Я выжил, начальник! - Бабкин Борис Николаевич. Страница 41

- Слушай, Пахом, - помолчав, спросил Роман, - а при каких делах тут Тимофей? Ведь они с отцом вроде как…

- Это для всех вроде как. А на самом деле они ближе, чем братья. Ведь за всем, что твой пахан делает, Тимофей стоит.

- Вот оно как? - удивился парень. - А я думал…

- Так что сиди и не рыпайся. Тебе выхода нету. Или отец отправит, когда сможет, за границу эту, или тебе башку снимут.

- Да я хотел отца только напугать. Не собирался я его сдавать.

Пригород Казани

- Да я здесь по ментовскому произволу, - проговорил Борис. - Начальство, чтоб себе карьеру не портить…

- Понятно, - усмехнулась крепкая женщина в белом халате. - Значит, не дурак?

- Нет, разумеется.

- Ладно, буду иметь это в виду. Следующий.

Борис встал и вышел. В кабинет вошел Лохматый.

- И что теперь? - спросил рослого санитара Борис.

- Топай в душ, - кивнул тот. - Вымоешься, переоденешься и в палату. Все уже там будет, матрац и остальное, что нужно. У тебя десять минут. - Он открыл дверь в душевую.

Двое санитаров растягивали руки лежащему на кровати мужчине. Он кричал.

- Да коли ты! - крикнул один.

Третий санитар воткнул иглу шприца в оголенное бедро мужчины.

- Хорошо, что его укололи, - сказал один из обитателей палаты, - а то бы он нам устроил!..

- Да прибили бы на хрен, и все дела! - ухмыльнулся стоявший у двери бритоголовый верзила в белом халате.

- Ты, земляк, опасайся Фантомаса, - тихо проговорил лежащий на койке худой мужчина. - Он тебе вещи выдавал. Та еще сука! И бьет мужиков, вообще полный беспредел. Его главный лепило на длинном поводке держит и поощряет. Вот и беспредельничает, сучара. И баба тут, - кивнул он на дверь, - Нинель, та еще шкура. Тоже полный отстой. Базар есть, у нее с мужиком не срослось, вот она, шкура, на нас и отыгрывается. Но это, как говорится, человеческий фактор. А куда хуже - лекарства. Видать, какую-то хренотень испытывают на нас. Сера по сравнению с этой хреновиной сахаром кажется. Вколют, и ломает неделю. Ни жрать, ни пить не хочется. Тело горит, голова вот-вот, кажется, лопнет. Я думал, хана. А делов-то - на хрен эту Нинель послал. Она мне какие-то уколы назначила, меня сушняк давить начал. Ну я и попросил что-нибудь полегче. Я из-за жмура тут. В зоне завалил завхоза, и мент нарисовался. Ну я и ему впорол. Пожизненное сто пудов. А мне осталась от пятнашки треха. Я и закосил под дурика. А сейчас, думаю, лучше бы под суд попал. Короче, земляк, придержи характер и не блатуй. Тут и законников двоих угробили. В соседней палате есть такой Жора Столичный. Его по полной прессуют. А все эти фуфлыжники по защите зэков сюда, блин, и не кажутся. Мне еще бы недельку продержаться, и на этап уйду. Но не уверен, что вытяну. А ты не шляйся никуда. Вообще не вылазь. Если только в сортир. Так спокойнее будет. А то Фантомас спровоцирует на слово, и привет - растяжки, уколы, и все. Лучше под дубинал ментов на зоне попасть. Главный коновал тут вроде профессор по психиатрии. Та еще падла! Морда ему не понравится, и пиши письмо с заказом на гроб. Сейчас дуриков тут мало, время, видно, не то, да и научились не попадать по глупости. Сюда больше здоровых волокут. Чем-то не угодили начальству в управлении или у хозяина зоны блат там имеется, считай, что ты здесь. А тут очень хреново. Я не гоню на тебя жути, просто прислушайся, тогда, может, и выживешь.

- Тебя как зовут? - спросил Борис.

- Андреем мать назвала, - протянул тот худую бледную руку. - А по зоне Бобром прозвали. Я два раза через подкопы уходил. А последний срок был пятерик. На спор ушел из «пятерки» под Нижним Новгородом. На воле мента прирезал по пьяному делу. Ну и навесили до пятнадцати. Осталась трешка. Уж больно хочется на воле побыть хоть недельку. На могилку матери сходить и прощения попросить. Она ж из-за меня на сорок пятом году ноги протянула. - Андрей отвернулся.

* * *

- Козлотень поганая! - извиваясь в руках двух дюжих санитаров, вопил Лохматый. - Я вас, козлы, завалю! Аа-а!

- Хватит, Фантомас, - проговорил высокий седой мужчина. - Этого буду лечить я сам. - Улыбаясь, он подошел к извивающемуся на полу Лохматому. - Значит, козырной фраер? - стоя над ним, кивнул он. - Решил в больнице полежать? Полежишь. На третий курс лечения, - сказал он медсестре.

Она записала. Седой вошел в палату.

- Обход, - шепнул Андрей. - Сейчас эта шкура припрется. Не груби ей и соглашайся со всем. Может, просто поколет разной хреновиной, но без испытаний обойдешься. А твоему знакомому хана, - кивнул он на дверь, - Мюллер им займется. Главный коновал наш. Муллер его фамилия, а прозвали Мюллером. А он не обижается, и, похоже, ему даже нравится, сучаре. Сейчас наша Нинель притопает. Во, слышишь? Борис услышал приближающийся перестук каблучков. В палату вошла врач, принимавшая его.

- Здравствуйте, больные, - улыбаясь, приятным голосом поздоровалась она. - Жалобы есть?

В палате лежали, кроме Бориса и Бобра, еще восемь человек. Но все молчали.

«Под уколами все, - вспомнил Борис слова Андрея. - Да и просто говорить боятся. В основном тут мужики. Только вон там, в углу, фраер козырный лежит. Вроде как на сходняке его хотели короновать, но менты сюда отправили».

- А как у нас Лопатин? - Врач подошла как раз к тому человеку, о котором думал Вулич.

- Нормально, - негромко ответил тот. - Только задница болит.

- Боль чувствуете, это уже хорошо. - Сев рядом, она стала измерять давление. - Высоковато для вашего возраста, - улыбнулась она.

Борис смотрел на зарешеченное окно с жалюзи за решеткой.

«Облом вышел, - проносились в голове мысли. - Я думал, на Лесной. Там бы я попытался… Но я выживу. Все равно выживу и уйду».

- С вами мы только что знакомились, - услышал он голос врача. - Как вам наше заведение?

- Насколько мне известно, вас зовут Нина Петровна, - сказал Борис. - Я бы хотел знать, что меня ждет. Вы, судя по всему, честный человек. Меня убьют, искалечат, сделают дураком или есть шанс выжить?

Она рассмеялась:

- Вас направили сюда лечиться. А вы говорите так…

- Нина Петровна, - мягко перебил ее он, - вы читали мое дело и поняли, что я не дурак, однако я тут. А это означает только одно - меня просто-напросто…

- Перестаньте, Вулич. Не так страшен черт, как его малюют. Насколько я поняла, вы ничего не боитесь. Меня лично впечатлило ваше последнее слово на суде. Тогда вам поверили. Но сейчас вы желаете выжить. Значит, снова побег и снова…

- А вы умнее, чем я думал, - усмехнулся Борис.

«Хана мужику», - подумал Андрей.

- Спасибо, - засмеялась Нина Петровна и повернулась к Андрею: - Как себя чувствуете?

- Пока жив. Правда, ломка, как после…

- Не надо сравнений. Не знаю, как вам удалось убедить психиатров, что вы совершили два убийства, будучи невменяемым. Если убийство заключенного никого не волнует, то убийство сотрудника должно быть наказано. Вы будете жить некоторое время, но жить в мучениях. Я говорю так откровенно только потому, что вас лечат. А учитывая новую методику лечения и опробование новых лекарств, конец несомненен. В вашей смерти никто не будет виноват.

- Нина Петровна, - тихо проговорил Андрей, - колите что хотите, только дайте хотя бы пару дней воли. Умереть там, - он кивнул на окно, - а не за колючкой. Большего я не прошу. Хотел бы еще на могилу мамы сходить. Но может, есть тот свет, и там увижусь. Хотя навряд ли, - вздохнул он. - Мне в аду давно место приготовлено.

- Надеюсь, вы действительно так думаете, - спокойно проговорила Нина Петровна.

«Кажется, я крепко попал», - подумал Борис.

Котчиха

- Нашли мы третьего, - сообщил Вере и Виктору майор милиции. - Труп его обнаружен в Омутнинске. И хозяйка, где он жил, тоже мертва. Значит, за вас очень серьезно взялись, если исполнителя убрали.

- Спасибо! - Виктор насмешливо улыбнулся. - Я это сразу понял. И что теперь?