Северная война (СИ) - Сахаров Василий Иванович. Страница 36

  Слова Владислава шли от самого сердца, и Сивер ему поверил. Договоренность была достигнута, и католик с язычником обговорили план предстоящей битвы. После чего князь-кесарь, который воспрянул духом и уже стал строить планы на будущее, вернулся обратно в лагерь под Староградом.

  Прошла ночь, и наступил новый день, который должен был изменить судьбу князя-кесаря Владислава Пяста. Утром вновь загудели ремнями и заскрипели деревом катапульты, а войска ляхов и моравов выстроились в боевые порядки. После полудня католики планировали пойти на приступ, но Владислав был уверен, что его не будет, ибо язычники уже близко и вскоре выйдут из лесов. Поэтому стрельба катапульт князя не интересовала. Его войско уже собрало свои пожитки и втихую подготовило обоз для похода. Тысячники, все как один, преданные князю-кесарю люди, подозревали, что творится нечто странное, но истину среди ляхов знали лишь двое, Владислав и Добчек.

  Неожиданно катапульты прекратили обстрел города. Последний камень ударил в стену, расщепил прочное дубовое бревно и пробил брешь, сквозь которую стала высыпаться земля. Соседние деревянные подпорки расшатались, и если бы в это же место попало еще несколько камней, то в стене появился бы большой пролом. Однако прозвучала команда 'Стоп!' и стрельба была остановлена.

  'Началось!' - возликовал Владислав и, недобро прищурившись, посмотрел туда, где находился шатер Болеслава.

  - Змигод! - окликнул князь-кесарь одного из своих тысячников.

  - Да, Ваша Светлость! - подскочил к нему облаченный в доспехи статный воин, который командовал кавалерией.

  Князь посмотрел на тысячника, который в последние пару лет считался его самым удачливым военачальником, и сказал:

  - Объяви всем, что венеды рядом и вскоре нам предстоит с ними сразиться. Войскам строиться. Обоз в тыл. Лагерной обслуге собрать палатки и вооружиться.

  - Слушаюсь, Ваша Светлость!

  Зденек Змигод запрыгнул на коня, а к Владиславу подбежал гонец от брата и выпалил:

  - Ваша Светлость, мой господин просит вас немедленно прибыть к нему на военный совет.

  Владислав кивнул и в сопровождении телохранителей отправился на встречу. Вскоре он оказался в шатре родственника и огляделся. Все главные крестоносцы были здесь. Сам Болеслав, молодой брюнет с роскошными вьющимися волосами. Грузный и похожий на медведя воевода Петр Власт. Худощавый и болезненный архиепископ Петр из Жнина. Ну и, конечно же, король Моравии Владислав Второй и князь Отто Святополк. Все присутствующие были в броне, и только священнослужитель, да князь-кесарь обошлись без них. Младший Пяст это, разумеется, отметил и, подумав, что старший ослабел, победно вздернул вверх подбородок. Владислав в свою очередь тоже усмехнулся. Он знал то, о чем Болеслав даже не подозревал, и уже считал себя победителем. Поэтому Владислав мог позволить себе ухмылку.

  Князь-кесарь сел в кресло подле большого раскладного стола и Болеслав заговорил:

  - Раз все в сборе, то слушайте. Венеды вышли на тракт Старогард-Гданьск. Они всего в четырех милях от нас и быстро приближаются. Необходимо готовиться к сражению, но прежде чем мы начнем, мне бы хотелось, чтобы вы выслушали нашего разведчика. - Князь-принцепс посмотрел на одного из своих оруженосцев и отдал ему команду: - Ян, приведи десятника.

  Оруженосец выскочил и снова вошел. За ним следом появился приземистый пожилой блондин в окровавленной рубахе и с повязкой на голове. Он поклонился полководцам и замер на месте, а Болеслав обратился к нему:

  - Расскажи о том, что ты узнал.

  Разведчик снова поклонился и быстро затараторил:

  - Я десятник из дозорной сотни господина Гржижанского. Ночью мы находились в поиске и сцапали вражеского воина, распотрошили его и узнали о том, что венеды готовятся идти на выручку городу.

  - Это понятно, - князь-принцепс поморщился. - Говори о численности язычников.

  - Так вот, - продолжил разведчик, - пленник поведал нам о вражеских силах и выходит, что их очень много. Поморян идет больше тринадцати тысяч. Городских стражников из Волегоща, Щецина и Гданька почти тысяча. Дружина князя Рагдая. Храмовники богомерзких богов Триглава, Перуна, Яровита, Ярилы и Велеса, а с ними бабы-воины Макоши. А еще с ними тысяча викингов с далекого острова на западе, больше пяти тысяч конных пруссов и самогитов-литовцев, а так же дружина Перкуно из города Трусо.

  - А кто командует всеми?

  - Князь Рагдай.

  Разведчик замолчал. Взмахом руки Болеслав отпустил его, оглядел сидящих за столом людей и сказал:

  - Вот такие дела. Язычники бросают против нас двадцать одну тысячу воинов и еще больше тысячи сидят в городе. Мы можем противопоставить им тридцать девять тысяч, и выходит, что венеды и дикари, которые пришли к ним на помощь, сами идут на свою погибель. Это хорошо. Это добрый знак. Это значит, что Господь с нами, и он затуманил разум богомерзких дьяволопоклонников. Так разобьем же их! Мы встанем в поле под стенами Старогарда, примем врагов на копья, втянем их в бой и уничтожим. Смерть язычникам!

  Лицо Болеслава, который мог войти в историю как великий полководец, сияло радостью, чистой и незамутненной. Он верил в свою счастливую звезду и Владиславу, на краткий миг, стало его жаль, ведь он сам когда-то был таким же. Однако слабость князя-кесаря, который знал, что в тылу католического войска уже находятся прошедшие вверх по течению Вислы варяги и лесовики, была очень недолгой. Владислав вспомнил о том, как после поражения под Пырыцей, когда он был слаб, младшие братья и их мать Саломея фон Берг издевались над ним и его детьми. Как поклявшиеся ему в верности польские дворяне покидали своего сюзерена и уходили под руку князей-принцепсов. А еще перед взором Владислава пронеслись картины сожженных деревень и городков, которые разоряли посланные против него младшими Пястами угры и наемники. Как же тяжко ему было все эти годы и если бы не поддержка германского короля Конрада Третьего, да немногие преданные воеводы, то ему и его детям пришлось бы умереть либо бежать. Все это заставило князя-кесаря собраться, вновь возненавидеть Болеслава и пожелать ему скорейшего поражения.

  Тем временем моравские князья поддержали порыв князя-принцепса одобрительными выкриками. Петр Власт, который одно время считал себя покровителем Болеслава, вскинул вверх сжатую в кулак правую ладонь и потряс ею в воздухе. Архиепископ благословил молодого полководца. Ну, а затем все люди в шатре одновременно посмотрели на Владислава.

  Князь-кесарь понимал, что они ждут его слова, и он еще раз взглядом пробежался по лицам участников военного совета.

  Правители Моравии, холеные солидные мужчины и воины, которые некогда обещали ему вооруженную поддержку, но обманули его.

  Петр Власт, душеприказчик Болеслава Кривоуста, который не дал ему в свое время стать королем Польши.

  Архиепископ Петр, когда-то клялся помогать ему во всех делах, если он нападет на поморян и поможет семейству Грифинов вновь стать князьями этого венедского племени, но опять таки, обманувший его на том основании, что Владислав потерпел поражение.

  Ну и брат, самый главный враг и конкурент в борьбе за корону.

  Все они ожидали, что Владислав возразит Болеславу. Однако прожитые годы научили его быть осторожным, и он решил всех обмануть. Поэтому князь-кесарь встал, подошел к брату и, напустив на лицо самое благостное выражение, какое только возможно, опустился перед ним на левое колено. Болеслав этим был удивлен, а Владислав обеими руками обхватил правую ладонь князя-принцепса и заговорил:

  - Брат мой, прости меня. Я виноват перед тобой, ибо когда-то вся моя ненависть была направлена против тебя. Это было неправильно и хотя я старше тебя и у нас разные матери, знай, что после того как мы вместе прошли по пыльным дорогам войны, моя душа очистилась. Я понял, что зря тратил годы своей жизни на распрю с тобой и другими моими родственниками. Поверь, я искренне раскаиваюсь в этом и при свидетелях говорю тебе, что как только мы вернемся в Польшу, мое семейство признает тебя своим королем. Так будет правильно, ибо ты сильнее меня, моложе, чище душой и крепче в христианской вере.