Тоуд-триумфатор - Хорвуд Уильям. Страница 15
В ту первую ночь они легли спать довольно поздно. Потом они подчинились природному ритму: поднимались с зарей, а укладывались с наступлением сумерек и не упускали случая вздремнуть днем на солнышке после полдника.
Они то болтали и смеялись, то молчали, если было настроение помолчать, старались во всем уступать друг другу и ставили дружбу и согласие выше мелких неудобств и раздражения, неизбежных в поездке, когда путешественники изо дня в день вместе.
Конечно, бывало, например, что первую половину дня Рэт держался холодно, а вторую — резковато, из-за того что лодка два раза чуть не перевернулась, когда Крот рулил. Даже Крот, который так редко раздражался, как-то раз позволил себе предположить, что только идиот не способен две минуты последить за кашей, чтобы она не пригорела!
Но такие стычки и срывы ничего не значили в сравнении с неисчислимыми удовольствиями и открытиями, ожидавшими их в пути. Одно из таких удовольствий — кулинарное искусство Крота, его здоровая деревенская кухня: пироги с колюшкой, получившие у Рэта высший балл, суп из кресс-салата, приправленный корешками черемши, непревзойденный и «превзойти который невозможно, по моему скромному мнению», как сказал Рэт.
Волнение охватило путешественников, когда они подплыли к Городу. Путь их лежал мимо дома его светлости — того самого исторического места, куда с неба прямо в оранжерею свалился Тоуд. Именно здесь, в лучшей комнате для гостей, он благодаря удачному притворству несколько дней купался в роскоши.
Тоуд мог оставить здесь по себе дурную намять, и они не рискнули наведаться в дом его светлости и представиться, хотя искушение было велико. Но рявкания овчарок его светлости вполне хватило, чтобы друзья воздержались даже отходить далеко от своих лодок.
После этого они не поплыли дальше вверх по течению. Во-первых, дальше берега были застроены пристанями и фабриками, которые очень неприятно дымили, через Реку были перекинуты мосты с оживленным дорожным движением. Во-вторых, по сведениям Рэта, лучший маршрут лежал не мимо Города. Река по ту сторону Города была уже не той Рекой.
— Решишь, что этого не может быть, и легко ошибешься, — объяснял Рэт удивленному Кроту. — Видишь ли, в верховьях не так легко найти истинное начало реки. Только подумай, чего стоило бесстрашным исследователям найти истоки египетского Нила! То, что кажется крупным притоком, вскоре вдруг пересыхает, а то, что ты поначалу примешь за ручеек, который даже имени-то этой реки не носит, вдруг широко разольется и приведет к истоку.
— Понятно, — неуверенно сказал Крот.
— Я не говорил об этом раньше, потому что не был уверен, но сейчас у меня есть веские основания полагать, что тот рукав, заросший тростником и прочей травой, который мы проплывали перед самым домом его светлости…
Крот наморщил лоб, силясь припомнить то место, что описывал Рэт.
— Сведения Выдры подтверждают это, и старинные карты, которые я видел, тоже. И потому я считаю, что именно этим притоком нам и следует плыть.
— Но здесь река такая широкая, — возразил Крот — его не совсем убедили доводы Рэта.
— Возможно, она здесь шире и глубже потому, что ее расширили и углубили горожане для удобства. Но за Городом она вовсе не так широка.
— Конечно, мне вовсе не улыбается плыть мимо всех этих зданий, — сказал Крот, — а под мостами вообще делается жутковато, и, если тот маршрут снова выведет нас в дикие места, где и пейзаж и звуки привычны, я буду только счастлив.
— Не могу утверждать наверное, потому что никто из моих знакомых так же, как и мы дальше Города не плавал, но, думаю, нам надо повернуть обратно и попытать счастья на другом пути.
Подгоняемые течением, они очень скоро опять оказались около устья того притока. Крот не удивился, что в первый раз даже не заметил его, потому что проход в него зарос ивовыми кустами, тростником и осокой. Ржавая колючая проволока была натянута между берегами. Ее почти всю заплели растения, лишь посередине после зимних разливов застрял всякий мусор: обломки веток, обрывки бумаги и ткани и всякое такое.
Подплыв к этой преграде, они обнаружили надетое на проволоку письменное предупреждение, уже почти неразборчивое:
«ОПАСНО. ДАЛЬШЕ ХОДА НЕТ.
Приказ Председателя суда».
— Мне очень жаль, Рэтти, — заявил Крот, не слишком, впрочем, огорченный, потому что там, за проволокой, было темно и опасно, — но мы не можем плыть дальше. Это было бы противозаконно!
Но Рэт не слушал его. Он орудовал веслами, пытаясь удержать лодки на мощном течении из притока.
— Держись за проволоку, Крот. Я хочу взглянуть поближе, — крикнул Рэт Кроту. Он сначала вгляделся в глубину с борта лодки, а потом, прежде чем Крот успел сообразить, разделся и приготовился нырнуть.
— Рэтти, на твоем месте я не стал бы этого делать! — воскликнул Крот в некотором волнении, потому что, когда Рэта не будет на борту, именно на него ляжет вся ответственность за лодки, а он не чувствовал себя достаточно опытным.
Но просьба оказалась тщетной. Уж кто-кто, а Рэт хорошо знал капризы течения, кроме того, он разогрелся греблей. Ободряюще улыбнувшись Кроту, Рэт нырнул за борт и исчез из виду, только пузырьки, тут же подхваченные течением, напоминали, что он только что был тут.
— Рэтти! — с опаской позвал Крот, потому что течение было сильное и, похоже, становилось все сильнее, и лодка раскачивалась из стороны в сторону, а Крот сидел вцепившись в проволоку.
Проволока, казалось, жила своей собственной жизнью, потому что, как только Крот навалился на нее всем телом, она заскрипела и сдвинулась, а лодка заскользила из-под него. Невероятным усилием, как мог напрягая ноги, Крот все-таки удержал лодку и устоял сам.
— Рэтти! Возвращайся! — позвал он.
Рэт не появлялся. Проволока извивалась в руках Крота, а ее шипы норовили найти самые уязвимые места и впиться в ладони.
— Рэтти! — снова позвал Крот, не просто взволнованный, а разозленный.
Рэт опять не отозвался. Вторая лодка попала в самое течение, а первая снова попробовала выскользнуть из-под Крота. Осознав всю меру опасности и почувствовав, что силы ему изменяют, Крот понял, что должен рискнуть. Он оторвал одну руку от проволоки и попробовал нашарить у себя за спиной в носовой части лодки скрученный канат. Другой рукой Крот по-прежнему держался за зловредную проволоку.
— Рэтти! — нашел он в себе силы позвать еще раз. — Как руководитель экспедиции, я приказываю тебе вернуться к своим обязанностям!
Найдя наконец канат и оставив выяснение отношений с Рэтом на потом, Крот занялся неотложным. С трудом подтянув качающиеся и кренящиеся лодки поближе к проволоке, он просунул под нее веревку и обмотал. Обмотать-то он обмотал, но вот закрепить — это оказалось ему не по силам, и единственное, что оставалось, пригнуться к самому днищу лодки и так сидеть. Все его тело ныло, а силы таяли с каждой секундой.
— Рэтти, — слабо крикнул он из глубины лодки. При каждом толчке и покачивании лодки на Крота со всех сторон падали вещи и пакеты с провизией. — Когда же ты вернешься? Мне будет трудно простить тебя, так и знай! Рэтти!
Отчаяние Крота достигло высшей точки, когда под ним, скрежеща зубами и пробуя дно лодки в дюйме от того места, где он скрючился, появились глубоководные чудовища, обнюхали лодку и завели свою ужасную работу по медленному ее разрушению, чтобы потом добраться и до Крота.
— Рэтти! — завопил Крот. — Что мне делать?
Когда приглушенный водой треск расщепляемого дерева становился особенно зловещим, Кроту приходило в голову, что, может быть, лучше отвязать трос, пустить лодки вниз по течению и так избегнуть встречи с чудовищами. С другой стороны (в этом-то и было затруднение), когда появится Рэт, если он появится (Крот даже думать себе запретил о том, что чудовища уже, возможно, закусили Рэтом, а его оставили на обед), ему вряд ли понравится, что лодки разнесены в щепки течением и все имущество пропало.