Властелины погоды - Бова Бен. Страница 4

– Понятно. – Почувствовав, что говорить нам больше не о чем, я встал: – Ну, спасибо, доктор Россмен, что вы не пожалели времени для разговора со мной.

– Сожалею, что пришлось разочаровать вас.

– Это будет еще большим разочарованием для моего отца.

Он проводил меня до двери своего кабинета.

– Не зайдете ли вы еще разок завтра? Я своду вас с людьми, которые все устроят со службой срочного прогнозирования для вашей фирмы.

– Благодарю вас. Я все равно собирался уехать завтра после обеда.

– Прекрасно. Постараемся сделать все, что в наших силах.

Я прошел по коридору мимо комнаты, где еще недавно спорили Тэд и Барневельд, и спустился в холл. Здание, казалось, вымерло, и я почувствовал себя ужасно одиноким.

На одном из диванов в холле, листая журнал, сидел Тэд. Он взглянул на меня.

– Доктор Б. подумал, что у вас может не быть машины, чтобы вернуться в город. А достать здесь такси сейчас почти невозможно. Хотите, подвезу?

– Спасибо. Вы едете в Бостон?

– Я живу в Кембридже, прямо за рекой. Пошли.

У него была старая, потрепанная двухместная машина марки «лотос». Взвыл мотор, Тэд выстрелил машиной со стоянки на кольцо и на ручном управлении с рыком ринулся вперед. «Наверное, у него нет автоводителя», – подумал я.

Давненько я не бывал в апреле в Новой Англии и совсем забыл, как здесь бывает холодно, а ведь на мне все еще был легкий спортивный костюм. И теперь у меня зуб на зуб не попадал от холода. Тэд, к счастью, этого не замечал. Стараясь перекричать вой мотора и свист холодного ветра, он без устали говорил, жестикулируя одной рукой, а другой ведя машину сквозь все уплотнявшееся уличное движение. Темы его монолога сменялись почти с такой же частотой, как перекрестки, которые он проскакивал с удивительной скоростью. Он говорил о Россмене, Барневельде, что-то о турбулентных потоках воздуха, о математике, о загрязнении атмосферы и даже попытался прочитать мне небольшую лекцию об особенностях климата на Гаванях. Я послушно кивал головой, между тем как все тело мое сотрясалось от дрожи. Всякий раз, когда Тэд обгонял очередную машину, я мечтал оказаться на автоматической линии автострады.

Он забросил меня в отель. Услышав его название, Тэд высоко поднял брови:

– Роскошно путешествуете – лучший отель в городе.

Моя комната оказалась удобной. И теплой. Однако меня удивило, что отель не предоставил мне более вместительного номера. «Слишком много людей приехало, не хватает мест», – объяснил портье. По видеофону я заказал себе одежду, весьма скромную: брюки, пиджак и самые необходимые принадлежности туалета.

Ужин я принял было за ленч, пока не осознал, что все еще продолжаю жить по гавайскому времени. В полночь я не испытывал ни малейшего желания спать и смотрел ночные телепередачи до тех пор, пока незаметно для себя не погрузился в сон.

Солнце поднялось над Западным полушарием, согревая своим теплом моря, континенты и покрывающий их словно мантией беспокойный, давящий своей тяжестью на земную поверхность воздушный океан. Атмосфера, получающая энергию от Солнца, закрученная вращением Земли, двигалась словно живое теплокровное существо. В ней пульсировали ветры. Гигантские столбы воздуха вздымались вверх, впитывали влагу и вновь обрушивались вниз, освобождаясь от нее; они собирали тепло тропиков и несли его к полюсам – а вместе с теплом несли жизнь. Над этим не знающим покоя взвихренным слоем атмосферы воздушный океан становился спокойнее, и в нем лишь продолжали стремительно мчаться струйные течения. А еще выше, в потемневшем небе, где вспыхивали метеоры и разреженный воздух становился совершенно непригодным для дыхания, но все же прикрывал Землю от жесткой, мощной солнечной радиации, – в атмосфере зарождались электрические заряды. Постоянно колеблемый солнечными и лунными приливами и отливами, терзаемый магнитными бурями и невидимым межпланетным ветром, воздушный океан исчезает в темных глубинах космоса.

Я проснулся поздно, поспешно натянул на себя костюм и вызвал машину, чтобы ехать в Климатологический отдел. Пока машина с автоводителем пробиралась сквозь немыслимую кутерьму Бостона, я купил на завтрак в автомате-буфете, установленном на спинке заднего сиденья, лучшее из того, что мне могли предложить: синтетический фруктовый сок, подогретый бисквит и порошковое молоко.

Из машины я позвонил в Отдел. Секретарша Россмена сообщила, что он занят, но пошлет кого-нибудь встретить меня в холле.

Автомобильная стоянка возле Бюро была забита машинами, а в холле металось множество людей. Я назвал свое имя дежурному, тот кивком указал мне на тоненькую хорошенькую блондинку в светло-зеленой юбке и такого же цвета свитере, сидевшую за столом. От всей ее легкой фигурки, казалось, исходил аромат свежести, цветущих полей.

– Присцилла Барневельд, – представилась она. – Доктор Россмен просил сопровождать вас, чтобы вы не заблудились по пути в Сектор.

Я заметил, что глаза у нее серовато-зеленого цвета, слегка удлиненное лицо с правильными чертами заканчивалось небольшим, но решительным подбородком.

– Да-а, – протянул я, – вы, пожалуй, самый приятный из всех сюрпризов, с которыми мне довелось встретиться в Бюро погоды.

– А это самый приятный комплимент… по крайней мере за сегодняшний день. – Она говорила с легким, едва заметным акцентом. – Лифты вон там.

– Не забудь очки, Барни, – напомнил ей дежурный.

– О, спасибо, – она вернулась к креслу, в котором сидела, и подобрала очки. – Без них я бы весь день напролет щурилась.

– А почему Барни? – спросил я, пока мы шли к лифтам.

Улыбка скользнула по ее лицу.

– Это лучше, чем «Присей» или «Силли», не правда ли?

– Да, конечно. – Двери лифта распахнулись, и мы вошли в кабину. – А это вам не мешает порой?

– Да не такой уж я пунктуальный человек… особенно в отношениях с людьми… Третий этаж, пожалуйста, – сказала она в щелку панели автоматического управления лифтом.

Оформление документов в секции обслуживания на установку у нас в Гонолулу службы срочного прогнозирования доктора Россмена заняло у меня почти час. Барни помогала мне и, когда все нужные бумаги были заполнены, заложила их в автомат-исполнитель, который занимал большую часть помещения. Потом она спросила:

– А вы видели все здание? Я бы могла устроить вам официальную экскурсию, хотите?

«Только этого мне не хватало», – подумал я; впрочем, это все же лучше, чем торчать в аэропорту в ожидании очередного рейса.

– Ну, что ж, показывайте.

Экскурсия заняла остаток утра. Здание оказалось гораздо вместительнее, чем можно было предположить, обозревая его снаружи. С задней стороны находилась пристройка, где размещались магазины и склады запасного оборудования. Барни показала мне лаборатории, в которых занимались изучением свойств воздуха при различных давлениях и температурах: его химическим составом, способностью поглощать тепловую энергию, влиянием содержания водяного пара, частиц пыли и множеством других явлений. По пути к вычислительному центру мы оказались в теоретическом секторе.

– У теоретиков особо нечего смотреть, – сказала Барни, когда мы проходили мимо их небольшого помещения. – Только и знают, что целыми днями сидят и пишут уравнения, которые мы потом должны решать.

Вычислительный центр производил сильное впечатление: ряд за рядом тянулись гудящие компьютеры, из кассет выползали спирали перфолент, куда-то бежали девушки, печатающие устройства выстреливали длинные свитки непонятных цифр и символов.

– Здесь я работаю, – донесся до меня голос Барни сквозь шум машин. – Я математик.

Я рассмеялся.

– Для не очень-то пунктуального человека, как вы изволили выразиться, это весьма неожиданная профессия.

– Я не очень пунктуальна только с людьми, – возразила она. – Другое дело с компьютерами. Я прекрасно лажу с большими машинами. Они не проявляют нетерпения, им незнакома смена настроений. Они строго логичны. Нужно только задать им программу на будущее. С ними гораздо легче договориться, чем с людьми.