Мигрант, или Brevi Finietur - Дяченко Марина и Сергей. Страница 42

Крокодил остановился посмотреть на них. Не удержался.

— Вы мигрант? — приветливо спросила его девчушка.

— Да, — сказал Крокодил. — Но я прошел Пробу. И, как ни смешна была рисовка перед девочкой, почти ребенком, он гордо показал ей удостоверение на цепочке.

— Я тоже прошла, — ответила она с не меньшей гордостью и вытащила из складок просторной блузки похожее удостоверение. Тварь, похожая на помесь кота с утюгом, заволновалась: ее почти перестали поглаживать.

— Таких не бывает, — сказал Крокодил, глядя на тварь.

— Не бывает, — согласилась девушка. — Он искусственный. Но живой.

— Это твой?

— Брата. Я везу его к ветеринару. В смысле Мурзика, а не брата. Брат занят.

Крокодил несколько раз провернул в уме имя Мурзик. Фонетически — непривычно, странно. А по смыслу… «Имя кота». Не собаки, не кролика. Мурзик.

— Он болен? В смысле Мурзик, а не брат?

— Нет, уже выздоровел. Это плановый осмотр.

Подкатил вагончик. Крокодил сел в него вслед за девочкой и животным, Мурзик тут же принялся выглаживать жестким брюхом траву на полу кабины.

— Как у вас там? — вдруг спросила девочка. — В том мире, откуда ты приехал? Очень плохо, да?

— Как сказать, — Крокодил сразу потерял почву под ногами.

— Было бы хорошо, ты бы не уехал, ведь так? — уточнила девочка.

— Наверное.

— А какие там люди, как живут? Как работают, как развлекаются?

— По-разному, — Крокодил, сделав над собой усилие, протянул руку и погладил Мурзика. Поразился, какая холодная у того шерсть на голове. А проседь — это иней, оказывается.

— Он холодный, — сказал, чтобы сменить тему.

— Как снег, — согласилась девушка. — Он же Мурзик!

— Не боишься превратиться в сосульку? — пошутил Крокодил. — Ты однажды уснешь, а он залезет к тебе под бочок, и…

— Я ничего не боюсь, — она была лишена чувства юмора, как, похоже, и страха.

— Вообще ничего?

— Раньше боялась. Не сдать Пробу, — она бесхитростно улыбнулась. — А теперь — чего мне бояться?

— В самом деле, — улыбка Крокодила стала чуть более сладкой, чем ему хотелось бы. — Слушай… Расскажи мне, как девчонки проходят Пробу?

— А, это, — она порозовела, но не от смущения, а от удовольствия. — Это жутко трудно! Труднее, чем у парней! Живем в лесу, еду сами добываем, кроссы бегаем — часами, прямо с утра до вечера! Уже язык вываливается, а ты все равно бежишь!

— Самое трудное — это кроссы?

— Нет. — Она замялась. — Самое трудное — это власть над инстинктами. Донорство еще…

— Донорство? — насторожился Крокодил.

— Андрей Строганов, — милое женское лицо, возникнув на стенке кабины, с мягким упреком воззрилось на него. — Вы выбрали неверный маршрут. Вам стоит пересесть на административную ветку.

Кабинка притормозила.

— Ух ты, — девушка даже присела от восхищения. — Ты, видно, большая шишка?

— Нет. Я…

— А куда ты едешь?

— В этот… малый административный центр.

— Правда?! — Ее щеки порозовели. — Хотела бы я с тобой…

Кабина остановилась.

— Поехали, — быстро предложил Крокодил.

— Нет, что ты! Мне к ветеринару! Да меня и не пустят без приглашения, — девушка погрустнела. — Но я была на орбите в прошлом месяце, там есть экскурсионный модуль…

Дверь поднялась, как показалось Крокодилу, повелительным жестом — изгоняя заблудившегося пассажира.

— А где это? Малый административный центр? — спросил он устало.

— На орбите, — девушка подышала на замерзшую ладонь. — Ты разве не знаешь?

— Привет, Андрей.

— Желаю здравствовать, Консул.

Формула приветствия прозвучала без сарказма. Или почти без сарказма. К моменту, когда перед ним появился Аира, малоузнаваемый, строгий, затянутый в черный блестящий комбинезон, — Крокодил настолько ошалел, что готов был обращаться хоть «ваше величество».

Он думал, Раа уже удивил его всем, чем возможно. Он привык считать Раа эдаким курортом, совмещенным с парком экстремальных развлечений, но малый административный центр оказался неожиданно людным, жестким, железным устройством, механизмом, где вместо шестерней и шкивов двигались люди; здесь царствовала иерархия, невозможная в лесу или в парке. Непредставимая даже в зале суда с гигантским скелетом; даже на острове, где подростки и инструктор образовывали естественное иерархическое сообщество, нельзя было представить столь четких, ясных, жестких отношений. Это читалось в каждой детали — от покроя костюма до манеры говорить и смотреть; каждый держался с достоинством, и каждый занимал свое место не просто в пирамиде — в системе пирамид.

Всего несколько встреч, всего минут двадцать в комнате ожидания дали Крокодилу материал для выводов. Юноша, встретивший его в пассажирском тамбуре, поклонился женщине с переговорным устройством; женщина поклонилась мужчине в темно-сером комбинезоне, похожем на костюм химической защиты, тот поклонился еще одной женщине, постарше, с блестящими зигзагами на рукавах черного платья… Эта женщина склоняла голову, беседуя с кем-то отдаленно, она велела Крокодилу подождать, она, наконец, повела его куда-то по коридорам, похожим на капилляры, передала последовательно еще нескольким сопровождающим, и вот — появился Аира, строгий и черный, и поверить, что этот человек недавно бегал по острову в коротких штанах, было совершенно невозможно.

— Извини, что пришлось ждать. Пошли.

Следуя за Айрой, Крокодил очутился в помещении со стеклянной стенкой. Снаружи висел Раа — огромный зеленовато-желтый, безмятежный шар. Его свет заливал собой комнату.

— Красивая планета, правда?

— Я других не видел, — сказал Крокодил.

— Как? А свою?

— Только в кино. В смысле я никогда не был на орбите свой планеты. Другие — были, снимали… на пленку, — Крокодилу трудно стало подбирать слова.

— Что-то случилось? — Айра прищурился.

— Нет.

— Случилось. Ты приступил, я думаю, к жизни полноправного гражданина. И разочарован.

— Я?

Айра прищурился:

— Тебе не нравится на Раа?

— Нравится.

— Ты мечтаешь вернуться?

— Какой смысл об этом говорить?

Айра коснулся стекла. Изображение моментально изменилось; стенка была на самом деле экраном. «Ну конечно», — подумал Крокодил с легкой обидой.

Теперь камера смотрела не на Раа, а в противоположную сторону. В поле зрения, на самом краю обозримого пространства, маячила отдаленная орбитальная станция. Или просто спутник. Крокодил мог различить только зеленоватую плоскость, тускло отражающую свет.

— Стабилизатор, — сказал Айра.

— Вот этот самый?

— Да.

— Если не знать, что это такое, — признался Крокодил, — впечатление… скудное.

— Ясно. Пошли.

Пространство раскладывалось, как картонная книжка: там, где только что был тупик, открылся новый длинный коридор. В тишине пели птицы; ощутимо повеяло запахом травы. Пространство снова перестроилось — собралось в гармошку за спиной, вытянулось вперед, приглашая войти в большое полутемное помещение. Влажные деревья, обернутые туманом, как букеты целлофановой пленкой, терялись верхушками глубоко в вышине. Потолка не было. Журчала вода.

— Что-то не так? — вкрадчиво спросил Аира.

— Да нет… Все в порядке. Я просто не ждал, что тут лес на орбите.

— Мне надо, чтобы ты задал несколько вопросов информационной системе. Скорее всего, на все вопросы ты получишь ответ «нет», все запросы будут отклонены… Но мне важно время, которое потребуется системе для каждого ответа, и форма, в которой будет сделан отказ.

— Ты за этим меня сюда притащил?

— В том числе…

Аира поднял с травы и установил между деревьев железный треножник. Взгромоздил на него круглую чашу, по виду мраморную. Деревянным ведерком зачерпнул воды в лужице у родника, наполнил чашу до краев. Коснулся воды кончиком пальца.

— Есть связь. Иди сюда, давай удостоверение. Адрес сообщения: служба миграции Раа. Содержание сообщения: протест против изъятия родного языка, каковой является неотъемлемой частью личности землянина.