Необыкновенная история о чудесной свирели и зеленом петушке - Шутов Иван Никитович. Страница 9

— Он благоволит вашему величеству, — улыбнулся император. — Хорошая примета.

Прокукарекав, петушок запел:

Альфонсино Тридцать Девятый позавидовал Урбану Крепкоголовому и решил предложить ему в обмен на чудесного петушка одну из провинций своего королевства. Но тут вдруг произошло такое, что навсегда испортило отношения двух царствующих особ, превратив их в кровных врагов. Наш петушок хотя и был необыкновенным, но имел привычки самых обыкновенных петухов: повернулся хвостом к голове Альфонсино Тридцать Девятого и выпустил на королевскую плешь содержимое своего петушиного желудка. Вельможи заволновались, сам император вскочил с трона и, схватив своего петушка, запер его в клетке. Свита Альфонсино Тридцать Девятого, взяв своего престарелого короля под руки, повела его в туалетную комнату. Сев на трон, император схватился за голову. Но его утешил первый министр. Потирая руки, он шепнул императору на ухо, что зелёный петушок здорово поубавил спеси Альфонсино Тридцать Девятому.

— А ведь верно! — обрадовался император. — Эта кичливая особа посрамлена. Моим петухом!

— Теперь держитесь твердо и ни в чём не уступайте королю, — посоветовал первый министр.

— Теперь я — скала, я — дуб, я — осёл, которого не переупрямишь. — изрёк Урбан Крепкоголовый. — И ни в чём не уступлю королю Альфонсино Тридцать Девятому.

Приведя себя в порядок, король пожелал побеседовать с императором наедине. Император принял его в своём кабинете.

— Я требую удовлетворения, — сказал король. — Требую казни вашего петуха, как государственного преступника.

— И не подумаю сделать это, — ответил император.

Король побагровел.

— Но ведь моей королевской особе нанесено оскорбление. И кем же? Каким-то петухом!

— Им это сделано без умысла, ваше величество.

— Нет, я в этом вижу злой, коварный умысел. Вы давно уже заритесь на моё достояние, на мою честь. Вы нарочно пригласили меня к себе, чтобы ваш петух уронил меня перед вашим двором. Вы выставили меня на посмеяние. Это должно быть смыто кровью. Если вам жаль петушиной крови, то вы заплатите за оскорбление кровью своих подданных.

— Как будет угодно вашему величеству, — ответил император.

Король оставил императорский дворец, хлопнув дверью. А когда короли хлопают дверью, то вскоре начинают греметь пушки.

Король Альфонсино Тридцать Девятый объявил императору Урбану Крепкоголовому войну.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

После удаления зелёного петушка из столицы королевства Двух Мечей, члены Сената задумались над тем, какую бы беду причинить Мартиниусу. Колбасник сказал:

— Часы на башне — гордость Мартиниуса. Нужно их испортить. Пусть они остановятся, а мы скажем, что они были плохо сделаны. Я берусь за это дело.

— Но ведь часы нужны нам всем, — сказал самый старый Городской Голова. — Как мы будем обходиться без часов на башне? Вот сейчас мы их видим из окна и знаем — наступила пора идти обедать.

— А солнце в небе зачем? — возразил жадный мельник. — Пока я вижу солнце, мне никакие часы не нужны. Без часов жили мой отец и дед, а что до времени, когда нужно идти обедать, то мой желудок безошибочно мне об этом напоминает.

— Хорошо, — согласились Городские Головы, кроме одного, самого старого. — Пусть часы на башне остановятся, обойдемся без них, зато наш враг Корнелий Мартиниус будет посрамлён и уничтожен. Мы объявим его обманщиком и прогоним из королевства.

Колбасник приступил к выполнению задуманного. Оставив в лавке торговать жену, он с бутылкой крепкого вина отправился к сторожу часов. Его каморка находилась в самом низу башни, здесь же был и ход к часовому механизму. Сторож-старик, сидя на пороге своей каморки, покуривал коротенькую трубочку.

— Здорово, куманёк, — сказал ему колбасник. — Скучная у тебя служба — торчать, как пень, на одном месте.

— Уж не думаешь ли ты меня повеселить? — спросил сторож.

— Угадал, куманёк. Сядем за стол и попробуем, что налито вот в эту бутылку.

— Да уж в такие бутылки воду не льют.

— Не будем терять времени. Слышишь, часы на башне бьют пять. Посидим, потолкуем. У меня к тебе есть дело.

Сторож и колбасник зашли в каморку и уселись за столом. Колбасник налил сторожу стаканчик. Сторож выпил. Колбасник налил ещё. Сторож выпил и стал веселее смотреть на колбасника.

— Что за дело у тебя?

— Выпей ешё стаканчик, тогда скажу.

— А сам почему не пьёшь?

— Не видишь разве, что я уже изрядно пьян.

— Похоже, — согласился сторож. — Лицо у тебя перекосило. Выпей ещё, может оно выпрямится.

— Нет, кум, ещё больше косит.

— И глаз у тебя совсем маленький стал, а другого вовсе не вижу. Ладно, говори о деле.

— Дело, куманёк, не уйдёт, а вот вино из бутылки уходит медленно. Ну-ка, ещё стаканчик! Теперь можно о деле… Есть у меня, куманёк, рыжая сука, без дома живёт, на дворе. Дом ей построить — разрешение у соборного звонаря надо просить, а звонарь уже неделю на свадьбе дочки гуляет, и звона в городе не слышно. Есть у мельника хороший ларь, дом из него для рыжей суки ладный бы получился. Да ларь муки полон, а муку у мельника никто не берёт. Дождя ждут. Придётся рыжей суке к звонарю на свадьбу идти, а когда звон в городе услышим, тогда и ларь мельника пустым станет. Да что суке на свадьбе делать, коли у неё ошейника нет…

Сторож таращился на колбасника, силясь понять, о чем тот толкует, и, ничего не поняв, после пятого стаканчика повалился головой на стол.

— Чудное говоришь ты, кум, — пробормотал он и захрапел. Колбасник снял с его пояса связку ключей, открыл дверцу на лестницу к часовому механизму. Лестница вилась на верх башни. Колбасник стал по ней подниматься. Он торопился поскорее испортить часы и уйти. Поэтому, не отдыхая, выбрался на верхнюю площадку и здесь остановился перевести дух. От площадки к большим и малым шестерням, к валам и молоточкам, звонившим в серебряные колокольцы, вёл мостик с железными поручнями. По этому мостику колбаснику и нужно было подойти к медным шестерням, сунуть в их зубья изготовленный дома дубовый чурбачок. Шестерни от этого сдвинутся с места, перестанут работать, и часы остановятся. Вынув чурбачок из кармана, колбасник вышел на середину мостика, но перед ним вдруг появился солдат с алебардой и загородил к шестерням путь.

Сперва колбасник опешил. Но, подумав, что солдат — это ничто иное, как сделанная Мартиниусом фигурка, которая каждое утро выходит из дверцы циферблата и делает алебардой на караул, решил, что бояться его нечего. Колбасник подошёл к солдату и сильно толкнул его в грудь. Но тот крепко стоял на ногах и даже не пошатнулся. Колбасник замахнулся чурбачком, чтобы ударить солдата, но, услышав за собой шаги, оглянулся. Сзади к нему подходил кузнец с молотом. Этот молот и опустился колбаснику на голову. У колбасника всё закружилось перед глазами. Второй удар свалил его на колени.

— Ой, ой, ой! — закричал колбасник. — За что вы меня бьёте? Я ничего дурного не хотел сделать. Я пришёл посмотреть… Ой, ой, ой!

Железные руки кузнеца схватили его за шиворот, выволокли на площадку и сбросили вниз. Пересчитав собственными боками все ступеньки лестницы, колбасник, как мешок, свалился на каменный пол башни. Он долго лежал, охая, не имея сил подняться.

А колокольчики наверху весело вызванивали: