Издалека - Бояндин Константин Юрьевич Sagari. Страница 73

Тнаммо тщательно осмотрел и обнюхал страницу, поднёс к ней пламя спиртовой горелки (отчего Хиргол впал в полнейшее изумление — зачем уничтожать добытое с таким трудом?) и довольно улыбнулся. Бумага не загоралась.

— Спасибо, моя дорогая, — улыбнулся Тнаммо и погладил девушку по голове. Та прижалась к его плечу и следила, как её повелитель смотрит на покрытый непонятными письменами лист, словно тот даровал власть над всем миром.

— Что это? — осмелился выговорить Хиргол.

— Это? — Тнаммо, казалось, впервые заметил его. — Это ключ к могуществу, ученик. То, чего так добивалась вся Восьмёрка.

«И чего она может и не получить», говорили его глаза.

— Но что же это?

— Ты хочешь знать слишком много, — нахмурился Тнаммо. — А это обычно сокращает жизнь. Все вещи собраны?

— Да, наставник.

— Превосходно. Ну что же, сегодня я поработаю над этим листом, а завтра ты отправишься с ним в Лерей.

— Я? — Хиргол перепугался так, что у него перехватило дыхание.

— Ты, конечно, — лениво кивнул Тнаммо. — Мы с Альмрин уйдём в тень. Моя миссия закончена; мои обязательства перед Восьмёркой исполнены. Ты, как и мечтал Первый, знаешь достаточно, чтобы создавать ему всяческих шпионов, убийц и прочий «оживший» инструмент. Меня же всё это утомляет. Я не верю в успех плана Первого.

— Почему? — Хирголу начинало казаться, что он видит страшный сон. Теперь ему действительно хотелось, чтобы он никогда не слышал этих слов, а Тнаммо никогда их не произносил. Но остановиться уже не мог.

— Потому, что он пытается использовать силу, не потрудившись её изучить. Он выкопал описание Книги где–то в заброшенных архивах, и с тех пор охотится только за ней. По мне, лучше бы мы никогда её не находили.

— Какой Книги?

Тнаммо молча махнул рукой. Ответа не будет, означал этот жест.

— В своём донесении Первому можешь сказать, что я умываю руки. Я честно выполнил свою часть уговора и теперь свободен.

Хиргол сидел, потупив глаза, и лицо его наливалось красным цветом. Тнаммо только усмехнулся.

— И вам… не страшно? — прошептал, наконец, юноша.

— Мне? — Тнаммо обнял Альмрин за плечи и улыбнулся. — Сынок, ты никогда не знал, что такое настоящий страх. Тебе только кажется, что знал. Так что ответом будет — нет. Теперь не боюсь.

Он поднялся и направился к выходу. Альмрин шла следом.

— А тебе я дам совет, — неожиданно продолжил Тнаммо, остановившись. — Никогда больше не попадайся на крючок. Тебя подцепили раз — подцепят и повторно. Или ты вырвешь его из себя — что будет очень больно — или всегда будешь у кого–нибудь на побегушках.

Хиргол сидел, не поворачиваясь лицом к дверям, и чувствовал себя очень скверно.

— Через полчаса ужин, — обыденным тоном добавил Тнаммо и ушёл, тихо закрыв за собой дверь.

За окном, не переставая, пели цикады.

Унэн проснулся рывком, словно всплыв на поверхность воды. И сразу же перепугался. Он был у себя в спальне, на своей кровати; окна были распахнуты, и внутрь вливался поток свежего воздуха.

Унэн подскочил к окну и некоторое время наслаждался прохладой и свежестью. Всё тело гудело; сон, каким бы долгим он ни был, не принёс полного отдыха. Самое неприятное состояние.

— Всё пропало, — произнёс монах вслух. — Где книга, интересно? Почему я здесь?

— Потому, что заснул прямо над книгой, — ответил голос. Судя по направлению, с монахом заговорил табурет. Правда, отчего–то голосом Шассима.

Монах оторопел.

— Мы отнесли тебя сюда и решили, что немного отдыха не повредит, — и флосс, наполнив комнатку шорохом, опустился на стол. — Приводи себя в порядок и продолжим.

— Что продолжим? — монах почти кричал. — Страница давно уже у Восьмёрки, или как вы там её зовёте. Боги, если сейчас ночь, её можно было переправить туда тысячу раз, клянусь посохом моего великого предка!

— В кабинете тебя ждёт ужин, — флосс, казалось, не обратил внимания на этот взрыв. — Как закончишь, спускайся в зал для медитации.

И, выпрыгнув в окно, исчез в гудящей на разные голоса темноте.

У монаха чесались руки подпрыгнуть и изо всех сил ударить по столу, превратить его в груду опилок. Отвести душу. Но, поразмыслив, он не стал этого делать.

В самом деле, стол–то здесь при чём?

— Не помешал? — послышался голос с восточной стороны зала. Норруан неторопливо крался вдоль портьер, сжимая в кулаке несуществующий кинжал, и жалел, что оставил дверь открытой. Кого ещё принесло?

Голос, судя по звучанию, принадлежит человеку пожилому.

Вот он, стоит совсем рядом со входом, и не думает скрываться.

Норруан выступил из темноты.

— Нет, — ответил он сухо. — Я люблю бродить в одиночестве… привык уже. Но раз уж пришли, входите, будьте гостем.

— Хвала Мудрейшему из Мудрых, вы не сердитесь, — обрадовался человек отчего–то. — Извините мою настойчивость… у вас здесь всегда так темно? С годами глаза мои никуда не годятся.

— Не всегда, — ответил Норруан, всё больше поражаясь необычному посетителю, и по привычке щёлкнул пальцами — так он всегда зажигал свет в Моррон. Осознание пришло с опозданием. Сейчас старик от души посмеётся над ним, потерявшим всякую силу.

Свет зажёгся.

Пришедший оказался невысокого роста, с лицом, изборождённым морщинами, чрезвычайно тощим. Как только душа держится! Но Норруан не обращал внимания на внешность гостя. Он обрадовался так, что почти потерял голову. Моя сила! Моя сила! Моя…

— Как у вас тут… интересно, — с уважением отозвался старик, подходя к камину, в котором уже весело пылали три огромных бревна. — Никогда не видел подобного. Вы здесь в первый раз?

Этот вопрос вернул Норруана к действительности. Он сразу понял, о каком именно месте говорит его новый знакомый.

— Да, — согласился он неохотно. — В первый. Не скажу, чтобы это сильно радовало.

— Да вам невероятно повезло, мой дорогой! — воскликнул старик и сел на краешек стоявшего рядом массивного кресла. — У вас теперь целая вечность, чтобы думать, думать, думать. Принимать решение. Теперь–то вы это понимаете?

— Не вполне, — честно признался Норруан.

Старик вздрогнул, и некоторое время смотрел в совершенно чёрные глаза собеседника.

— Вижу, — кивнул он, наконец. — Вижу. Знаете что? Ко мне иногда приходит старый приятель. Когда–то он тоже был здесь… ожидающим, — старик подчеркнул слово интонацией. — Но теперь иногда удостаивает своего старого знакомого визитом. Мой вам совет — зайдите как–нибудь ко мне. Конечно, такие визиты против правил, но Юарон — человек очень осторожный.

— Как вы сказали, его зовут? — встрепенулся Норруан.

— Юарон. Своё имя называть не буду — сами прочтёте. Итак, заходите. Второй поворот направо, два этажа вверх, пятая комната по левой стороне. Запомнили?

— Да, — в голове у Норруана по–прежнему творилась суматоха, но теперь, по крайней мере, там было гораздо меньше безысходности. — Приглашаю вас поужинать. Прямо сейчас.

— Мне, право же, неудобно, — принялся отказываться старик, но Норруан сразу понял, что если тот и вкушал деликатесы, то давным–давно.

— Ужин, — приказал Норруан уже совсем весело, подняв ладонь властным жестом, и замок с радостью исполнил приказание.

Ужин получился невесёлым.

— Что такое, малыш? — спросил, наконец, Тнаммо, подняв голову. — Испугался, что придётся возвращаться? Ерунда, рано или поздно всё равно пришлось бы. Воспринимай это, как должное. Что случится, то случится. А если проявишь твёрдость, то выйдешь из воды сухим и невредимым.

— Вам легко говорить, — буркнул Хиргол, вяло ковыряя вилкой в тарелке. — Вам ничем не угрожают.

Тнаммо расхохотался.

— Да ты шутник, — проговорил он, едва не поперхнувшись. — Не угрожают. Верно. Потому что не могут, — он поманил Альмрин, и та встала у него за спиной, положив ладони ему на плечи.

— Скажите, Тнаммо, — решился, наконец, юноша. — Кто она? Почему почти всегда молчит? Почему вы возите её с собой?