Орион в эпоху гибели - Бова Бен. Страница 54

Миллионы лет проносились перед моим ставшим богоравным взором. Лишенная телесной оболочки, та сущность разума, которая и есть я, в мельчайших подробностях пронаблюдала, к чему привела гибель Шеола.

Не без изумления осознал я, что уничтожил звезду не полностью. Она была слишком мала, чтобы в единой вспышке стать сверхновой, пережить катаклизм, после которого не остается ничего, кроме крохотного пульсара. Нет, Шеол потрясла куда менее сокрушительная катастрофа, которую позднее земные астрономы назовут вспышкой новой.

Но все-таки сокрушительная.

Первый взрыв сорвал со звезды внешнюю оболочку. Шеол вдруг засверкал ослепительно ярко; сияние его стало видно за тысячи световых лет. Газовая оболочка звезды расширилась, охватив единственную планету Шайтан испепеляющими объятьями смерти.

Небо над этой сумрачной, пыльной планетой вдруг засветилось ярче тысячи солнц. Все, что могло гореть на ее поверхности, мгновенно запылало – деревья, кусты, травы, животные вспыхнули факелами. Но пламя мгновенно угасло, как только испарилась сама атмосфера Шайтана, сметенная в космос немыслимым жаром. Ничтожные капли воды, имевшейся на поверхности планеты, мгновенно выкипели.

Жгучий жар ворвался в подземные города шайтаниан. Миллионы рептилий окончили свою жизнь в муках, хрипя иссушенными, выжженными легкими. За считанные секунды весь воздух улетучился, и спасшиеся от огня задохнулись; легкие их лопались, глаза вылезали из орбит. Старейшие, крупнейшие патриархи издыхали, шипя и визжа от боли, разделив участь ничтожнейших из своих клонов.

Скалы на поверхности Шайтана плавились, горы растекались огненной лавой, стремительно застывая громадными стеклянными полями. Сама планета стонала и содрогалась от потрясавших Шеол катаклизмов. Ее каменистая пыльная поверхность совершенно очистилась от всего живого. В подземных городах остались лишь обугленные мумии, на века защищенные от тления идеальным вакуумом, уничтожившим все микроорганизмы на Шайтане.

Но то был результат лишь первого взрыва Шеола.

Тысячелетия пролетали в одно мгновение. Миллионы лет проносились за одно биение пульса. Нет, у меня не было ни глаз, ни сердца, но целые эпохи проносились передо мной, как кадры киноленты, прокручиваемой на невероятной скорости, а я взирал на них с божественной высоты своего положения в пространственно-временном континууме.

Шеол взорвался снова. И снова. Творцы не могли позволить этой звезде уцелеть. Энергия молниями била из межзвездной бездны, вонзаясь в самое сердце Шеола, раздирая его, как стервятник, выклевывавший печень прикованной к скале жертвы.

Каждый взрыв порождал импульс гравитации, ударявший по Шайтану, как гигантский молот. Я видел землетрясения, прокатывавшиеся от одного полюса мертвой безвоздушной планеты до другого, раскалывая ее поверхность грандиозными трещинами.

И наконец Шайтан распался. Когда Шеол сотряс очередной взрыв, планета беззвучно разлетелась на куски в гробовой тишине безграничного вакуума – в той тишине, которую так упорно хранили населявшие ее рептилии.

Внезапно Солнечную систему заполнили осколки, разлетавшиеся в разные стороны. Одни были размером с малую планету, другие – всего-навсего с гору. С изумлением и ужасом взирал я на то, как они рушились один на другой, взрывались, разлетались в щебень, отскакивали друг от друга, чтобы столкнуться снова. Рушились они и на другие планеты, бомбардируя красный Марс, голубую Землю и бледный, рябой лик Луны.

Продолговатая скальная громада пробила тонкую кору Марса. Растопленная титаническим соударением мантия извергла целые океаны горячей лавы, разлившиеся по лику мертвой планеты, воспламенила огромные вулканы, а те выбросили пепел, огонь и камни, усеявшие половину планеты. Потоки лавы пробили глубокие русла тысячемильной длины. Извергаясь, вулканы выбрасывали лаву и облака пепла выше тонкой марсианской атмосферы.

Я обратил свое внимание к Земле.

Сами взрывы Шеола почти не сказались на ней. С каждой новой вспышкой умиравшей звезды земные небеса озарялись по ночам северными сияниями от полюсов до самого экватора, когда плазменный ветер Шеола наталкивался на защищавшее Землю магнитное поле и будоражил ионосферу. Гравитационные импульсы, расколовшие Шайтан, не тревожили Землю – четыре миллиона миль, отделявшие погибшую планету от Земли, сводили гравитационные скачки почти на нет.

Но осколки Шайтана едва не убили на Земле все живое.

Целый миллион лет осколки Шайтана выпадали в земных небесах метеоритным дождем. Чаще это были крохотные камешки, сгоравшие в верхних слоях атмосферы и опускавшиеся на Землю невидимыми клубами тончайшей пыли. Но время от времени в сферу притяжения Земли попадали более крупные осколки, устремлявшиеся к ее поверхности, в падении воспламеняя целые континенты.

Снова и снова истерзанную атмосферу с воем пронзали куски камня и металла, будто полчища посланцев ада, потрясая Землю страшными взрывами. Словно миллионы водородных бомб, взорванных разом, каждый из колоссальных метеоритов ударял планету с такой силой, что сбивал ее с оси.

Упав на сушу, они поднимали облака пыли, покрывавшие целые материки, вздымавшиеся выше стратосферы и бросавшие тень на половину мира, погружая его во мрак, отрезая от солнечного света на долгие месяцы.

А если они рушились в море, то пробивали тонкую скальную кору океанического дна, добираясь до расплавленной мантии. На месте падения глыб веками вздымались фонтаны пара, заслоняя солнце даже плотнее, чем облака пыли от взрывов на суше.

Климат планеты претерпел существенные изменения. Некогда теплую воду морей на полюсах сковал лед. Уровень вод упал по всей планете, и обширные неглубокие внутренние моря пересохли вовсе. Жившие на мелководье существа погибли; вымерли и нежные водоросли, и могучие утконосые динозавры, лишившиеся естественной среды обитания.

А осколки Шайтана все сыпались на Землю, пробивая базальт коры, вызывая обширные землетрясения, углубляя трещины, пересекавшие поверхность планеты. С ревом вырастали вулканические цепи, раскалывались целые материки. У меня на глазах родился и вырос Атлантический океан, оттолкнув Евразию и Африку от Америки.

Гладкие равнины вспучивались горными хребтами, континентальные плиты материков сдвигались к наклонялись, климат неузнаваемо изменился, словно планета пришла в неистовство. На месте залитых водой низменностей и болот поднимались высокие плато, окончательно истребляя многие виды животных и растений, и без того пострадавшие от непрестанных ударов из космоса, терзавших всю планету.

Новые горные цепи преграждали путь воздушным потокам; становилось все холоднее, на месте болот и внутренних морей образовались пустыни. Менялись и океанские течения, огибавшие новые тектонические плиты, выползавшие из трещин, расколовших половину планеты; старые же плиты втягивались обратно, в жаркие объятия мантии, содрогаясь и вызывая всеохватные землетрясения, уничтожавшие все больше мест на Земле, где теплилась жизнь.

Будь у меня глаза, я бы рыдал. Тысячи тысяч видов живых существ вымирали один за другим, безжалостно вычеркнутые из бытия благодаря мне, благодаря именно моим деяниям. Уничтожив Шеол, развеяв Шайтан в прах, я стер с лица всей Земли тварь большую и малую, зверя земного и рыбу морскую, животное и растение.

От полюса до полюса уходили в небытие целые роды микроскопического планктона, целые семейства растений оказывались на грани полнейшего исчезновения. Элегантные аммониты, сто миллионов лет назад сумевшие выжить в истребительной оргии Сетха, вымерли и навсегда исчезли из списка живущих.

И динозавры – все до последнего. Неистовые гиганты тираннозавры и кроткие гадрозавры, тяжеловесные трицератопсы и птицевидные стенонихозавры – все ушли, ушли невозвратно, ушли навек.

Я не хотел их истреблять – и все-таки ощущал за собой неискупимую вину. Это мой гнев на Сетха и его соплеменников повлек за собой неисчислимые страдания, неисчислимые смерти. За мою личную месть Сетху Земля заплатила непомерную цену.