Возвращение танцмейстера - Манкелль Хеннинг. Страница 26

Перед тем, как забраться в постель, он выпил еще стакан вина. За окном продолжал идти мокрый снег. Земля уже побелела.

Мне надо сделать еще один визит, подумал он. До того, как я поговорю с Джузеппе и брошу все это.

Перед рассветом он проснулся от сильной боли в щеке. К тому же его лихорадило. Он лежал неподвижно в темноте, стараясь отвлечься от боли. Но ничего не получалось. Щеку невыносимо дергало. Он встал и нашел трубочку с таблетками от головной боли. Растворил две штуки в стакане воды. Наверное, неудобно лежал, попробовал он себя успокоить. Но он знал, что боль пришла изнутри. Врач говорила ему – могут появляться внезапные боли. Он выпил лекарство, лег и стал ждать, пока боль пройдет. Но лучше не стало. Было уже семь часов, а он был не в силах встать и пойти позавтракать.

Через час он не выдержал. Нашел телефон больницы в Буросе и позвонил. Ему повезло – его врача нашли очень быстро. Он рассказал ей про боли, и она обещала выписать рецепт и позвонить в аптеку в Свеге. Если не станет лучше, велела снова связаться с ней. Стефан снова лег. Врач обещала позвонить в аптеку немедленно, но он решил потерпеть еще час. Лежа неподвижно, он пытался думать о чем-нибудь, но не мог сосредоточиться ни на чем, кроме боли. В девять он встал, с трудом оделся и спустился вниз. Девушка-администратор поздоровалась, он положил ключ на стойку и кивнул.

В аптеке он купил таблетки и тут же принял указанную дозу. Потом вернулся в отель. Девушка протянула ему ключ.

– Тебе нездоровится? – спросила она.

– Нет, – сказал он. – Нездоровилось, но теперь уже лучше.

– Ты не завтракал. Принести что-нибудь в номер?

– Только кофе. И пару подушек.

Он поднялся в номер. Через минуту она принесла поднос с кофе и подушки.

– Скажешь, если что-нибудь нужно.

– Вчера утром тебе было грустно, – сказал он. – Надеюсь, все обошлось.

Она не удивилась его словам.

– Я заметила, что ты стоял в дверях, – сказала она. – Мимолетная слабость, ничего больше.

Она ушла. Стефан лег на кровать и мысленно поинтересовался, что означает «мимолетная слабость».

Он вдруг вспомнил, что даже не знает, как ее зовут, и выпил еще таблетку.

Через какое-то время боль начала постепенно отпускать. Он прочитал название лекарства – долерон. На упаковке стоял красный треугольник. Он заметил, что у него слегка помутилось в голове. Но он также подумал, что вряд ли что может сравниться с ощущением, когда начинает проходить сильная боль.

Остаток дня он пролежал в постели. Боль проходила и возникала снова. Он то и дело задремывал, и ему снова снились дикие собаки. Только во второй половине дня он заметил, что боль проходит, не просто приглушается таблетками, а проходит. Хотя он и не ел весь день, голода он не чувствовал. В начале пятого зазвонил его мобильный телефон. Это был Эрик Юханссон.

– Как дела? – спросил Стефан.

– Какие дела?

– Покер в Фюнесдалене.

Эрик Юханссон засмеялся:

– Я выиграл девятнадцать крон. Четыре часа играли. Я думал, ты зайдешь.

– Я приболел.

– Серьезно?

– Да нет. Небольшие боли. Но я встречался с Эльзой Берггрен.

– Рассказала что-нибудь?

– Ничего особенного. Говорит, что знает Герберта Молина много лет.

– У нее есть какие-нибудь предположения, почему его убили?

– Для нее это совершенно непостижимо.

– Я так И думал. Заглянешь завтра? Я забыл тебя спросить, сколько ты еще тут будешь.

– Завтра уезжаю. Но я зайду.

– Часов в девять, хорошо?

Он выключил телефон. Боли почти не было.

Он оделся и спустился вниз. Снова положил на стойку ключ и вышел на улицу. Снег кончился. Он прошелся по городку, зашел в магазин Агарда и купил одноразовые станочки для бритья.

Накануне вечером он решил съездить к Аврааму Андерссону и сейчас подумал, что, наверное, осилит эту поездку. Было, правда, темно, но Андерссон говорил, будто есть указатель на Дунчеррет. Он вернулся к гостинице и сел в машину. Поеду, решил он. Завтра зайду на минутку к Эрику Юханссону, оттуда в Эстерсунд – поговорить с Джузеппе Ларссоном, а оттуда – домой. К вечеру доберусь.

На выезде из Свега он заправился. Расплачиваясь, заметил на витрине карманный фонарик. Он заплатил и за него, вернулся в машину и сунул фонарик в ящик для перчаток.

Он ехал на Линселль, прислушиваясь к своим ощущениям. Ему все время казалось, что боль вот-вот начнется опять. Но нет – пока нет. Он ехал медленно, наблюдая за обочиной – не выскочит ли на дорогу какое-нибудь животное. Проехав поворот к дому Молина, он еще больше снизил скорость. Какую-то минуту он сомневался, не заехать ли туда, но решил, что там делать больше нечего. Интересно, как Вероника Молин и ее брат намерены поступить с домом? Кто захочет купить дом, в котором зверски убили человека? Слухи в этих местах живут долго.

Стефан проехал Драваген. Дорога продолжалась на Глёте. Теперь он ехал совсем медленно, вглядываясь в темноту, чтобы не пропустить указатель. Дорога стала ухабистой. Через километр она разделилась. Стефан взял влево, поскольку дорога направо показалась ему совершенно неезженой. Еще через километр он был на месте. Авраам Андерссон поставил самодельный указатель – «Дунчеррет». Дом был освещен. Стефан выключил двигатель и вылез из машины. Залаяла собака. Дом был расположен на холме, окруженном ночной темнотой. Стефан стал подниматься в гору. Он никогда не мог понять, что заставляло людей селиться в таких местах. Что хорошего в темноте? Кроме того, что в ней можно укрыться. Наконец, он увидел собаку. Она металась на цепи вдоль троса, натянутого от дерева к стене дома. У дерева стояла ее конура. Это был такой же, как у Герберта Молина, скандинавский шпиц. Стефан вдруг подумал: а взял ли кто-нибудь на себя труд похоронить пса? Полиция? Он поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Собака снова залаяла. Выждав минуту, он постучал еще раз, посильнее. Потом потрогал дверь – было не заперто. Он открыл дверь и крикнул. Неужели Авраам Андерссон так рано ложится? Он поглядел на часы – четверть девятого. Уж слишком рано. Он прошел в глубину прихожей и крикнул еще раз.

Вдруг он насторожился, сам не понимая почему. Откуда-то появилось чувство – что-то не так. На столе стояла пустая кофейная чашка, рядом лежала программа Хельсингборгского симфонического оркестра. Стефан крикнул снова, но ответа не было. Из кухни он прошел в гостиную. Рядом с телевизором стоял пюпитр для нот, на диване лежала скрипка. Он нахмурился. Поднялся на второй этаж – ни следа Авраама Андерссона. Его тревога усилилась. Теперь он был совершенно уверен – что-то не так.

Он вышел во двор и снова крикнул. Собака продолжала лаять и метаться на цепи. Он подошел поближе. Она замолчала и начала вилять хвостом. Стефан осторожно погладил собаку. Ну и сторож, подумал он. Он вернулся к машине и достал только что купленный фонарик. Посветил в разные углы двора. Его не оставляло чувство: что-то случилось. Машина Андерссона стояла у сарая. Он проверил – не заперта. Он открыл дверцу и увидел, что ключи зажигания торчат в замке. Собака вновь коротко взлаяла и замолчала. Слышен был только шум ветра в деревьях. Он прислушался и снова позвал Авраама – и опять ответила только собака. Он вернулся в дом и потрогал конфорки на плите – холодные. Зазвонил телефон. Стефан вздрогнул и кинулся искать аппарат. Тот оказался на столе в гостиной. Кто-то намеревался послать факс. Он нажал на кнопку «Старт». Через несколько секунд на свет божий появился лист бумаги. Это было написанное от руки сообщение, что пришли заказанные ноты Монтеверди.

Он еще раз поднялся наверх. Теперь он был уверен, что случилось несчастье.

Собака, подумал он. Собака знает. Он снял со стены поводок.

Собака дернулась, но совершенно безропотно позволила прицепить поводок к ошейнику и сразу потянула в лес позади дома. Стефан посветил фонариком. Собака тянула к тропинке, теряющейся в соснах. Стефан попытался придержать ее. Я должен соблюдать осторожность, подумал он, вдруг и правда какой-нибудь псих прячется в лесах. Собака свернула с тропы. Стефан последовал за ней, удерживая поводок. Земля была очень неровной, и он несколько раз споткнулся. Собака тянула его дальше с неослабевающей силой.