Черный ястреб - Борн Джоанна. Страница 29

— А ты на вкус, словно целая толпа призраков. — Не переставая целовать Жюстину, Хоукер принялся снимать с нее одежду. Делал он это ловко и умело, точно перебирающий струны арфы музыкант. — Перестань вести с ними переговоры. Пусть живут в своем мире. Здесь только я. И я хочу, чтобы всех остальных ты выбросила из головы.

У Жюстины больше не было времени на размышления и неуверенность. Она даже не почувствовала, как Хоукер расстегнул пуговицы ее платья и стащил с рук рукава. Значит, это все-таки произошло. До слуха Жюстины донесся мягкий шорох лент падающего к ее ногам корсета. Потянув зубами за лямку сорочки, Хоукер поцеловал оголившееся плечо, изящный изгиб се шеи, впадинку между ключицами, спустился к груди… Каждый дюйм тела Жюстины под его поцелуями становился невероятно чувствительным.

Она думала, что Хоукер начнет соблазнять ее медленно. Представляла себе долгое и неспешное путешествие по ее телу, сопровождаемое чередой кошмаров. Но вместо этого она мгновенно перемешалась из одного водоворота ощущений в другой.

— Ну вот. — Хоукер сжал в пальцах ткань сорочки. — А теперь я освобожу тебя от этого.

Жюстина дрожала всем телом. Но не от страха. И не от отвращения. Точно так же дрожит норовистая кобыла на скачках в ожидании старта.

— Не такой уж ты непревзойденный любовник, хотя я слышала обратное. — Жюстина вовсе не собиралась произносить таких слов. Вернее, никогда не говорила их мужчинам. — Ты слишком торопишься.

— Нет смысла давать тебе время на раздумья. Ты удовлетворяешь себя? Руками?

— Что ты имеешь в виду? — Впрочем. Жюстина знала ответ на этот вопрос.

— В постели по ночам ты доставляешь себе удовольствие руками? Гладишь себя здесь? — Хоукер легонько коснулся низа живота Жюстины, прикрытою сорочкой.

У него совсем не было стыда. А Жюстина-то думала, что уже ничто на свете не заставит ее покраснеть.

— Это хорошо, — продолжал Хоукер. — Ведь если ласки там внизу не доставляют тебе удовольствия, у нас ничего не получится.

Вообще-то о таких вещах не говорят вслух.

— Ты не слишком деликатен.

— Когда-нибудь стану. Я составил целый список вещей, которым мне еще предстоит научиться.

Хоукер потянул за сорочку, в которую была одета Жюстина, и его глаза превратились в два бездонных колодца, полных загадок. Он лишь слегка коснулся кожи девушки пальцами, когда снимал с нее последнюю одежду. И это прикосновение было таким мимолетным, таким обыденным, что вполне могло принадлежать ей самой.

Теперь Жюстина была полностью обнажена. Хоукер тоже.

«Нет, я не готова к этому. Мне необходимо время, чтобы подумать…»

Но в этот самый момент молодой человек подхватил ее на руки, и Жюстина вынуждена была ухватиться за него. Под ее ладонями была лишь обнаженная кожа мужчины. И реальнее его не было ничего и никого на свете. Такого живого, крепкого и уверенного в себе. Хоукер был словно выкован из силы и упрямства.

Жюстину охватил страх. Воспоминания о…

Однако Хоукер не понес ее в постель. Вместо этого он пинком открыл дверь дома, и они оказались на свету под дождем, обдуваемые порывами ветра.

Ошеломляюще холодные капли падали налицо, грудь и живот Жюстины. хотя Хоукер и закрывал ее от дождя своим телом. Он сделал несколько шагов, и они оказались под раскидистыми ветвями бука.

— И не вздумай передумать, черт тебя возьми. Поняла? — Хоукер поставил девушку на землю и прижал спиной к стволу дерева. Грубая неровная кора впилась в кожу Жюстины. Ноги скользили по мягкому холодному мху. Тепло было лишь в тех местах, где ее кожа соприкасалась с кожей Хоукера. Там, где его тело источало нестерпимый жар.

— Закрой глаза, — приказал он. — Делай, что я сказал!

Жюстина подчинилась приказу.

— Прислушайся. — Срывавшиеся с его языка слова тишали, точно камни, сквозь пелену дождя. — Что ты слышишь?

Жюстина слышала неясный стук, становившийся то громче, то тише. Капли дождя, подхватываемые порывами ветра, пробирались под импровизированный навес и стучали по Обнаженной спине Хоукера. Они просачивались сквозь листья и падали на плечи Жюстины.

— Так что ты слышишь? — повторил Хоукер свой вопрос.

— Я слышу сумасшедшего, вытащившего меня на холод под проливной дождь.

— Ты слышишь дождь. Он окружает нас стеной. И никто не сможет теперь к нам подойти. Мы совершенно одни. — Его губы сомкнулись на губах Жюстины в жарком, ароматном и требовательном поцелуе. Тело Хоукера было единственным источником тепла. — Что ты чувствуешь?

«Он нес меня сюда сквозь заросли мяты. И теперь я чувствую ее аромат. А еще запах дождя. Прохладного серого дождя, несущего с собой свежесть и смывающего все на своем пути».

— Мне холодно. А ты окончательно сошел с ума.

— Но ты ведь со мной, не так ли? — Поддев костяшками пальцев подбородок Жюстины, Хоукер приподнял его так, что се губы оказались всего в дюйме от его губ. — Каждая замерзшая клеточка твоего тела здесь со мной. Поцелуй меня в ответ. Теперь твоя очередь.

Налетел очередной порыв ветра, и капли дождя ударили по лицу Жюстины мириадами острых копий. Они скатывались по ее лбу и щекам, попадая в рот.

— Не думай об этом, — произнес Хоукер. — Просто делай.

Когда Жюстина поцеловала его, на его губах ощущался привкус дождя. Она слизывала его с языка, упиваясь восхитительным ощущением. Мощная волна зародилась в месте соединения их с Хоукером губ и прокатилась, бурля и вздымаясь, по всему телу.

— Каков я на вкус? — требовательно спросил Хоукер. Он обхватил руками груди Жюстины и нежно погладил соски подушечками больших пальцев. От этих прикосновений кровь закипела в ее жилах.

— На вкус ты словно дождь, — прошептала она в ответ, не в силах перевести дыхание. Она обняла Хоукера и притянула к себе.

— Попробуй меня, — раздался его голос. — Будь здесь, со мной.

Жюстина ощущала привкус мыла на губах и покрытом щетиной подбородке Хоукера. Он так сильно отличался от всех. Даже пах иначе. Весь состоял из очень простых вкусов и ароматов: чая, дождя, мыла, дыма и пламени.

Но сквозь эту странную смесь Жюстина ощущала запах самого Эйдриана. Она не раз представляла себе запах его кожи. Он неодолимо манил ее к себе. Она приподнялась на носках, поцеловала его волосы, слизывая с них ароматные капли дождя.

Однако Хоукер вывернулся, чтобы добраться до ее уха. Он покусывал мочку, ласкал се языком, наполняя сознание Жюстины своим дыханием.

— Почувствуй это, — произнес он. — И это. — Губы и язык Хоукера нашли ее грудь, покрытую мурашками. Прикосновение оказалось невероятно чувственным. Хоукер согрел соски девушки своим языком и одобрительно пробормотал:

— Как хорошо.

Он легонько прикусил один сосок, и Жюстина едва с ума не сошла or обжигающего ощущения в лоне.

Она изогнулась всем телом, но не для того, чтобы отстраниться, а. наоборот, чтобы прижаться к Хоукеру еще крепче. Его ладони легли на ее талию, а потом вдруг словно превратились в железные прутья — так напряглись мышцы, когда Хоукер приподнял Жюстину от земли.

Оба они были скользкими от дождя, замерзли и с трудом сдерживали дрожь. Лишь в том месте, где соприкасались их тела, не было места холоду. И сосредоточием этого тепла была плоть Хоукера. настойчиво упиравшаяся в живот Жюстине.

Мужчина. Каждый нерв Жюстины трепетал, точно листок на ветру. Он был слишком мужчина. Он…

— Перестань.

Хоукер приподнял Жюстину еще выше, а потом позволил ей мучительно медленно скользить вдоль своего восхитительно вылепленного тела. Каждый дюйм ее кожи, соприкасающийся с кожей Хоукера, покалывало точно мириадами острых иголок. Они словно сплелись воедино, не в силах оторваться друг от друга.

— Посмотри на меня, — произнес Хоукер. — Кто я. Сова? Кто здесь с тобой сейчас?

— Хоукер. — Его имя служило Жюстине талисманом. Все, что сейчас с ней происходило, было делом рук Хоукера. Дождь падал на ее лицо, смывая все: прошлое, других мужчин, прикосновения их рук, темные пятна с души. Темное облако, много лет окутывающее душу и сознание Жюстины. постепенно растворялось и вскоре исчезло совсем. Дождь смыл все призраки прошлого, очистив ее душу и тело.