Укрощение демонов (СИ) - Сэнь Соня. Страница 40

Сумеет ли она простить Габриэля за все те убийства, что он уже совершил и может совершить в будущем? Вряд ли. И если с прошлыми его грехами она еще могла как-то смириться, то перспективу жизни с хладнокровным убийцей не скрашивало даже счастье от его любви.

Оставалось лишь надеяться, что его чувство к ней достаточно сильно, чтобы выдержать это испытание. ‘Нужно будет при первой же возможности поговорить с ним об этом’, - решила Чарли, отхлебывая из чашки ароматный чай. — ‘Пока я окончательно не потеряла голову и не поломала свою жизнь’.

В лучах яркого, беспощадно знойного солнца насыщенная синева моря почти ослепляла. Неподвижные белые облака напоминали клочья сахарной ваты, тающие на раскаленной небесной сковороде. День выдался жарким с самого утра. Когда они с мамой, наконец, спустились к широкой полосе пляжа, Яна вскрикнула: на обжигающе горячий песок невозможно было ступить.

— Надень босоножки, — велела ей мама и строго добавила: — И не вздумай снимать панамку. Нам солнечный удар ни к чему.

— Да, мам, — послушно кивнула она.

В прогретой воде меж поросших склизкими водорослями камней у берега, как всегда, сновали стайки веселых мальков. Яна знала, что ей их ни за что не поймать, но каждый раз снова и снова с удовольствием подхватывала игру в догонялки. Потом, запыхавшись, она обычно садилась прямо на песчаное дно, позволяя рыбешкам пощипывать себя за пальцы ног. Затем они с мамой немного плавали на мелководье, или собирали ракушки, или строили песчаные замки, или бегали вдоль берега, или… Впрочем, маме всегда было чем ее занять. Яна любила эти летние мамины отпуска: мама была не такой строгой, как обычно, а ее глаза хоть на время покидала уже привычная грусть.

В этот раз Яне быстро наскучило играть у камней, которые она уже в деталях изучила, и она решила пойти дальше, туда, где волны разбивались о грудь застрявших в песке внушительных валунов. Оттуда, наверное, прекрасно видно морское дно, и рыбок, и крабов, и, быть может, даже медуз… Яна оглянулась через плечо — мама, в своей смешной соломенной шляпе, лежала на полотенце, увлеченная какой-то книгой — и решительно двинулась к валунам. Взобраться на них оказалось не такой уж простой задачей: углы у них были острые, а омываемое волнами основание — скользким. Пыхтя, Яна принялась карабкаться на самый низкий из валунов, точно большая и неуклюжая ящерица. Еще чуть-чуть, и она окажется наверху…

Она даже не успела испугаться, когда ее пальцы вдруг сорвались со скользкой поверхности камня, а висок ударился о что-то твердое и острое; накрывшая ее волна чуть притупила разорвавшую голову боль. Солнце блеснуло в воде прощальным зеленоватым бликом, глухой шум в ушах усилился, но крепкие мамины руки не позволили Яне погрузиться в пучину забвения. Через минуту она уже лежала на берегу, головой на маминых коленях, с недоумением наблюдая, как на белом мамином платье расплывается огромная алая клякса.

— Ничего, доченька, ничего, — бормотала сквозь слезы мама, осторожно ощупывая ее голову. Странно, но боли больше не было.

— Мама, не плачь. Мне не больно, — попыталась улыбнуться Яна.

Ужас в глазах мамы сменился сперва потрясением, а затем облегчением; прижав Яну к груди, она до боли сжала ее в своих объятиях и прошептала:

— Больше никогда так не пугай меня, Чарли…

Чарли? Почему Чарли? Это не ее имя!

— Чарли, не плачь. Мне не больно, — шептала мама, на этот раз лежащая на узкой больничной кровати. Ее худые до прозрачности руки с вздувшейся сеточкой вен ласково сжимали ее ладонь, а глаза, уже не молодые и очень усталые, лучились прощальной нежностью.

— Мама, не умирай, пожалуйста, — всхлипнула Яна… и проснулась.

Подушка под ее щекой была мокра от слез, а ее грудь все еще душили спазмы рыданий. Странный сон из чужой жизни был неотличим от реальности; Яне казалось, она до сих пор чувствует на коже опаляющий жар летнего солнца, слышит резкие крики чаек над морской гладью… Впрочем, чайки-то как раз были реальны — вот только море совсем не походило на то, другое, синее и знойное.

— Чарли, — прошептала Яна и застыла, озаренная догадкой. Ну, конечно! Как она сразу об этом не подумала? Чарли, по сути, стала ее создателем, дав ей своей крови. А вместе с кровью Яне передались и ее воспоминания. В момент обращения Яна была без сознания и не могла этого почувствовать — но воспоминания начали приходить сейчас, стоило ей уснуть. Так вот как это происходит… Все точно наяву — звуки, краски, ощущения… Что же, теперь ей каждый раз суждено, засыпая, смотреть все новые и новые сны — слайды из чужой жизни? А, быть может, они начнут приходить к ней и наяву? Или просто станут ее частью, подыскав себе укромный и незаметный уголок в ее памяти? Хорошо, если так: сейчас ей с лихвой хватало и собственных переживаний.

Стараясь двигаться бесшумно, Яна спустила ноги с кровати, привстала и тут же поморщилась: половица в полу предательски скрипнула, подтверждая слова Элиана. Вряд ли хоть одно ее движение ускользнет от чуткого слуха вампиров. Что ж, не удастся сбежать сейчас — такая возможность наверняка предоставится ей чуть позже. Главное — усыпить бдительность своих тюремщиков и, в особенности, тюремщиц. Лори будет сложно провести, но простодушие Дейзи давало хоть какую-то надежду…

Элиан, растянувшийся на кровати этажом ниже, лениво прислушивался к доносящимся сверху звукам. Судя по поскрипыванию пола под легкими ножками пленницы, она проснулась и опять мерила комнату шагами, вероятно, обдумывая варианты побега. Вот же неугомонная. Впрочем, такие ему и нравились: упрямые, отважные, не сдающиеся до самого конца. Каину — так, кажется, звали ее избранника — повезло с ней. Как ему самому повезло с Лори когда-то.

Повернувшись, Элиан обнял дремлющую рядом Лори за талию и привлек к себе. Как он и ожидал, остыв, она поднялась к нему и как ни в чем ни бывало легла в кровать; и так же молча он принял ее в свои объятия. За эти годы они изучили друг друга в мельчайших деталях, а потому не нуждались в лишних словах, чтобы выразить свои чувства. Элиан знал, что Лори раздражает его властность — его же, в свою очередь, частенько выводила из себя ее непокорность. Странное качество для девушки, воспитанной в монастырском приюте. Скорее всего, тут сыграло свою роль обращение, разрушившее возводившуюся годами плотину сдержанности и кротости. Самому характеру Лори претила всякая кротость: в ее крови текло жидкое пламя, способное выливаться как в обжигающую страсть, так и испепеляющую ярость. Эта девушка была рождена стать вампиром. Его вампиром.

Перейти от объятий к более приятным действиям ему помешал звонок сотового телефона. Звонил Грейс. Быстро же он, однако, добрался.

— Слушаю, — зевнул Элиан в трубку.

— Мы в городе.

— Прекрасно. Я, кажется, объяснил тебе, как проехать к моему дому.

— Так не пойдет. Давай встретимся в каком-нибудь людном месте — кафе, например. Я хочу быть уверен, что мне ничего не грозит.

— Как ни странно, я тоже. Ты должен быть в курсе, какая на меня организована охота, Дамиан. Мне сейчас ‘светиться’ в людных местах нельзя.

— Послушай, Асгардис, я не стану встречаться с тобой в твоем доме, и точка. Откуда мне знать, какие у тебя намерения?

— Я вижу, тебе не так уж важно узнать, где скрывается Чарли. Что ж, если так, не о чем и разговаривать…

— Нет, постой! — поспешно произнес Грейс. — Черт, Элиан! Я же не отказываюсь от встречи! Я просто хочу быть уверен, что переживу ее.

— Всего пару дней назад ты мне вполне доверял, не так ли? Что же изменилось? Мы ведь все еще сотрудничаем. Пока наш план не воплощен, враждовать не имеет смысла. Мы еще успеем повоевать, уж это я тебе обещаю, — усмехнулся Элиан. — Могу пойти тебе на уступку и встретиться на пляже. Свидетелей не обещаю, но, по крайней мере, ты сможешь не опасаться нападения из-за спины.

— Придешь один?

— Ну, поскольку ты притащил с собой Эндрюса, я тоже оставляю за собой право на компанию. Возьму с собой кого-нибудь из своих девочек — так, успокоения ради. Ты ведь еще на ‘эликсире’, верно?