Издалека - Бояндин Константин Юрьевич Sagari. Страница 15

— Первый ваш вопрос я знаю, — Правитель смотрел в глаза Науэру и тот не без труда выдерживал взгляд. — Что может сделать человек, не владеющий магией, не очень сведущий в искусстве боя против могущественного противника? Я прав?

— Не вполне, — Науэр некоторое время колебался, но в конце концов решился. — Мне показалось, что рассказы о чудесах и магии Зивира несколько преувеличены. Не считая того чудовища, которое едва не проглотило нас, я не видел ничего волшебного. А вот слышать довелось немало.

Аймвери усмехнулся, но ничего не сказал.

— Вы просили Аймвери что–нибудь показать вам?

— Нет.

— Тогда бы вы поняли, почему мы избегаем пользоваться магией. И, возможно, осознали, в чём ваше преимущество перед нами.

Мысль неожиданно возникла в голове у Гостя и поразила того, словно удар молнии.

— На меня… не действует ваша магия? — спросил он почти робко, ощущая себя неучем, спорящим с мудрецами.

— Совершенно верно! — Правитель рассмеялся и несколько раз хлопнул в ладоши. — Превосходно, Науэр! Вы действительно тот, кто нам нужен. Вы неподвластны не только нашей магии, но и магии Норруана.

Аймвери вздрогнул и посмотрел на юг — там, где виднелась тёмная полоска на горизонте.

— Рядом с вами это имя можно произносить безбоязненно, — пояснил Правитель и вновь уселся. — Меня зовут Мондерел. Ваше главное преимущество — невидимость, мой дорогой друг. И мы, и Норруан привыкли полагаться на нашу магию… впрочем, мы уже переучиваемся. А вот Норруан — нет. Он всемогущ — по крайней мере, в пределах своего замка.

— И что я должен сделать? — спросил Науэр, у которого неожиданно заболела голова.

— Норруан должен исчезнуть, — просто сказал Мондерел и увидел ироническую усмешку на губах Гостя. — Нет, убить его никому не удастся. Да это и не помогло бы. Его уже пытались убить — до вас. Нет, нужно понять, откуда он взялся, и как помешать ему возвращаться сюда.

— Откровенно говоря, ничего не понятно, — ответил Науэр минуту спустя.

— Верю, — кивнул Мондерел. — Если я не ошибаюсь, вам не составит большого труда освоить минимум того, что может пригодиться в пути. Мне бы хотелось, чтобы вы сами составили мнение о происходящем здесь, но любой из нас готов ответить на все вопросы.

При этих словах Науэр почувствовал себя на редкость отвратительно. Словно намерено ввязался в историю, хорошего конца у которой быть не могло. Причём ввязался, прекрасно осознавая это. Где теперь мой дом? — подумал он с неожиданной тоской. Увижу ли я его снова?

— Мы все в вашем распоряжении, — услышал Гость слова Правителя, но чувство обречённости от этого не прошло.

Монах проснулся неожиданно — его выбросило из сна, словно рыбу на берег. Сердце бешено стучало и в ушах отчётливо звенело.

Он проснулся вовремя. Монастырь оживал задолго до восхода солнца — и, похоже, последним сегодня проснулся всё–таки сам настоятель.

Спал он, естественно, на книге.

После того, как шторм оставил корабль в покое, оптимизма у Хиргола прибавилось. Пятому хорошо: он с таким спокойствием пережил несколько ужасных дней, когда казалось, что корабль вот–вот пойдёт ко дну! Словно сам организовал этот шторм и точно знал, опасен тот или нет.

Впрочем, вероятно, так оно и было.

Хирголу же пришлось несладко. Качка полностью выводила его из строя и он наотрез отказался использовать подозрительные леденцы, которыми его угостил было Тнаммо. Одним богам ведомо, что туда добавлено!

Хиргол, с лицом, ещё хранящим налёт зелени, стоял, вцепившись в поручни и с завистью смотрел на довольно улыбающегося Тнаммо и бесстрастного Альмрина, стоявшего рядом. Слуга ни на миг не выпускал Хиргола из поля зрения — хотя никогда прямо не смотрел в его сторону. В конце концов, юноша оторвался от поручней и побрёл к себе в каюту — успокаивать желудок. Тнаммо любил поговорить о разных деликатесах — и это могло стать последней каплей в его, Хиргола, незавидном состоянии.

А леденцы он всё равно есть не станет. Будь они хоть трижды лечебными. Первое и основное правило: никому нельзя доверять.

— …Сидит сейчас у Правителя, книги читает, — закончила Морни. — Что, по–прежнему не будешь вмешиваться?

Норруан оторвался от рассматривания крупного алмаза — в сокровищнице оказалось немало интересного — и повернулся к вороне.

— Не буду, — он осторожно положил увеличительное стекло на лоскут бархата. — Говорит, что рядом с Гостем ему ничего не страшно, и что моя магия там бессильна? Давай посмотрим…

Он пошевелил в воздухе пальцами; между ним и вороной повис небольшой сгусток молочно–белого тумана. В нём проявилась картинка: Гость сидел перед столом, заваленным историческими заметками, а Мондерел что–то объяснял ему. Морни прислушалась.

— …Тогда была снаряжена экспедиция, которая впервые обогнула южную оконечность материка и достигла Огненных островов. Там мы и…

Норруан лениво пошевелил пальцем в воздухе и туман рассеялся.

— Зачем же я старалась и выслеживала их? — голос у вороны был оскорблённым. — Раз ты и так мог всё узнать!?

— Во–первых, ни из чего не следует, что так будет вечно, — Норруан загнул один палец на руке. Лицо его было совершенно серьёзным. — Наш Гость весьма талантлив. Правитель говорит о желаемом, как о действительном; а Гость ему пока что не верит. Именно потому я и смог их увидеть.

— Значит… — ворона вновь замолчала, искоса поглядывая на человека в чёрном.

— Значит, нам потребуется держать их в неведении относительно моих настоящих возможностей. Ты знаешь, что я могу стереть Иглу в порошок одним щелчком? — и Норруан стремительно повернулся в сторону ярко выделявшегося на горизонте силуэта, протянул к нему руку. — Знаешь?..

Вороне стало не по себе. Норруан не лгал: он действительно верил, что может это сделать.

— Тогда к чему всё это? — спросила она тихо. — Почему бы не покончить с этой историей раз и навсегда?

Норруан засмеялся и, погрозив Игле пальцем, громко хлопнул в ладоши.

Игла переломилась пополам и, бесшумно разваливаясь на части, легла поверх своего недавнего основания грудой обломков.

Ворона зажмурилась. Ей слышалось странное: то ли пронзительный деревянный скрип, то ли мерное приглушённое постукивание, с примесью едва различимого колокольного звона — а может быть, смесь совершенно иных звуков, для которой просто не существовало нужных слов. Всё это смешалось с сухим шелестом, доносившимся откуда–то сверху.

Ледяным холодом обожгло спину. Ворона открыла глаза и увидела, как рушатся горы и падают деревья, как океан превращается в грязную пустыню и небо становится мертвенно–серым.

После неуловимого мгновения всё вернулось назад. Стремительно и в обратном порядке. Ворона увидела, как сам собой воздвигается шпиль Иглы, и как прежняя спокойная погода устанавливается над замком Моррон.

— Вот так, — Норруан усмехнулся. — Запомнила?

Ворона кивнула. Ей было нехорошо. Непонятно, правда, отчего.

— Поняла, что случилось?

— Нет, — призналась Морни.

— Я тоже, — Норруан вздохнул. — Сколько раз уже я пытался решить свою задачу вот так, одним движением.

— И всякий раз всё возвращалось?

Норруан хмуро кивнул.

— Почему же… — ворона оглянулась, — почему же никто этого не замечал?

Норруан как–то странно посмотрел на неё.

— Вот это мне как раз и интересно. Коль скоро ты всё видела и всё помнишь… может, оттого, что была поблизости от меня?

Долгое время они молчали.

— Ну ладно, — Норруан потянулся и распахнул окно, впуская внутрь поток свежего воздуха. — Пойду–ка прогуляюсь.

— Я свободна?

— Разумеется, — Норруан широко улыбнулся. — Наши друзья никуда не торопятся — не будем торопиться и мы. Если хочешь, пойдём со мной.

Морни, подумав, взлетела Норруану на плечо, и вскоре они выходили из внушительных главных ворот замка. Те сами собой захлопнулись за их спинами; со скрежетом поднялся разводной мост. Замок вновь стал неприступным.