Игры на брачном ложе - Уоррен Трейси Энн. Страница 12

Адам замолчал, сожалея о том, что завел этот разговор. Мэллори не прерывала молчания. Ради нее он готов был разбередить душу тяжелыми воспоминаниями. Возможно, его слова облегчат страдания Мэллори, утешат ее.

— Я рассказывал вам о своей сестре? — спросил он изменившимся голосом.

Мэллори вскинула на него глаза.

— Нет, я только знаю, что она умерла много лет назад.

Адам кивнул:

— Да, ей тогда было всего шестнадцать. Когда Делия умерла, я учился на первом курсе университета.

— С ней, по-моему, произошел несчастный случай?

Адам горько усмехнулся.

— Ну да, случай действительно иначе как несчастным не назовешь. Она приняла ужасную смерть.

— Вы выражаетесь как-то странно, — останавливаясь, промолвила Мэллори. — Вы не верите в то, что это был несчастный случай?

Адам тоже остановился.

— Мой покойный отец и врач, осматривавший труп сестры, утверждали, что она утонула во время купания, не рассчитав свои силы и заплыв слишком далеко от берега. Ее нашли в озере, рядом с усадьбой Грешем-Парк. Но как она могла утонуть в знакомом с детства водоеме? Сестра не раз легко переплывала озеро.

Мэллори положила ладонь ему на грудь.

— И все же мог произойти несчастный случай, — мягко сказала она.

— Я поверил бы, что это именно так, если бы не письмо сестры. — У него перехватило горло, и он сделал паузу, а затем заговорил снова слегка дрожащим голосом: — Она утопилась, Мэллори. Моя сестренка покончила с собой.

— О!

— Я избавлю вас от мрачных подробностей, скажу только, что жизнь для нее стала невыносимой и она наложила на себя руки. В адресованном мне письме Делия писала, что приняла твердое решение уйти из жизни, и просила у меня прошения. Я получил это письмо после ее гибели, когда уже ничего нельзя было исправить.

— Адам, мне жаль, поверьте, я не знача об этой трагедии, — промолвила Мэллори, и по ее щеке покатилась слеза.

Адам смахнул ее.

— Я рассказал вам все это не для того, чтобы расстроить вас или вызвать сочувствие. Я просто хотел показать, что знаю, как это больно терять любимых людей. Я понимаю вас, Мэллори, и знаю, что вы сейчас чувствуете. Я тоже пережил боль утраты, и меня долго мучило чувство вины.

У Мэллори задрожали губы.

— Через это проходят все, кто хоть раз терял близких, — продолжил Адам. — Но я сумел побороть отчаяние, и вам тоже удастся. Вы сильная, Мэллори, и я уверен, что у вас все будет хорошо.

— О нет, я вовсе не сильная, — прошептала Мэллори, и из ее глаз снова полились слезы. — Я так хочу избавиться от боли, но не могу…

Адам достал из кармана платок и вытер ей слезы.

— Возможно, боль отпустит вашу душу, если вы позволите ей…

Мэллори нахмурилась.

— Что вы хотите этим сказать? Вы намекаете на то, что я лелею свою боль, что не желаю расставаться с ней? Что я на самом деле хочу быть несчастной?

— Нет, вовсе нет! Мне просто кажется, что вы боитесь снова ощутить вкус жизни, почувствовать радость бытия. Долгое время я терзал себя мыслями о том, что виноват в смерти Делии, и когда чему-то невольно радовался или чем-нибудь наслаждался, то после этого испытывал муки совести и чувствовал себя ужасно.

Адам замолчал. Он не хотел рассказывать Мэллори, о том, что в течение нескольких месяцев после самоубийства сестры пытайся найти утешение в кутежах и грязном разврате. Но это не помогло ему забыться. Он менял любовниц как перчатки, беспробудно пил, спускал деньги в карты, дрался. Однако все это не заглушало боль.

И вот однажды он проснулся в какой-то убогой комнатенке со страшной головной болью и пустыми карманами, которые кто-то обчистил. Он совершенно не помнил, что произошло накануне, и это ужаснуло его. Адам понял, что если не сойдет с этой кривой дорожки, то превратится в копию своего отца.

И эта мысль сразу же отрезвила его. Ради светлой памяти сестры, ради покойной матери, которая следила за ним с небес, Адам должен был остепениться. Мать оставила ему небольшое состояние, к которому отец по закону не имел доступа, и на эти деньги Адам смог продолжить обучение в Оксфорде. Адам с жаром взялся за учебу, которой раньше пренебрегал, и уже в восемнадцать лет превратился в умного зрелого мужчину.

Вздохнув, он погладил Мэллори по руке и вгляделся в ее аквамариновые, как морская гладь, глаза.

— Не сразу, но все же я понял, что мои муки и страдания не вернут Делию, — снова заговорил он, — Вряд ли ей было бы приятно видеть, как я терзаюсь. Делия была доброй, отзывчивой, чуткой девочкой. Могу с уверенностью сказать, что Майклу Харгривсу тоже не понравилось бы, что вы убиваетесь по нему. Он покоится с миром, и ваша душа тоже должна обрести мир и покой. Позвольте себе стать счастливой!

По лицу Мэллори пробежала тень. Она дрожала как листок на ветру.

— Но я боюсь, что забуду его, — прошептала она. По лицу ручьем текли слезы. — Мы так мало времени провели вместе. Сразу после помолвки Майкл отбыл в свой полк. Я боюсь, что если снова вернусь к прежней жизни, то его образ совсем поблекнет и сотрется из памяти. И это будет выглядеть так… так, словно я предала его.

Адам обнял ее за плечи.

— О предательстве не может быть и речи, Мэллори. Вы никогда не забудете его, помяните мое слово. Ведь вы любили Майкла, а истинная любовь никогда не умирает.

Мэллори прижалась лицом к его груди и разрыдалась. Адам, как мог, принялся успокаивать ее, стараясь унять слезы.

При этом его сердце разрывалось от ревности. Это было недостойное чувство, и Адам пытался побороть его. Впрочем, он не был святым, а человеческие эмоции не всегда бывают благородными. С какой бы самоотверженностью он ни относился к Мэллори, в глубине его души всегда жило эгоистическое чувство. Он завидовал Майклу, который сумел покорить сердце Мэллори и привязать ее к себе так крепко, что эту связь не могла разорвать даже смерть.

Через некоторое время Мэллори немного успокоилась, и глухие рыдания сменились всхлипами. Ее плечи вздрагивали. Подняв голову, Мэллори высморкалась и вытерла глаза влажным шелковым носовым платком.

Адам достал из кармана чистый сухой платок и протянул ей.

— Вот возьмите.

Икнув, Мэллори попыталась изобразить на лице улыбку, но у нее получилось жалкое подобие.

— Да, действительно, этот промок насквозь, — пробормотала она и, взяв сухой платок, вытерла щеки, а потом снова высморкалась, не думая о том, как выглядит в глазах своего спутника.

Адам и Мэллори знали друг друга много лет и могли пренебречь некоторыми условностями. Если бы это было не так, Мэллори сумела бы сдержаться и никогда не расплакалась бы на его груди.

— Благодарю вас, — промолвила Мэллори. — Наверное, я выгляжу сейчас просто ужасно.

В этом она ошибалась. На взгляд Адама, Мэллори выглядела великолепно. Густые влажные ресницы обрамляли ее сверкающие аквамариновые глаза. Пылающие щеки были похожи на два румяных спелых яблочка, а припухшие чувственные губы манили его.

«Боже, какая восхитительная красотка», — думал Адам.

— Нет, — вслух произнес он, — вы, как всегда, прекрасно выглядите.

А затем, не отдавая отчета в своих действиях, он вдруг наклонился и поцеловал ее. Это был короткий поцелуй, похожий на легкое прикосновение. Адаму отчаянно захотелось ощутить вкус розовых припухших губ Мэллори, на которых еще не высохли слезы.

Но этот поцелуй не утолил его жажду, а только усилил ее. В его жилах забурлила кровь.

Мэллори тихо ахнула, но не оттолкнула его. Если бы она это сделала, то отрезвленный Адам, пожалуй, остановился бы… Отсутствие сопротивления разжигало его страсть, толкало на более дерзкие поступки. Он так долго ждал момента, когда сможет обнять и поцеловать ее, так долго мечтал об этом, представлял в своем воображении! Реальность не обманула его, Мэллори оказалась еще прекраснее, чем все его фантазии.

Адам припал к губам Мэллори в пылком глубоком поцелуе, крепко сжав ее в объятиях. Божественные ощущения кружили ему голову. Но несмотря на восторженное состояние, граничившее с экстазом, Адам не мог не заметить, что Мэллори неопытна в любовных ласках, хотя, несомненно, не в первый раз целовалась с мужчиной.