Мистический Петербург - Степаков Виктор. Страница 29

Айземан от неожиданности вскрикнул. Старуха медленно, словно незрячая, подалась в его сторону, растопырив обе руки. По избе потек сладковатый запах разложения, и Айземан ясно увидел, что к нему приближается труп!

В отчаянии он швырнул в покойницу зажигалкой «Нева», еще советского производства, здоровенной и увесистой, будто кресало. Она тяжело ударила старую в гнилой лоб и, отскочив, мгновенно потухла. В темноте раздался звериный вопль. Айземан бросился в сени. Страх придал ему силы, и он, одним рывком вырвав из закрытой входной двери крюк вместе с пробоем, выскочил на крыльцо.

В окне мелькнуло искаженное злобой лицо старухи. Затем показалась ее костлявая рука с судорожно скрюченными пальцами, которая стала быстро удлиняться, пытаясь схватить инженера. Айземан кинулся прочь от кошмарного дома.

Остаток ночи он бежал по каким-то зыбким кочкам, проваливаясь в торфяную жижу. На рассвете почувствовал под ногами твердую почву и обессилено рухнул. Отдышавшись, осмотрелся и понял, что находится недалеко от Воложбы.

Когда Айземан появился в деревне, то вызвал переполох среди местных жителей, настолько диким был его внешний вид. Однако все, что он рассказал, ничуть не удивило деревенских, поскольку о хуторе на болоте уже давно ходила нехорошая молва.

До войны там проживала одинокая старуха по прозвищу Корениха. Сколько ей лет и чем она занимается, толком не знал никто. Поговаривали, правда, что старуха — ведьма и хранит в своем доме старинную книгу по колдовству. Однажды даже видели, как Корениха бродила по деревенскому погосту, соскабливая мох с крестов на заброшенных могилах и собирая в кошелку кладбищенскую траву — мокрый вьюнец. Старуху боялись и обходили ее хутор стороной.

В 1941 году во время боев на тихвинском направлении в район деревни Воложба вышла немецкая пехотная часть. Хутор, где окопались наши передовые посты, немцы обстреляли огнем артиллерии. Осколок снаряда насмерть сразил Корениху. «Вот фашисты проклятые, угробили бабку», — после огневого налета вздохнули бойцы и похоронили убитую тут же, в одной из воронок.

С 50-х годов охотники, ягодники и грибники стали рассказывать о заброшенном хуторе страшные вещи. Одни слышали в разрушающемся доме чьи-то шаги и стоны, другие замечали в его окнах сутулую, седую старуху. В Воложбе отыскался атеист-комсомолец Гриша Волобуев, решивший развеять все суеверные страхи.

— Вы не советские колхозники, а старорежимные ослы! — заявил он односельчанам и, крепко избив своего родного деда как личность, наиболее подверженную суевериям, отправился на хутор развеивать вздор.

Через пару дней на Воложбинском болоте наткнулись на волобуевскую шляпу и кирзовый сапог — все, что осталось от комсомольца. То, что Гриша угодил в трясину и утонул, ни у кого не вызывало сомнений. Однако причина, загнавшая его на болото, так и осталась невыясненной.

Со временем хутор и дорога к нему заросли лесом и травой. Местные туда не ходили, и отыскать дом старухи можно было лишь с проводником либо случайно, так, как это произошло с инженером.

…Айземан уехал из Воложбы в Петербург, даже не вспомнив о брошенном на хуторе рюкзаке, патронташе и двустволке. По прибытии в город он обратился за разъяснениями к Андрону Фридману. Мнение знатока было следующим:

— В северных областях России по старинному колдовскому обряду колдуну или ведьме нужно было найти себе преемника, чтобы перед смертью передать ему все секреты своих запретных знаний, обычно в виде рукописного свода. В противном случае их черные души не могли найти успокоения и были обречены на вечные муки. Внезапная смерть Коренихи нарушила этот обряд и стала причиной появлений призрака ведьмы.

Мотобот № 666

Встреча с кораблем-призраком Летучим Голландцем издавна является для мореплавателей предвестником черной беды.

Многие утверждают, что кроме Летучего Голландца других проклятых кораблей не существует. Однако подобные заявления не соответствуют действительности.

Капитан Сигвард

Эта история началась в Финляндии, незадолго до так называемой зимней войны.

В 1937 году в Кексгольме (ныне Приозерск) поселился шведский капитан Юхан Сигвард. Его появление в заштатном финском городе вызвало повышенный интерес, который скоро сменился чувством неприязни и страха. К чему, кстати, имелись веские основания.

Сигвард был огромен ростом, силен и нелюдим. Всех финнов считал недочеловеками, о чем, бывало, и сообщал местным жителям. Имел собаку чудовищной злобы и мутной породы (говорили, что помесь гренландской лайки и полярного волка). Поселился на Дальней Мызе, месте, имеющем скверную репутацию. На воскресных церковных службах отсутствовал. Когда же досточтимый пастор Сиволайнен проявил интерес по поводу того, какой он веры придерживается, капитан с гадкой ухмылкой ответил: «Иудейской» — и так злобно глянул на священника, что тот счел за благо немедля ретироваться.

Вскоре Сигвард приобрел морской мотобот «Господня благодать» и, закрасив его прежнее название, вывел на борту черной краской зловещие цифры — «666». Затем на Дальней Мызе появился гость капитана: глухонемой тип с лицом закоренелого преступника. С этого момента практически каждую ночь мотобот «Три шестерки» (как его окрестили местные жители) уходил в открытую Ладогу. Зачем? О причинах можно было только догадываться, но то, что не для лова рыбы, в этом не сомневался никто.

Однажды рыбаки Карвонен и Такконен задержались на промысле. На озеро опустилась тихая ночь, что бывает на Ладоге редко. Показалась луна, озарив все вокруг холодным, мертвенным светом.

— Полнолуние, — сказал Карвонен.

— О да, — через полчаса согласился Такконен.

Внезапно чуткое ухо Карвонена уловило прерывистый вой.

— Волк воет, ты слышишь, Такконен? — спросил он.

Такконен подумал и ответил:

— Мы стоим у Чертовой банки, до берега свыше десяти километров, каким, по-твоему, Карвонен, должен быть этот волк, чтобы его голос был слышен на таком расстоянии?

Но вой становился все отчетливей, и столько скрытой угрозы и ярости таилось в нем, что оба замерли и тревожно переглянулись.

Утлый челн качнуло тяжелой волной, и рыбаки увидели проходящий недалеко от них на малых оборотах мотобот Сигварда. На носу «Трех шестерок» возвышалась могучая фигура капитана. Рядом с ним сидела его страховидная собака. И чья глотка, человеческая или собачья, исторгала столь неистовый и пугающий звук, определить было невозможно. («Оба выли», — позже уверяли рыбаки.) Издалека, с темных просторов Ладоги, ответило неясным зовом: не то зловещим шепотом, не то жутким вздохом. Или это налетел порыв ветра? Но мотобот тут же изменил курс и пошел в открытое озеро.

Накануне дня Святого Улофа, когда, по старинным скандинавским поверьям, ведьмы и прочая нечисть слетаются на шабаш в местечко Блакулла, в Кексгольме случилось несколько кошмарных событий. Ночью кто-то проник в городскую кирху и совершил в ней ужасное святотатство: надругался над распятием, посбивал с постаментов скульптуры святых и оставил на кафедре проповедника некую мерзость, схожую видом и запахом с человеческим экскрементом. А вечером следующего дня кем-то был похищен пятилетний ребенок вдовы Лисы Ховенхеймо, побирушки и горькой пьяницы, живущей на окраине города. Ее сосед, старик Саполайнен, утверждал, что девочку увез на большой лодке с числом зверя сам Дьявол — огромный и страшный. Однако окружающие к словам старого отнеслись безразлично, поскольку всем хорошо было известно, что Саполайнен, вследствие преклонного возраста и тяжелой контузии, полученной им в боях с «красными финнами», давно уже замечает вокруг себя апостолов, ангелов и чертей… Только директор местного краеведческого музея Вяхавяйнен, человек начитанный и прозорливый, воспринял слова ветерана серьезно и поспешил к полицейскому исправнику Кууконену, которому сообщил о своих подозрениях. Полицейский вежливо выслушал его и сказал: