Игры на брачном ложе - Уоррен Трейси Энн. Страница 44

— Как здесь мило, Адам, — вздохнув, промолвила Мэллори, выходя из экипажа.

Подъездная дорожка, ведущая к лому, была усыпана скрипевшей под ногами галькой. Адам бросил на жену загадочный взгляд и повел ее к дому, оставив кучера присматривать за багажом.

Мэллори ожидала, что дверь откроет слуга, но Адам сам распахнул ее, и вскоре они оказались в просторном холле, стены которого были обиты темными дубовыми панелями. Пол тоже был деревянным и довольно истертом. Мэллори обратила внимание на то, что на нем не было ковров. В холле стоял только небольшой столик для визиток с треснувшей мраморной столешницей.

Но больше всего Мэллори поразило отсутствие слуг.

— Где твой дворецкий? — спросила она, снимая перчатки. — По-моему, он должен был встретить нас в холле.

Адам взглянул на нее с извиняющимся видом, который, впрочем, выглядел довольно наигранным.

— В этом доме нет дворецкого. У меня не было времени нанять его.

Мэллори была изумлена его словами. Она не представляла, как может существовать приличная усадьба без дворецкого или мажордома. Ее с детства окружали десятки слуг. В штат прислуги Брейборна входили три сотни лакеев, конюхов, горничных, поваров, садовников и камердинеров. Все они обслуживали многочисленных хозяев и гостей дома.

— Ну хорошо, — с натянутой улыбкой промолвила Мэллори, — в ближайшем будущем мы исправим это упущение. Ты согласен?

Адам улыбнулся.

— Разумеется. А теперь я хочу показать тебе твою комнату, которая находится наверху.

И Адам жестом пригласил Мэллори подняться по дубовой лестнице с массивной резной балюстрадой, на столбиках которой были изображены яблоки, инжир, кисти винограда, птицы и олени.

— Мне надо привести себя и порядок с дороги, — сказала Мэллори. — Но сначала мне хотелось бы хотя бы бегло осмотреть дом.

Адам озабоченно нахмурился, однако через секунду его лицо озарилось улыбкой.

— Мы проделали большой путь. Я советовал бы тебе сначала устроиться в комнате и немного отдохнуть. У тебя еще будет масса времени для того, чтобы побродить по дому.

Если бы Мэллори плохо знала Адама, то решила бы, что это был простой совет без всякой задней мысли. Однако она была знакома с ним с детства и изучила все оттенки его голоса и выражения лица. Мэллори понимала, что за его предложением отдохнуть что-то кроется.

Повернувшись, она взглянула в глаза мужа.

— И все же я предпочла бы сначала осмотреть дом, хотя бы его небольшую часть, А завтра твоя экономка покажет мне все остальное.

Сунув руки в карманы, Адам отвел взгляд в сторону.

— К сожалению, экономки здесь тоже нет. Ее, как и дворецкого, тоже нужно еще нанять.

Нахмурившись, Мэллори скрестила руки на груди.

— Так кто же входит сейчас в штат твоей прислуги? Перечисли! — потребовала она.

— Прислуги вполне достаточно для того, чтобы поддерживать нормальную жизнь в усадьбе, кроме кучера и лакея, здесь есть повар, несколько служанок и садовник. Ну и, конечно, не следует забывать о Пенни и Финли, которые приехали вместе с нами.

Мэллори некоторое время озадаченно молчала, обдумывая эту информацию, но затем успокоилась. Адам долгое время находился в отъезде, и ему было не до найма большого штата прислуги.

— Думаю, на первых порах мы обойдемся, — наконец сказала она. — А потом нам все же придется значительно расширить штат. Я даже рада, что смогу нанимать слуг самостоятельно. Ты позволишь мне это?

На губах Адама заиграла улыбка. Он явно почувствовал облегчение.

— Конечно. Теперь ты хозяйка в этом доме. Прислуга находится в твоем подчинении.

— Хорошо, в таком случае позволь мне немного осмотреться в моих новых владениях.

Улыбка снова исчезла с лица Адама.

— Мэллори, я настаиваю на том, чтобы ты сначала отдохнула. Позволь, я провожу тебя в спальню, а обход дома мы пока отложим.

— Но почему? Ты пытаешься что-то скрыть от меня!

— Вовсе нет.

— Не ври мне, Адам Грешем, я тебя слишком хорошо знаю.

Он на мгновение задумался, а затем обреченно вздохнул.

— Ладно, если ты настаиваешь, давай пройдемся по дому. Вскоре ты сама поймешь, почему я не хотел показывать тебе его.

Его слова встревожили и заинтриговали Мэллори. Может быть, ей действительно следовало уступить мужу и удалиться в свою комнату? Впрочем, вскоре любопытство взяло верх над беспокойством, и она шагнула вслед за Адамом к массивной двустворчатой двери.

Он распахнул ее, и они переступили порог просторного помещения с высокими потолками и антресолями. Это была не просто комната, а огромный зал, залитый лучами закатного солнца, струившегося сквозь многочисленные окна. Ее стены были обиты все теми же резными панелями из потемневшего дуба. В них были встроены массивные буфеты и шкафы с пустыми полками. Интерьер был по-мужски тяжеловесным и мрачноватым. В глубине располагался огромный мраморный камин.

Дом был старым, поэтому можно было предположить, что на антресолях, украшенных резными арками, раньше в былые времена, сидели дамы и сверху наблюдали за тем, что происходило внизу.

Мэллори понравился зал. Правда, здесь не хватало мебели, не говоря уже о способных создать уют шторах, коврах, вазах и тому подобном.

Высокие окна без портьер выглядели голыми, убогими.

Обернувшись, Мэллори увидела, что Адам стоит, привалившись спиной к стене и скрестив руки на груди.

— А где мебель? — спросила она. — Почему здесь так пусто?

— Мой отец распродал мебель много лет назад, — с грустной улыбкой ответил Адам.

До Мэллори доводили слухи о том, что прежний граф, отец Адама, был настоящим мотом и кутилой, но она и представать не могла, что увидит в родном поместье подобную картину разорения.

— Но наверное, не все комнаты в этом доме находятся в столь плачевном состоянии? — осторожно спросила Мэллори.

— В том-то и дело, что все, — с горечью ответил Адам. — Мой дражайший папаша обратил в звонкую монету все, что только можно было вынести из дому, а потом спустил вырученные деньги. В доме осталось только то, что было накрепко прибито или приклеено к полу и стенам. Порой мой отец по своей прихоти обменивал то, что было у него под рукой, на продукты и выпивку, не заботясь о цене вещей. Много лет назад один слуга рассказывал мне, что его господин как-то обменял дорогое постельное белье на дюжину яиц, которых ему в этот момент вдруг захотелось отведать. К тому времени все куры в усадьбе были уже проданы или забиты. Отцу и в голову не пришло, что обмен был неравноценным. Он мог по крайней мере запросить за белье две дюжины яиц и свиной окорок в придачу.

Адам отделился от стены и подошел к окну.

— Значительную часть доставшегося ему в наследство состояния отец проиграл в карты, — продолжат он, — Так он спустил серебряный сервиз, подарок королевы Елизаветы, поставив его на кон в карточной игре с каким-то торговцем, который затем переплавил его в монеты. Фамильные портреты пошли с молотка, он не пожалел даже портрет моей матери, написанный вскоре после свадьбы. Однако к тому времени она была уже мертва, и отец не видел ничего страшного в продаже портрета.

— Ничего страшного? — возмутилась Мэллори. — Но ведь то, что он сделал чудовищно!

— Да, ты права, — ровным, бесцветным голосом произнес Адам. — Мой отец действительно был настоящим чудовищем. — Он вздохнул и повернулся к ней лицом. — Мне не следовало привозить тебя сюда. Лучше бы я отвез тебя назад в Брейборн и оставил на попечение брата до тех пор, пока не привел бы свою усадьбу в полный порядок. Но во мне взыграл эгоизм, я не захотел ехать в Грешем-Парк один, без тебя.

У Мэллори бешено забилось сердце, она машинально прижала руку к груди.

— Я пойму тебя, если ты выразишь желание уехать отсюда, — продолжал Адам, стараясь не смотреть на жену. — Впрочем, если думаешь, что здесь тебе придется спать на полу, то заблуждаешься. Как только была назначена дата свадьбы, я занялся обустройством комнат будущей графини. Там есть все, что тебе нужно, поверь. А если окажется, что в твоих комнатах чего-то не хватает или что тебе что-то не нравится, ты только скажи: я все куплю, переделаю, доставлю в усадьбу!