят, как отца.

Людоед и Пальчик беззвучно рассмеялись за кустами.

— Но тем не менее, — с беспокойством заметил Паф, — надо соблюдать строжайшую тайну во всех наших секретах.

Собачонка, рыча, прошнырнула сквозь кусты. Людоед ловко схватил её за шкирку. Онемев от испуга, она на мгновение повисла в воздухе, а затем исчезла в глубоком кармане его плотной куртки.

Охотники даже не заметили исчезновения своей въедливой ищейки.

— Да-да, — сказал Держихвост. — Конечно, тайна.

— Никакого шума, — подчеркнул Паф. — Об этом должны знать только вы, я и мои троекратно перепроверенные люди. Учтите, это в наших-ваших интересах.

— Я думаю, остров Утиный на озере — самое подходящее место.

— Пожалуй, — согласился Паф. — Я смотрел по карте — абсолютно глухое место.

— Кроме охотников, там никто не бывает.

— Надо позаботиться, чтобы и охотники туда носа не совали. У меня всё продумано. Объявим заповедником…

— Это будет подозрительно, — перебил его Держихвост. — Все знают, что и на озере, и в этом лесу нет никакой живности — только утки да кролики. Правда, егеря врут, что где-то в чаще живет одинокий медведь, но…

— А оленей для чего я пригнал?! — торжественно произнёс Пиф-Паф.

— Для чего? — встрепенулся Держихвост. — Я ещё вчера хотел спросить. Много сена, извиняюсь, жрут. Моего.

— Не волнуйтесь. Выпустим их в самую чащу, обнесем её забором…

— Всю чащу? — ахнул правитель.

— Всю. В таких делах на заборы нельзя скупиться!

— Вам или мне?

Генерал оценивающе взглянул на него:

— Мне.

— Продолжайте, — благосклонно кивнул Держихвост.

— А вдоль забора поставим охрану, — продолжил Паф. — Ваших людей, — уточнил он. — Сформируйте специальный отряд из бывших стражников за хорошую плату. Не волнуйтесь, плачу я. Они и будут охранять новый «заповедник». Ну, а на самом островке будут дежурить мои личные ребята. Второй круг, так сказать. Мы их тоже, как и ваших, оденем в егерскую форму. Ну, эти зелёные кители, шляпы с перышками… Всех обманем, и тогда — полный порядок. Клянусь, мы добьёмся цели! — загорелся генерал. — Ляжем костьми!