Осень прежнего мира - Бояндин Константин Юрьевич Sagari. Страница 3

Смутные видения проникали в его сны после встречи с Коллаис и не давали ему покоя.

Ему всегда нравились запахи библиотеки.

Страны бывали разными; по-разному относились к учёному — а иногда и просто к грамотному — люду, но библиотеки всегда были как бы вне времени и пространства. Запах трав, которыми окуривали книги — чтобы, не приведи боги, не завелись жучки или плесень. Тишина. Ряды книг — как старинных рукописных фолиантов, так и современных печатных изданий, которые самые богатые могли купить практически повсеместно. Владельцы крупнейших лесов весьма скупо жертвовали дерево на подобные нужды — по-прежнему бал правили щит и меч, а не знание. По крайней мере, среди Людей.

Уже который год длились Сумерки, постоянно дюжины сект и тысячи проповедников объявляли об окончательном падении цивилизаций и разрушении Вселенной — но жизнь продолжалась. Беспокойная, суетливая, но жизнь. И, как водится, наверх всплывало всё самое отвратительное.

Хвала владыкам Оннда: жёсткая общественная иерархия в значительной мере предотвращала всевозможные бунты — хотя и не устраивала многих. Что ж делать, плата за постоянство всегда высока.

Север Большой Земли на сей раз был потревожен не на шутку — ходили слухи, что Империя Лерей — так звали своё недавнее княжество его новые владельцы — решила стереть с лица Ралиона все нечеловеческие расы, ибо последние «виновны в болезнях, бедствиях и нищете Людей» — и в этот раз, похоже, впереди было смутное время для всех. Впрочем, от Оннда до Лерея было далеко, между ними пролегали владения отнюдь не беспомощных правителей — возможно, пожар прежних войн не сможет разгореться с прежней силой.

Обо всём этом думал Ользан, листая атласы и словари. Ему услуги библиотеки, как храмовому художнику, стоили баснословно дёшево — один золотой за сутки работы в читальном зале. Чуть ли не вдесятеро дешевле, чем для прочих смертных.

Чистый лист бумаги под его рукой долго сохранял девственную белизну — мысли упорно не шли в голову. Рука перелистывала страницы в надежде на то, что глаза обнаружат что-либо, сочетающееся с невнятными видениями…

…Четвёртый век эпохи вестника богов Дайнера был беспокойным; жаждущее экспансии княжество Лерей, подчинив почти все пограничные крохотные королевства и княжества, объявило о своём намерении бросить вызов всему остальному миру. Прежде всего — миру тех, кто не родился Людьми.

Всё это было уже не ново. Не Люди принесли агрессию и войны на Ралион, не они первыми пытались распространить своё влияние повсеместно, не они первыми научились находить радость в страдании других. Но, лишённые каких бы то ни было особых свойств — по сравнению с другими расами — Люди то вели себя дружелюбно и энергично осваивали мир, обогащая его искусством и знанием, то в необъяснимых приступах агрессии обращали самих себя и свои земли в залитые кровью пепелища, в грязь, трясину и пустоши.

Так остальные расы поневоле обучились искусству ведения войны; Ольты создали и совершенствовали мрачную эстетику оружия и битвы; те расы, которые не могли скрыться под землю, призывали на помощь богов и разрабатывали военные аспекты магии. Пышно расцвели школы боевых искусств.

Однако, самым страшным оружием и последствием первых войн было межрасовое недоверие.

Его, к сожалению, внедрили повсеместно именно Люди.

Однако Федерация Оннд показала, что Люди, при надлежащем обращении, могут быть незаменимыми членами общества. Почти семь тысячелетий существования — весомый аргумент. Первые законы Империи Оннд, что высек её первый правитель на стенах давно поглощённой морем Охранной башни так же отличались от современных, как грубые алтари варваров от великолепных Храмов. И всё же сохранилось что-то на протяжении немыслимо долгих эпох. И войны разорили южную часть Большой Земли в наименьшей степени. Ту самую часть, где некогда встал городок Оннд — Новый Город на языке первопоселенцев.

…Теперь, когда Наблюдатели были изгнаны из новоявленной Империи и запрещённое оружие готовилось к употреблению против её врагов, Сумерки во второй раз окрасили жизнь Ралиона в траурные тона. Нелегко жить во время войны, но всего ужаснее — жить в ожидании войны…

Ользан очнулся и посмотрел на лист бумаги. Там тонкими линиями был обозначен знак — четыре вертикальных линии, контуры цветка, лежащего поверх всех четырёх линий. Герб? Условный знак? Ользан пододвинул к себе массивный том географического атласа — самый полный за три последних века — и открыл карту княжества… виноват, Империи Лерей.

Шесть смежных королевств, лесное государство Сеаринх и несколько крохотных полосок незаселённой территории — вот что отделяло Лерей от остального континента. Почему он открыл именно это? Что навело его на такие мысли?

Взгляд его упал на стремительные, тонкие линии рисунка. Медитативное «знание», доступное практически всем, не вызывало у художника особого доверия. Во многих случаях оно сообщает не подлинное знание, а затаённые мысли гадающего. Так же, как таблички и иглы для вызова духов, на счету у которых немало жертв. Впрочем, каждому свой выбор.

Итак, цветок. Посмотрим, посмотрим… Ользан пододвинул словарь — жаль, старый — и принялся листать статьи о геральдике. После получаса поисков труды его увенчались успехом.

Герб, который его рука набросала во время транса, принадлежал одному из правящих семейств небольшого княжества Шантир. Оно занимало коридор, ведущий — через любой из трёх имеющихся перевалов — в центральные государства. Стратегически важный пункт. Ользан поднял глаза к потолку, вспоминая, что передавали по килиану вчера и позавчера. Пока, вроде бы, Лерей прямой агрессии не предпринимал.

Итак, его спасительница — из Шантира. Шантир… Опал, пещерный мох, медная руда… достаточно популярные товары для торговли. Постой, ведь у неё конь; сбруя коня — вся в серебряных украшениях. Неужели она…

Порыв огненного ветра обжёг ему гортань и заставил упасть на стол, прямо на книгу. На миг прохладный и спокойный зал превратился в раскалённое пекло пустыни, в смертоносные дюны Выжженного острова. Жадно хватая воздух, Ользан поднялся на ноги, и тут же всё прекратилось.

Вокруг воцарилась благословенная прохлада. Хор встревоженных голосов ещё несколько секунд пел тоскливые похоронные песни в его ушах. Наконец, и это стихло.

— С вами всё в порядке? — помощник библиотекаря. Встревоженный, готовый немедля послать за лекарем.

— Всё в порядке, — слабо улыбнулся Ользан и вытер мгновенно вспотевший лоб платком. — Я немного перетрудился вчера. Благодарю вас, беспокоиться не о чем.

Помощник кивнул и удалился, успокоенный.

Известная история, передаваемая поколениями разных народов — «старайся не думать о…» — более не была камнем преткновения для медитативной магии. Или, скорее, для медитативных упражнений. Классические маги аркану медитаций за магию не считали.

Мысли были готовы вернуться к сбруе и гербу, к Коллаис и грабителям… и, вероятно, к новой порции обжигающего воздуха — а, возможно, и к смерти. Большинство проклятий, как человеческого, так и божественного происхождения, основаны на неуправляемости человеческой памяти.

Но… Kaital Omel Haita, мысленно прочёл Ользан первые слова Мантры Сосредоточения и спустя несколько минут изгнал опасные мысли из сознания, как изгоняют назойливый дешёвый мотив, забыть который по-доброму не удаётся.

Ещё спустя полчаса он уже направлялся домой. Кое-какие идеи уже посетили его. Похоже, что Коллаис ищет здесь кого-то из знакомых… из очень хороших знакомых.

Надо бы закончить наброски к вечеру, думал Ользан, поглощая великолепный ужин. Хозяева комнаты, которую он снимал, содержали весьма приличный трактир. Повара они были отменные, надо отдать им должное.

Закончить наброски, решил Ользан, и… спать. Времени для упражнений сегодня не осталось… слишком сильны ещё воспоминания о страшном холоде в груди, грязи сверху и снизу, и пустоте, что наваливалась со всех сторон.