Время скорпионов - D. O. A. "Dead on arrival". Страница 57

Такая реакция обращенного не была неожиданностью. Чувство неполноценности, внушенное чувство вины — таковы были борозды, которые Линкс решил проложить, проанализировав его личное дело и результаты первой ознакомительной беседы. Упоминания о преследовавших его неудачах вызвали у Джафара реакции тревоги, гнева или обороны, очень заметные, несмотря на его попытки контролировать себя.

Агент бдительно следил за самыми незначительными движениями пленника, даже за изменением положения его тела. Он привел в порядок стол и под защитой луча своего надетого на лоб фонаря снова расположился напротив обращенного.

— Давно ты не виделся со своей семьей?

Пленник не ответил, но изо всех сил постарался выпрямиться на стуле.

— А если они умрут из-за твоих друзей? Или даже по твоей вине?

— Плевать мне на них. Они не верят в Истинного Бога. — Редкий случай, когда он вместо ответа не ограничился цитатой какой-нибудь суры Корана. Родители Сесийона были католиками и соблюдали обряды. — Я бы и сам убил их, если бы понадобилось. Они неверные. — Сколько ненависти в светлых глазах.

— Тогда почему ты этого до сих пор не сделал?

Обращенный посмотрел в сторону.

— И брата тоже убил бы?

— Тоже. Он только этого и заслуживает.

— Ты не оставил бы им шанса прийти к истинной вере? Тебе ведь такой шанс дали.

Джафар открыл рот, хотел что-то сказать, но передумал.

— Ты строишь из себя бывалого парня, чтобы понравиться своим дружкам. Твоя вера воняет. Тебе надо постоянно доказывать им, что ты такой же, как они, даже лучше. Что ты сильнее веришь. Ведь именно так они заполучили тебя, а? Твердя тебе, что ты все понимаешь лучше, чем другие? До тех пор, пока ты кое-чего не провалил.

Обращенный опять задрожал.

— А другие мусульмане? Те, кого сторонники джихада убивают своими бомбами, что ты об этом думаешь?

— Бог никогда не убивает истинно верующих, только сообщников крещеных и евреев.

— Неужели? А разве не учит Коран, что не следует верующему убивать верующего? [138]

— По какому праву ты упоминаешь Книгу, пес?! — Сесийон прижал руки к телу, чтобы защититься от дубинки, и нервно облизывал пересохшие губы. — Мудрецы говорят, что в случае крайней необходимости можно… Что Бог простит…

— Мудрецы? Какие еще мудрецы?

Неожиданно из глаз пленника исчезла уверенность.

— Я… я читал фатву, в которой говорилось об этом. — Он старался не смотреть в сторону Линкса, направляя свой взгляд на стол, к воде.

— Какую?

Молчание.

— Что, забыл?

Металлическое позвякивание цепей наручников о ножки стула.

— Тебе это сказали твои друзья, а? Чтобы ободрить тебя. Но ты-то ее не читал, эту фатву. Что еще сказали тебе твои друзья? Что еще наврали?

Рука Сесийона медленно и неуверенно потянулась к открытой бутылке.

— А чего от тебя ждал Делиль?

Пальцы замерли в нескольких сантиметрах от емкости.

Линкс еще ни разу не упоминал о ливанце.

В глазах Джафара вновь вспыхнула ненависть. Он швырнул пластиковый сосуд в стену камеры:

— Да пошел ты, мразь!

Он второй раз рванулся, в приступе ярости приподнял стул от пола, но, связанный по рукам и ногам, завалился на бок.

Отступив к стене, агент, прежде чем приблизиться, несколько секунд наблюдал, как пленник корчится на полу.

Разряд.

Сесийон закричал и выгнулся дугой.

Разряд.

Обнаженный Джафар бился в судорогах.

Разряд.

Побелевшие от ярости глаза обращенного на мгновение закатились и закрылись…

Открылись они в кромешной тьме. Сколько времени Сесийон провел без сознания? Он не знал. Но по тошнотворному запаху догадался, что на нем снова омерзительный капюшон. Он почувствовал, как с него снимают наручники, однако был слишком слаб, чтобы пошевелиться. Болело все его судорожно дергающееся тело. Он не сопротивлялся. Он был точно замороженный. За его спиной послышался звук, будто что-то разорвали. Кто-то схватил его за запястья и лодыжки и связал их. Прежде чем стянуть ему горло скотчем, его перевернули лицом в пол.

Чье-то дыхание прямо над его ухом, потом голос — голос человека со светящейся головой:

— Сура четвертая, стих девяносто пятый. «А если кто убьет верующего умышленно, то воздаянием ему — геенна, для вечного пребывания там. И разгневался Аллах на него, и проклял его, и уготовал ему великое наказание!» Припоминаешь? Ты же выучил все наизусть. Спи спокойно.

Лязгнула металлическая дверь, Джафар снова потерял сознание.

Заперев дверь, Линкс положил дубинку и рулон скотча на стол, рядом с музыкальным центром. Он стянул резиновые перчатки и задрал свитер, чтобы снять и выключить микрофон, прикрепленный скотчем к животу. Одновременно выключилось цифровое звукозаписывающее устройство. Отмотав немного назад, он проверил качество записи. Все было в норме. Прослушать позже. Сейчас он слишком устал.

21.10.2001

Ребятишки бегали вокруг столов и с криками сновали между отдельными кабинетами, расположенными в глубине просторного зала. Сервье извинился:

— Если бы знать, что в воскресенье здесь семейный день, я бы выбрал другое место. — Они сидели у окна в самом углу ресторана на Восточной набережной Сены в Исси-ле-Мулино. — Но мне его очень рекомендовали.

Амель с улыбкой посмотрела вслед только что промчавшейся мимо них пестрой ватаге.

— Мне следовало предупредить тебя. Пару раз я обедала здесь, когда была в этом районе на стажировке.

Оживление исчезло с ее лица, когда небольшая группа уселась за стол для родителей с детьми. Маленький мальчик залез на колени к отцу, поцеловал его в лоб, а второй поцелуй запечатлел на губах женщины, сидящей рядом и занятой переодеванием другого мальчишки, немного постарше.

Сервье заметил.

— Все в порядке?

Она повернулась к нему и опустила глаза:

— Да, просто… — Она не договорила.

Установилось молчание.

— Меня удивило, что ты приняла мое приглашение на воскресное утро.

Жан-Лу отправил ей еще одно электронное сообщение, поскольку первое осталось без ответа. Она откликнулась, и они договорились встретиться и выпить кофе. В ходе телефонного разговора кофе превратился в поздний завтрак.

— Сильвен уехал. — Последнее слово Амель прозвучало как горестный вздох. — Я свободна, так что почему бы и нет? Мне приятно.

— Вижу.

Она уловила иронию Сервье:

— Извини. — Молодая женщина не заметила в утомленных глазах собеседника никакого раздражения, только усталую доброжелательность. — Сегодня четвертая годовщина нашего знакомства. Обычно в этот день мы с Сильвеном куда-нибудь ходим вдвоем, но вот… он уехал. По работе.

— Бывает, что-то забудешь. Из-за работы иногда случается пренебрегать важными вещами, к тому же не всегда есть возможность выбора, ты должна бы знать об этом. Ты пробовала поговорить с ним?