Сокровища на дне - Окороков Александр Васильевич. Страница 19

Ламболья первый признал свои ошибки, и именно благодаря своей самокритике он первый же и принялся разрабатывать способы составления планов подводных участков. Эти методы должны были превратить операции по подъему объектов в настоящие подводные археологические раскопки.

…Джанни Роги, технический руководитель подводной экспедиции, изучающей древний корабль, затонувший у острова Спарги, словно пейзажист, сидящий у мольберта, с пластмассовой доской на коленях и толстым цветным карандашом в правой руке, смотрит на амфорное поле. Над ним парят, будто большие черные птицы, ныряльщики: они то опускаются на дно, то летят горизонтально, то устремляются вверх. Они не работают — они священнодействуют. Полет подводных археологов происходит над огромной сетью с двухметровыми ячейками, растянутой на дне. По углам ячеек на длинных шнурах привязаны плавающие ампулы с электрическими лампочками, показывающие вертикали. Это сетка координат. Рога знает последовательность всех работ. Не один день он просидел с Нино Ламболья, чтобы разработать методику исследований. Были учтены и ошибки предыдущих, увы, немногочисленных подводных археологических работ у острова Антикифера, побережья Туниса (Махдии) и Альбенги.

На этот раз никакой спешки, никаких грубых, перемалывающих уникальные находки приспособлений. Работы будут проводиться планомерно, в несколько этапов. Ведь недаром Нино Ламболья поставил перед собой цель «разработать методы подъема, применимые в любом случае и позволяющие составить планы и разрезы, которые необходимы археологам, чтобы по ним узнать относительное положение предметов».

На первом этапе все квадраты координатной сети отснимет подводный фотограф, затем, уже на поверхности, полученные снимки соединят между собой. Тем самым исследователи получат исходный план, воспроизводящий общую картину залегания корабельного груза. Это станет предварительным результатом исследований. В дальнейшем общая картина дополнится рисунками, сделанными на дне рисовальщиками на грифельных досках.

После того как эта часть работ будет выполнена, группа ныряльщиков снимет координатную сеть и приступит к удалению первого археологического слоя. Затем сетка вновь займет свое место и начнется аналогичная работа по фиксации и исследованию следующего слоя.

По мере «снятия» слоев из песка бережно, вручную будут извлекаться амфоры. Многие из них, наполненные песком, весят от 15 до 25 килограммов, в зависимости от того, для чего они были предназначены. Так, амфоры для вина вмещали 18 л, а амфоры для масла — 40 л.

Освобожденные из многовекового «плена» амфоры перенесут к опущенной с корабля на дно клетке подъемника. Специально придуманный настил этой клетки состоит из деревянного ящика с ячейками. В эти «соты» и будут вставляться амфоры — одна подле другой, в порядке номеров, присвоенных им по фотографиям. Затем водолазы осторожно поднимут корабельный груз на поверхность. А на земле амфоры расставят в аналогичной клетке с ячейками, точно так же, как они лежали на дне.

…Наблюдая за слаженной работой ныряльщиков, Роги невольно улыбнулся. Он вспомнил, как в первый день они привязали к горловинам и ручкам амфор этикетки с порядковыми номерами. Но наутро следующего дня оказалось, что половина бирок исчезла. «Воришек» нашли после того, как открыли один из сосудов. Оказалось, что амфоры, не заполненные песком, обжили осьминоги. Они-то, привлеченные ярким цветом этикеток, и утаскивали их в свое логово. После этого номерные этикетки пришлось делать из листового железа.

Роги видит слева от себя густое молочно-белое облако, которое медленно плывет вверх. Это пустили в ход специальную драгу. Она представляет собой толстую трубу из пластмассы, опущенную с судна до самого дна, как гигантский хобот слона. В нижней части трубы струя сжатого воздуха, создавая постоянное давление, легко удаляет песок из раскопа.

«Мы, водолазы, сгрудились вокруг пасти шланга, как раки вокруг мертвой рыбы, — так описывал работу этого незамысловатого для наших дней устройства один из участников экспедиции, француз Жорж Менан. — Указания дает долговязый парень по имени Понтирелли — инженер-дорожник, проводящий здесь свой отпуск. На его резиновом шлеме в том месте, где находятся уши, вырисовываются две выпуклости, третья торчит под подбородком, удлиняя шлем. Это гидрофон.

По гидрофону можно говорить почти нормально, не следует только произносить губные звуки, иначе в дыхательный шланг попадет вода. Понтирелли компенсирует этот минус чем-то вроде чревовещания. Так как его кадык находится в беспрерывном движении, мы заключаем, что диалог с надводным миром протекает довольно бурно. Сквозь поднятый компрессором водоворот песка я различаю предмет, ради которого работала драга: потемневший кусок дерева, на поверхности которого поблескивают остатки свинцовой пластинки».

Этот, казалось бы, ничем не примечательный кусок дерева оказался подлинным сокровищем для ученых. Он составлял часть кормы погибшего судна. Его обнаружение позволило установить ориентировку корабля, направление, в котором он шел в момент трагедии. Но главным открытием экспедиции стал гвоздь, обыкновенный корабельный гвоздь, заключенный в свинцовую оболочку. Сам гвоздь был сделан из меди. Но для чего его покрыли свинцом? На этот вопрос сумел ответить археолог Мирабелло, который вместе с Нино Ламболья занимался изучением находок у острова Спарги. Он был прост, но неожидан для современников.

«Древние римляне, конечно, не знали о том, что, если два различных металла поместить в раствор соли, возникает электрический ток, — писал ученый. — Но их судостроители, видимо эмпирическим путем обнаружили, что с одним из двух металлов происходит при этом что-то неладное: либо медь, либо свинец разъедается. Чтобы предотвратить это, они тщательно покрывали гвозди свинцом.

Об этой особенности древнеримской судостроительной техники нам стало известно лишь благодаря раскопкам у острова Спарги».

Так по крупицам собирали ученые данные, которые смогли пролить пока только лучик света на некоторые технологические особенности строительства древних судов, а также на морские маршруты античных торговцев.

Было установлено, что корабль «Спарги» шел из Италии, по пути он, вероятно, заходил в порт Ла-Маддалена (ныне Ильва), а затем направился на запад. И, когда он проходил между Сардинией и Корсикой, острые верхушки скал, доходившие до самого зеркала воды, распороли его корпус. Конечным пунктом рейса могла быть только Испания: эта страна еще не знала виноделия, и римляне экспортировали туда вино. Когда же это было? Типы амфор и найденные между ними керамические плитки дали ответ на этот вопрос: между 120 и 100 годами до н. э.

На следующий, 1959 год к затонувшему судну прибыла экспедиция итальянских археологов, намереваясь продолжить раскопки… И тут выяснилось, что корабль исчез!

Археологи пустили в дело землесос, предположив, что обломки занесло песком. Но, безуспешно. Их единственной находкой оказался человеческий череп с четкими следами от шлема. Но он, естественно, ничего не смог поведать исследователям об исчезновении древнего судна.

Тем не менее раскопки корабля, затонувшего около Спарги, проведенные Нино Ламболья, наряду с исследованиями других античных кораблей, погибших в Средиземноморье, стали началом на пути многих интересных и важнейших открытий, которые «подарила» современникам подводная археологи.

СОКРОВИЩА ЧИЧЕН-ИЦЫ

Живописные руины древнего города майя окутывала ночь. Эдвард Герберт Томпсон, двадцатипятилетний консул США в Мексике и археолог-любитель, как зачарованный, наблюдал за игрой лунных бликов на черной глади водяной ямы, зияющей перед ним. Неожиданно лунный свет озарил узкую тропинку, ведущую от величественных развалин древней пирамиды к таинственному водоему. Консул невольно приподнялся от поразившей его догадки. Его взгляд застыл. Неужели это и есть та священная дорога, о которой он читал в записках испанского епископа Диего де Ланды? «Главный храм был обращен своим фасадом к Священному сеноту, расположенному поблизости, — писал испанец, — и соединялся с ним прекрасной широкой дорогой. У индейцев был обычай во время засухи приносить в жертву богам живых людей, бросая их в этот колодец; они верили, что эти люди не умирают, хотя больше никогда их не видели. Вслед за жертвами они бросали в колодец изделия из дорогих камней и предметы, которые считали ценными. Следовательно, если в этой стране водилось золото, то большая часть его лежит на дне этого колодца. Так велико было благоговение индейцев перед Священным сенотом!»