Вы считаете это игрой? - Бабкин Борис Николаевич. Страница 2

— Ну что, Алик?! — нервно спросила по телефону молодая женщина.

— Едем домой, — ответил ей мужской голос. — Валька жив и здоров. Давай пока прервемся, здесь менты на дорогах, а по сотовому говорить за рулем запрещено. Все нормально.

Женщина, плача, села в кресло.

— Я ж говорил, надо было в милицию обратиться! — прорычал пожилой мужчина в очках.

— Что там, Зина? — сквозь слезы спросила пожилая женщина.

— Едут, — ответила та. — Все нормально, так Алик сказал. Валя жив и здоров… — Она громко заплакала. Пожилая, присев рядом, обняла ее и тоже зарыдала.

— Тьфу на вас, бабье племя! — проворчал мужчина. — Радоваться надо, а они слезами заливаются. Вот жизнь пошла, повидали внука, выходит.

— Они домой пошли, — сообщил по телефону мускулистый мужчина в темных очках. — Все нормально. Кстати, у Отрадного их машину остановили гаишники, и ничего. В общем, все путем. Возвращаюсь.

— Значит, все-таки родила, — усмехнулся загорелый крепыш. — А я думал…

— Сын у тебя, Костя, — сказал молодой, но уже седой мужчина. — Понятное дело, надо бы как-то помочь, но это значит — признать ребенка. Тогда не видать тебе Луизы. Кстати, она ни разу не приходила и не звонила. Я, признаюсь, думал, что она нашла себе кого-нибудь. Проверил, нанял частного детектива, но только зря потратил деньги. Живет одна с ребенком, работает, с ребенком соседка сидит. В этом ей повезло. Соседка, судя по всему, денег с нее не берет. Сама она бездетная, муж умер три года назад. Ей, видно, в радость с пацаненком возиться. Это я все год назад узнал, когда мальчишке пять было. Сейчас не знаю, может, и уехала куда. Но то, что у нее мужиков не было…

— Да мне все равно, — перебил загорелый. — Если бы я был уверен на все сто, что пацаненок мой, то, может…

— А что мешает сделать анализ ДНК? — насмешливо спросила сидящая на диване миловидная блондинка. — Сейчас запросто устанавливают отцовство. Но тебе, Костя, ребенок не нужен. Ты вообще вспоминать о ней не хочешь, потому что опасаешься: узнает Валерий Викторович — и не видать тебе Лизки, которая представляется всем как Луиза. — Она засмеялась. — Впрочем, я тебя понимаю. — Блондинка налила себе мартини и сделала глоток. — Что ты можешь получить от врача-недоучки, кроме любви? Какой-то ребенок и…

— Хватит, Нинка, — недовольно остановил ее Константин.

— Да я еще и не начинала, — усмехнулась она. — Почему ты не любишь, когда тебе говорят правду? — Нина посмотрела ему в глаза. — И еще — не закрывай мне рот. Кстати, как твои дела? — ехидно поинтересовалась она. — Я почему-то думала, что ты не вернешься в Питер. Знаю, за эти годы ты несколько раз приезжал, но нигде не показывался. Не понимаю, чего ты боишься. Она не звонила тебе и не искала. Я видела ее недавно и поняла, что она довольна жизнью. Кстати, мальчик просто чудо, на тебя не похож ни капельки. Не понимаю я твоего страха. Если бы она хотела, то давно нашла бы тебя. Ты ей, похоже, не нужен. Оно и понятно — лучше быть одной, чем вместе с кем попало, — перефразировала она Омара Хайяма. — И уверяю тебя, Костик, и тебя, Альберт, — она взглянула на седого, — что даже если сейчас Константин появится у ее порога с букетом ее самых любимых цветов и упадет на колени, она просто закроет перед ним дверь. Я уважаю эту женщину. А ты заслуживаешь только презрения. И поверь, Костя, придет время, и ты сам поймешь это. Все ясно? — засмеялась Нина, увидев, как мужчины переглянулись.

— Как ни странно это прозвучит, — тихо произнес Альберт, — Нина права. Ты не достоин этой женщины.

— Господи! — удивилась Нина. — Альберт, что я слышу? А я думала, что бывший прапорщик ВДВ, прошедший две войны, никогда не говорит того, что думает. Извини, — покачала она головой, — тебе сколько лет?

— А тебе зачем? — спросил Альберт.

— Когда я увидела тебя впервые, подумала — лицо на тридцать с небольшим, но весь седой. Потом поняла — седина от войны. Я права?

— Отчасти, — буркнул Альберт. — Однако мы собрались, чтобы решить кое-какие проблемы. Нас кинули на приличную сумму. И партия не пришла, хотя мы заплатили на неделю раньше. Ты, Костя, что-нибудь знаешь об этом?

— Менты перехватили курьера, — ответил Константин. — Но Валерий Викторович вернет ваши деньги.

— Странно, — не удержалась Нина, — чего это он вдруг расщедрился? Я знаю, что у него просто так даже горелой спички не взять. А тут вдруг вернет десять тысяч баксов. С чего бы это?

— Надеюсь, он все сам объяснит, — вздохнул Костя.

— Когда он вернет деньги? — спросил Альберт.

— Завтра вечером отдаст. Я пришел, чтобы сказать вам об этом и узнать о ней… — Он посмотрел на Альберта. — Кстати, Осокин, с меня причитается, и за частного детектива я тебе заплачу. А к тебе, Нинель, у меня будет просьба…

— Меня зовут Нина! — отрезала женщина. — И не надо сравнивать меня с Лизкой-Луизой. Я ни слова не скажу ни ей, ни ее папаше. Ты же об этом хотел попросить меня, Опарин? — усмехнулась она.

— Подожди, Валера, — проговорила женщина лет сорока, — зачем ты будешь отдавать деньги?

— Мне придется работать с ними, — ответил плотный высокий мужчина. — Я думал, обойдусь, но не получается. Хорошо, что они не узнали…

— Костя приехал, — в кабинет вошла красивая стройная блондинка, — и больше не уедет. Я правильно поняла, папа?

— Правильно, — кивнул отец. — Кстати, сегодня устроим небольшую вечеринку, а заодно и помолвку. Как тебе эта идея, дочь?

— Отлично! — Блондинка поцеловала его. — А ты, Вероника, кажется, как всегда, чем-то недовольна?

— Есть чем, — ответила та. — Порой не понимаю я твоего отца. Отдавать деньги, о которых никто не…

— Послушай, Вероника, — перебил Валерий Викторович, — я не раз просил тебя не лезть в мои дела и не обсуждать их. Рекомендую прислушаться к моей просьбе.

— Как же ты сел в машину к незнакомому дяде? — крепко прижимая к себе темноволосого мальчика лет семи, спросила Зина. — Ведь столько раз тебе говорили…

— Он мне «Футбол» подарил, — перебил ее мальчик. — Помнишь, мама, я просил «Футбол», но ты не купила. А дядя сказал, что подарит мне его. И повез меня поиграть. Он тебе звонил и сказал, что ты разрешила.

— А я вам говорил, — пробормотал дед, — что это кто-то из ваших знакомых сработал. Ты же, Валек, знаешь этого дядю добренького? — он присел рядом. — Как его зовут? И вообще, где ты был? Куда он тебя отвез?

— В квартире, — ответил мальчик. — Тетя меня кормила, виноград, груши давала. Мы в игры разные играли. Ее зовут тетя Маша. А потом дядя приехал и сказал, что папа, — он взглянул на невысокого мужчину, — будет меня в лесу ждать, и мы поехали. На машине везли другие тетя и дядя. Потом высадили и сказали, чтоб я ждал папу. И я ждал. Папа быстро меня нашел.

— Я говорил с кем-то по телефону, — сказал Алик. — Со мной Мишка поехал. На всякий случай взяли ружья. Звонит баба какая-то и говорит, пусть Мишка, так и сказала, значит, видела, что со мной брат поехал, приготовится деньги выкинуть у километрового столбика. С заднего сиденья справа. Мишка назад перелез, окно открыл и выбросил сумку. А я, как они велели, быстренько дальше поехал. И вдруг через километр звонок: слева увидишь обугленное дерево, остановись, сын там будет. Ну, мы проехали с полкилометра, увидели дерево. Я остановился, выскочил и стал Вальку звать. А он кричит: «Папа! Папа!» Я к нему. В общем, вот и все. Но эти двое суток, — он шумно выдохнул, — думали, с ума сойдем. В общем, оставьте мальчика, не расспрашивайте больше. Хорошо, что все так закончилось.

— Много отдали-то? — спросил тесть.

— Какая разница? — отмахнулся Алик.

— Как какая? Все ж Валек-то внук мой. Я половину дам. Если, понятное дело, не миллионы отвалили.

— Да где ж эти миллионы взять-то? — Зина, прижимая к себе сына, свободной рукой взяла руку мужа. — Восемь тысяч долларов отдали. И деньги у нас еще остались.