Блин, победитель мафии - Некрасов Евгений Львович. Страница 31

Предмет обожания старшего Блинкова, как сказала любившая красивые фразы Нина Су, долго не хотел заводится. Пришлось подцепить его к «БМВ» и катать вокруг дома. На втором круге «горбатый» зачихал, показывая, что еще жив, а на третьем завелся с пулеметным треском. Нина Су затормозила.

— Отцепляй! — страшным голосом закричал старший Блинков. Он боялся, что если долго стоять, «горбатый» опять заглохнет.

Блинков-младший выскочил, отцепил трос и снова запрыгнул в «горбатый», споткнувшись о папину гипсовую ногу. Чтобы эта оттопыренная нога поместилась в «Запорожце», пришлось отвинтить одно сиденье, которое было рядом с водительским. А Блинков-младший сидел сзади.

— Поехали! — по-космонавтски сказал старший Блинков. «Горбатый» заскрежетал, зачихал, завыл и после всех этих приготовлений побежал довольно резво.

Само собой, у старшего Блинкова имелись водительские права, иначе бы он и не сел за руль. Но своей машины у него никогда не было. Всю жизнь он водил только вездеходы: юркие «Уазики», гусеничные «Атээлки» и грузовые «ГАЗ-66». Потому что был полевым ботаником и каждое лето в далеких экспедициях собирал для Ботанического сада редкие растения. Он ездил по тайге, по заполярной тундре и по жарким пустыням, а в города заскакивал ненадолго, чтобы купить консервов. Из-за этого старший Блинков нарушал все правила, кроме одного: не ездить на красный свет. Остальные правила он забыл.

Но Автомобиль, Который Никогда Не Угонят оказался еще и Автомобилем, Который Никто Не Остановит! Когда, ревя, чадя и громыхая, он приближался к постам инспекции дорожного движения, строгие милиционеры отворачивались и делали вид, что ничего не замечают. Только раз один лейтенант погрозил вслед Блинковым полосатым жезлом, но и не подумал останавливать инвалидную машину. Потому что инвалиды любят спорить, а штрафа от них не добьешься. Так что Блинковы доехали до Ботанического сада без приключений.

В оранжерее вставляли новые стекла! Старший Блинков как это увидел, так и расстроился ужасно. То он бодро ковылял по Ботаническому саду с палочкой бразильского дона, показывал всем набалдашник в форме кукиша и сообщал, что этот кукиш отпугивает нечистую силу. А когда столкнулся с незнакомыми рабочими, которые несли к оранжерее огромный лист стекла, сразу же сник. В Ботаническом саду не было денег на новые стекла. Стало быть, деньги дал князь Голенищев-Пупырко-старший. Он дал, а директор Эдуард Андреевич взял. Договорился с грязным бизнесменом.

Старший Блинков вихрем ворвался в контору Ботанического сада. Вихрь был хром и болен, но сил у него оставалось — о-го-го! Всякий, кто хорошо знал старшего Блинкова, не захотел бы попадаться ему в такой момент. Он бы лучше пошел на индийский кинофильм и мучился там в темноте и одиночестве, лишь бы старший Блинков его не распознал и не выловил.

Эдуард Андреевич знал старшего Блинкова распрекрасно. Поэтому он велел секретарше говорить, что проводит важное совещание, и никого не пускать к нему в кабинет. Но старший Блинков не поддался на такой детский обман.

— Лилия, — сказал он секретарше, которая встала у двери, растопырив тонкие руки. — Лилия, если вы меня не пропустите, я, конечно, не стану с вами драться. НО Я СТАНУ ДУМАТЬ О ВАС ПЛОХО!

— Только не это! — воскликнула пожилая Лилия. — Вы же знаете, Олег Николаевич, что я всегда к вам относилась как к родному сыну. Когда вы пришли в Ботанический сад студентом первого курса, я подкармливала вас домашним супом из баночки. Будет нечестно и несправедливо, если вы станете думать обо мне плохо. Давайте я вас пропущу, а если Эдуард Андреевич потом спросит, скажу ему, что уступила под нажимом грубой силы.

— Да говорите, что хотите, — сказал старший Блинков, он уже мысленно ругался с директором.

— Не пущу! — крикнула Лилия, чтобы слышал Эдуард Андреевич, а сама уселась в свое кресло под клеткой попугайчика Андреича и спросила:

— А что у вас с ногой?

— Попозже расскажу, — ответил старший Блинков, толкая палочкой дверь.

— Я занят! — буркнул Эдуард Андреевич, когда старший Блинков вошел (а Блинков-младший проскользнул следом). Директор сидел за столом один-одинешенек и, само собой, не проводил никакого совещания.

— Стыдно, Эдик, — сказал ему старший Блинков, опускаясь на самый дальний от директора стул. Блинков-младший уселся в сторонке, чтобы не мозолить никому глаза. — Я ждал чего угодно, только не того, что ты станешь от меня скрываться.

— Я не скрываюсь, — захорохорился Эдуард Андреевич, — с чего ты взял? Но есть порядок, есть часы приема сотрудников по личным вопросам. А сейчас не приемные часы, и я, извини, работаю. Если тебе надо, зайди в следующую пятницу.

— Значит, у меня личный вопрос? — тихим угрожающим голосом уточнил старший Блинков.

— Ты же на больничном, выходит, личный.

И Эдуард Андреевич сделал глупое лицо.

Старший Блинков взял себя в руки и сказал почти спокойно:

— Ну тогда считай, что я вышел на работу.

Эдуард Андреевич довольно улыбнулся.

— Не выйдет. Я не могу допустить к работе человека с больной ногой. Ты уж, Олег, полечись как следует, отдохни. А осенью…

— А осенью в оранжерее будет пивная, — припечатал старший Блинков. — Интересно, Эдик, а мне ты оставил местечко? Возьмешь официантом? Или уволишь с глаз долой?!

— Какая пивная, с чего ты взял?! — ненатурально удивился Эдуард Андреевич.

Блинков-младший подумал, что сейчас-то папа выведет его на чистую воду. А кто, спросит, дал тебе денежки на стекла, Пушкин? Или, может быть, старший князь Голенищев-Пупырко раскаялся в своих преступлениях и заплатил за стекла просто так, из любви к цветочкам?! Нетушки, скажет папа, князь хочет пивную в оранжерее, а ты ему помогаешь, потому что боишься или тебя подкупили!

Но старший Блинков только посмотрел на Эдуарда Андреевича долгим печальным взглядом. Как будто уезжал далеко-далеко и прощался.

— Я, — сказал старший Блинков, — продаю садовый участок. Жена согласна, и покупатель у нас есть: соседу давно хочется взять еще немного земли. Давай я хоть завтра заплачу за стекла, и покончим с этим делом.

Эдуард Андреевич тяжело задышал и привстал со стула.

— Купить хочешь мою оранжерею?! — закричал он гневным и лживым голосом. — Помидорчики разводить для Тишинского рынка?!

Старший Блинков коротко взглянул на Блинкова-младшего, и тот сам не заметил, как очутился в приемной у секретарши Лилии.

— Хочешь чаю? — предложила она и, хотя Блинков-младший не ответил, зазвякала блюдечками и зашуршала пакетиками. Пакетиков было штук сто, и в каждом хранилось по одной-две конфетки или печенинки. Лилия не любила смешивать разные сорта.

— Попробуй вот эту, вишневую, — сказала она, вытряхивая на блюдечко одинокую шоколадину. — Она из коробки, которую подарил мне на Восьмое марта один генерал.

Голос у секретарши был сдобный. В приемной сладко пахло комнатными цветами. И даже вечно взъерошенный попугайчик Андреич выглядел гладеньким и блестящим, как будто его смазали розовым маслом. Такая уж уютная женщина была эта Лилия.

— Передай папе, что я за него, — шепнула она своим сдобным голосом. При этом Лилия оглаживала, как любимого щенка, телефонный чудо-аппарат с автоответчиком. Блинков-младший замечательно помнил, как они со старшим лейтенантом подслушивали по нему разговоры в кабинете Эдуарда Андреевича. Ясно, что секретарша тоже была знакома со шпионскими свойствами аппарата.

— Все, что надо Олегу Николаевичу! Я много знаю! — сбивчиво шептала Лилия. — А то станет Эдуард Андреевич директором пивного бара…

Блинков-младший чуть не свалился со стула: вот оно что! Вот как подкупили Эдуарда Андреевича грязные бизнесмены! И опять милиция и даже контрразведка будут бессильны против их козней. Ведь грязные бизнесмены не совали Эдуарду Андреевичу тайную взятку, а открыто пригласили его стать директором пивной. Всем ясно, что его подкупили директорской зарплатой, но закон не нарушен.