Ивы зимой - Хорвуд Уильям. Страница 33

— Какие еще «но»? «Не менее» чего? — грозно переспросил Рэт.

— Понимаешь… — Крот старательно подыскивал правильные слова, чтобы точнее выразить свои сомнения. — Дело в том… Я ведь никогда в жизни не видел летающих штуковин. И как бы опасны они ни были, я не могу отрицать, что эти механизмы вызывают во мне какой-то жгучий интерес.

— Как и в Тоуде, — буркнул Рэт. — Этот негодяй тоже проникся «жгучим интересом» к таким штуковинам и наверняка украл где-то одну из них, хотя и клялся нам, что честно купил ее. И стоило ему сесть в кресло пилота, как этот «жгучий интерес» задавил в жалкой жабьей душе все другие интересы, мысли и чувства. Он позабыл не только обо мне и о нашей безопасности. Он, между прочим, забыл и то, ради чего мы поднялись в воздух, — ради поисков одного нашего знакомого по имени Крот, если мне не изменяет память.

— Но ведь Тоуд сумел взлететь, а потом управлять полетом этой машины… — мечтательно закатил глаза Крот.

— Слушай, приятель. Ты испытываешь мое терпение. Да, он сумел взлететь и подняться в небо. Да, некоторое время он держал свой «ероплан», или как там его, в воздухе. Если бы дело обстояло не так, я бы не сидел сейчас здесь, а тихо покоился где-нибудь вместе с обломками этого механизма. А если Тоуд и разбил ту штуковину, что, на взгляд кое-кого из наших общих знакомых, было бы минимально достойной для него карой, то произошло это уже после того, как я — честно скажу — не по своей воле на высоте расстался с машиной.

Крот слушал Рэта, широко раскрыв глаза и забыв закрыть рот, — так сильно поразил его рассказ друга о полете на летающей штуковине. Видя, что повествование производит не тот эффект, на который оно было рассчитано, Рэт решил сконцентрировать внимание аудитории на наиболее драматических моментах:

— Итак, я просто-напросто выпал из летающей машины. И произошло это высоко над землей. Очень высоко. Даже слишком.

— Ну и дела, Рэтти! — присвистнул Крот. — Но постой… А выглядишь ты, между прочим, очень даже неплохо для Водяной Крысы, пережившей такое. Может быть, у тебя закрытые переломы, которые я сразу и не заметил? И где ссадины, синяки и шишки?

— Ссадины? Синяки? Шишки? Царапины, еще скажи. Друг мой, если бы мое падение на землю не было замедлено, всего вышеперечисленного — от царапин до переломов — у меня было бы более чем достаточно. Я даже думаю — намного более. Фатально… летально много, я полагаю.

— Ну да, — кивнул Крот, — я так сразу и подумал. И что же произошло?

— У меня был парашют.

— А, ну тогда другое дело, — как мог уверенно кивнул Крот, не сумев тем не менее скрыть от приятеля тот факт, что не совсем точно отдает себе отчет в том, что же представляет собой этот самый парашют и как он действует.

Рэт терпеливо растолковал другу устройство и предназначение столь полезного изобретения. Затем он пояснил Кроту, каким образом в его руки попал этот парашют, и посетовал на то, что в бессознательном порыве гуманизма пристегнул страховочную стропу парашюта Toy да, что давало мерзкому созданию шанс выжить в конце этого чудовищного полета.

Затем Рэт рассказал Кроту, как камнем летел, к земле (причем эти мгновения показались ему невероятно долгими) и как это падение замедлилось, когда раскрылся парашют.

— А потом… потом…

Крот тотчас же увидел происшедшую с его другом перемену. До сих пор Рэт был логичен и последователен и лишь изредка поддавался обуревавшим его раздражению или досаде. Но теперь в его голосе послышалась неожиданная отстраненность, задумчивый, почти неподвижный взгляд сфокусировался на какой-то невидимой точке, спрятанной в глубине пламени камина.

— Ну? Ну что, Рэтти? — осторожно спросил Крот. — Что там с тобой случилось?

— Со мной… ничего. Дело не во мне, а в том, что я там увидел… Увидел на пути к земле.

— Долго, наверное, ты летел, — понимающе кивнул Крот, еще не вполне осознавая глубину пережитого Рэтом потрясения.

— Знаешь, Крот, — Рэт перевел взгляд на друга, — я ведь не просто долго падал. Я смотрел вокруг. И я видел. Видел Белый Свет, и Дальние Края.

— Дальние Края! — прошептал Крот. Рэт Водяная Крыса кивнул и снова обратил глаза к огню.

— Да, Крот, я видел самые Дальние Края…

— И что? Что там? Как они выглядят?

— Знаешь, это очень похоже на то, что ты мне рассказал. Там была река. Она текла и текла, извиваясь и петляя. Сначала — между полями за Тоуд-Холлом, через Дремучий Лес, дальше, дальше и дальше. Там вдалеке пейзаж превратился в череду разноцветных пятен и полосок: зеленые, синие, красные и белые — они сменяли друг друга. А потом пошли холмы, которые… которые были больше чем холмы.

— Больше чем холмы! — эхом отозвался Крот.

— И горы. Больше чем горы. А река, она, наверное, дотекла не только до них, но и до того места, где слилась с небом, там, в самых дальних из Дальних Краев.

— Слилась с небом! — У Крота перехватило дыхание.

— И я понял, понимаешь, Крот, — я понял, что Оно ждет; ждало всегда и всегда будет ждать…

— Ждать насвсех, — тихо-тихо договорил за друга Крот.

— Я… я не уверен, но мне тоже так кажется, — согласился Рэт. — И еще: стоило мне увидеть все это, стоило почувствовать и ощутить все это, как многое, до того казавшееся непонятным и не связанным ни с чем, стало простым, ясным и понятным. Во-первых, я понял, что с тобой все будет в порядке. Не почувствовал, не предположил, а узнал наверняка. И меня очень удивило, что Барсук, который всегда был таким мудрым и рассудительным, не может понять этого и не хочет в это поверить. А во-вторых… во-вторых…

— Говори, говори, Рэтти. Продолжай, — подбодрил Крот друга, выглядевшего таким же взволнованным и смятенным, как чуть раньше и он сам.

— Во-вторых… Я понял, что когда-нибудь попаду туда. С тех пор я ни о чем другом и думать не могу. Если бы не твое исчезновение да не холодная зима, я, быть может, уже отправился вверх по течению на поиски Дальних Краев.

— Что ж, — твердо сказал Крот, — в таком случае я рад, что потерялся, и тем более рад холодной зиме.

— Но я совсем потерял покой…

— Брось, Рэт. Ты всегда был таким. Разве ты не помнишь, когда к тебе приезжал один из ваших — крыса Мореход, что остановило тебя, что заставило остаться с нами, а не умчаться неизвестно куда? Только мое твердое противодействие этому безумству. А ведь твердость и настойчивость никогда не входили в число моих отличительных качеств.

— Как же мне этого не помнить, — чуть улыбнулся Рэт. — Но тогда было совсем другое дело. Понимаешь ли, мы ведь с тобой и раньше, бывало, говорили о Дальних Краях. А Барсук, например, — он и думать о них не хотел, да и нам не советовал. Вот почему я не мог рассказать ему всего, что видел. Вот почему я ждал тебя. Я знал: ты поймешь меня.

— Дальние Края, — задумчиво произнес Крот, в голове которого в этот миг закружился хоровод полуснов-полувоспоминаний.

Он вспомнил давние летние деньки, когда они всей компанией разыскивали запропастившегося куда-то Портли и нашли-таки его в конце концов — на том самом острове. Выдренок так и не смог тогда толком объяснить, как он там оказался. И вот теперь и сам Крот мог лишь неуверенно рассказать что-то о Ком-то, кто помог ему выбраться из ледяной воды. Не то же ли самое и с Дальними Краями?

— Пожалуй, я тебя понимаю, Рэт, — сказал Крот. — И наверное, нам сейчас лучше всего приготовиться к долгому ожиданию. Будем смотреть, как все обернется, и ждать. Может быть, со временем воспоминания о полете притупятся, станут менее щемящими и болезненными. Скоро весна, и с ее приходом мы, глядишь, и подзабудем то, что случилось зимой. Сам знаешь — весенние хлопоты…

— Нет, я не забуду! Никогда не забуду! — заявил Рэт. — Как, впрочем, и ты, — добавил он.

— Вполне возможно, — кивнул Крот. — А теперь расскажи мне, что случилось потом.

Но к этому времени Рэт уже потерял интерес к рассказу и разделался с оставшейся частью истории в два счета. Он наскоро рассказал, как Барсук нашел его, как странно он себя вел, как поторопился поскорее отпеть еще не похороненного Крота — словно чтобы побыстрее забыть о нем.