На острове - Гарвис-Грейвс Трейси. Страница 3

– Его друг Бен устраивает вечеринку, и Ти-Джей очень хочет туда пойти. Уверены, что не возражаете?

– Нет, нисколько, – ответила я. – Как раз сможем лучше узнать друг друга.

Я встречалась с Ти-Джеем всего однажды, на собеседовании с его родителями. Должно пройти время, чтобы он привык ко мне. Так было всегда во время работы с новыми учениками, особенно с мальчиками-подростками.

В мои мысли вторгся голос Мика.

– И надолго вы сюда?

– На все лето. Каллаханы сняли дом на острове.

– Значит, с пацаном уже все в порядке?

– Да. Родители сказали, что одно время он был очень болен, но уже несколько месяцев в ремиссии.

– Неплохое местечко для работы на лето.

Я улыбнулась:

– Да уж получше библиотеки.

Некоторое время мы летели молча.

– А здесь правда тысяча двести островов? – спросила я. Пока что удалось насчитать только три или четыре, разбросанных по воде как гигантские кусочки пазла. Я ждала ответа. – Мик?

– А? О, да, плюс-минус парочка. Только двести из них необитаемы, но я надеюсь, что это изменится с ростом инфраструктуры. Здесь каждый месяц открывается новый отель или курорт. – Он усмехнулся. – Все хотят урвать кусочек рая.

Мик снова потер грудь, снял левую руку со штурвала и вытянул ее вперед. Я заметила, что его лицо исказилось от боли, а на лбу выступил пот.

– С вами все хорошо?

– Да, да. Никогда еще не было такой сильной изжоги. – Он положил в рот еще пару таблеток и смял пустую упаковку.

Я встревожилась.

– Хотите кому-нибудь сообщить? Я могу сделать вызов за вас, если покажете, как пользоваться рацией.

– Нет, со мной все будет в порядке, как только противокислотное подействует. – Пилот глубоко вдохнул и улыбнулся мне. – Но спасибо.

Некоторое время он выглядел нормально, но десять минут спустя снял со штурвала правую руку и потер левое плечо. По пухлой щеке побежала струйка пота. Дыхание было прерывистым, и он ерзал в кресле, словно пытаясь устроиться поудобнее. Моя тревога переросла в сущую панику.

Ти-Джей проснулся.

– Анна, – позвал он достаточно громко, чтобы я услышала, несмотря на рев турбин. Я повернулась. – Мы уже почти прилетели?

Я отстегнула ремень, прошла в салон и села рядом с Ти-Джеем. Не желая кричать, наклонилась к нему и сказала:

– Послушай, похоже, у Мика сердечный приступ. У него болит в груди, и он ужасно выглядит, но сам считает, что это изжога.

– Что-о? Вы серьезно?

Я кивнула.

– В прошлом году мой отец пережил обширный инфаркт, поэтому я знаю симптомы. Думаю, он боится признать, что происходит что-то не то.

– А мы? Мы можем продолжать полет?

– Не знаю.

Мы с Ти-Джеем подошли к пилоту. Мик прижал к груди оба кулака. Глаза были закрыты. Наушники перекосились, а лицо приобрело сероватый оттенок.

Я присела рядом с его креслом, дрожа от страха.

– Мик! – требовательным тоном позвала я. – Нужно вызвать помощь.

Он кивнул.

– Я сначала посажу самолет на воду, а потом один из вас возьмет рацию, – выдохнул он, с трудом выговаривая слова. – Наденьте спасательные жилеты. Они в отсеке для вещей у двери. Потом сядьте на места и пристегнитесь. – Он сморщился от боли. – Идите!

Мое сердце заухало в груди, и в кровь выплеснулся адреналин. Мы побежали к отсеку для вещей и начали рыться в упаковках.

– Зачем надевать спасательные жилеты, Анна? У самолета же есть поплавки, да?

«Потому что Мик боится не успеть приводниться».

– Не знаю, возможно, это стандартные меры безопасности. Мы же садимся посреди океана. – Я нашла несколько спасательных жилетов, всунутых между контейнером цилиндрической формы с надписью «СПАСАТЕЛЬНЫЙ ПЛОТ» и сложенными одеялами. – Вот, – сказала я, протягивая один Ти-Джею и надевая свой. Мы сели и пристегнули ремни. Мои руки так тряслись, что пристегнуться с первого раза не получилось.

– Если он потеряет сознание, мне нужно будет сразу же начать сердечно-легочную реанимацию. А тебе придется разбираться с рацией, Ти-Джей, хорошо?

Он кивнул с вытаращенными глазами.

– Я справлюсь.

Я вцепилась в подлокотники и выглянула в окно. Неспокойная зыбь океана приближалась. Но затем, вместо того, чтобы замедлиться, мы набрали скорость, спускаясь под крутым углом. Я глянула в переднюю часть самолета. Мик лежал на штурвале без движения. Я отстегнула ремень и, шатаясь, выбралась в проход.

– Анна! – закричал Ти-Джей. Край моей водолазки выскользнул из его пальцев.

Прежде чем я дошла до кабины пилота, Мик откинулся назад на кресле, по-прежнему сжимая штурвал, и его грудь сотряс мощный спазм. Нос самолета резко взмыл вверх, и мы зарылись в воду хвостом, прерывисто проскакав по волнам. Кончик крыла коснулся поверхности воды, и самолет перевернулся.

От толчка я упала как подкошенная, словно кто-то привязал к моим лодыжкам веревку и резко дернул за нее. Затем я услышала звон бьющегося стекла и пережила ощущение полета, за которым последовала жгучая боль, когда самолет развалился.

Я оказалась в океане, глотая соленую воду. Я была полностью дезориентирована, но выталкивающая сила спасательного жилета медленно подняла меня к поверхности воды. Голова вынырнула, и я невольно закашлялась, пытаясь набрать воздуха и выплюнуть воду.

Ти-Джей!

О боже, где же Ти-Джей?

Я представила, будто он застрял в кресле, не в силах отстегнуть ремень, и в панике оглядела океан вокруг, щурясь от солнца и выкрикивая имя ученика. Когда я уже подумала, что мальчик точно утонул, он вынырнул, кашляя и отплевываясь.

Я поплыла к нему, чувствуя во рту вкус крови. Голова болела так, будто собиралась взорваться. Доплыв до Ти-Джея, я схватила его за руку и попыталась сказать, как я счастлива, что он жив, но не смогла выдавить ни слова, словно в коконе густого тумана.

Ти-Джей кричал, чтобы я проснулась. Помню высокие волны и то, как снова наглоталась воды, а после этого не помню ничего.

Глава 2 – Ти-Джей 

Морская вода бурлила вокруг меня, затекая в нос, рот и глаза. Я не мог дышать, не захлебываясь. Анна поплыла ко мне, плача, истекая кровью и крича. Она схватила меня за руку и попыталась что-то сказать, но слова прозвучали невнятно, и я ничего не понял. Ее голова качнулась и упала в воду лицом вниз. Я потянул Анну за волосы.

– Очнись, Анна, очнись! – Волны были ужасно высокими, и я боялся, что нас разделит вода, поэтому просунул правую руку под лямку спасательного жилета Анны, левой не отпуская ее волосы. Повыше поднял ее лицо. – Анна! Анна! – О, Боже. Ее глаза оставались закрытыми, и она не отвечала, поэтому я взялся левой рукой за вторую лямку и лег на спину, положив тело Анны себе на грудь.

Течение отнесло нас от места крушения. Обломки самолета быстро погружались, и вскоре пучина бесследно поглотила их. Я старался не думать об оставшемся в кресле пилота Мике.

Пока плыл, сердце в груди бешено колотилось. Вокруг не было ничего, кроме захлестывающих волн. Я пытался держать наши головы над водой и не паниковать.

Знают ли о крушении? Отслеживали ли нас?

Может и нет, потому что никто не прибыл на помощь.

Небо потемнело, и солнце закатилось. Анна что-то забормотала. Я понадеялся, что она, очнулась, но тут ее тело дернулось и ее стошнило на меня. Волны сразу смыли блевотину, но Анна дрожала, и я сильнее прижал ее к себе, пытаясь согреть своим теплом. Я тоже замерз, хотя сразу после падения вода показалась теплой. Луна не светила, и я едва различал поверхность воды вокруг нас, теперь черной, а не синей.

Я беспокоился насчет акул. Освободив одну руку, приподнял за подбородок голову Анны со своей груди. Прямо под моей шеей, где лежала ее голова, я почувствовал тепло. Неужели кровь еще течет? Попытался растормошить Анну, но та издавала звуки, только когда я тряс ее голову. Ничего не говорила, а стонала. Не хотелось делать ей больно, но нужно было узнать, жива ли она. Анна долго не шевелилась, перепугав меня до чертиков, но затем ее снова стошнило, и она задрожала у меня на руках.