Виагра для дракона - Хаус Доктор. Страница 37

   Яцек никак не ожидал от тебя такой наглости, да вот беда, - ты, Платон, дурак. Дуракам везет. Кроме того, ты просто не знал, с кем связался.  Яцек так умело прикидывался безобидным клоуном, что у тебя за год знакомства и мысли не возникло оценить его силу. Хитрозадость упырьего барона подвела его самого.

    Недавно в газетах писали, как малолетний хулиган вырубил боксера-профи ломомиком по голове, завернув его в газету. Ты произвел с Яцеком похожий трюк. Но упырь со столетним стажем, это тебе не боксер-гуманист, он скоро очнется от пережитого шока, и будет мстить.

    Темный Барон ненавидит тебя за свое бессилие, за то, что не разглядел в сопливом юнце высшего Демона, и еще раз ненавидит за свою зависимость от Головинского зелья. Эту позорную для нежити его уровня страсть Яцек никак не хотел признавать. Скрывал, прятался, ловчил, пока не переиграл сам себя. И оказался растоптанным мальчишкой, которому полагалось быть пешкой в тщательно спланированной игре. 

     Внезапно дух пророка Иеремии оставил Кешу в покое. Лицо его  неузнаваемо переменилось, и в воздухе повисла драматическая пауза. - Да, как там Толя Головин, бороду не отрастил еще?

    Наг не дал мне времени переварить грозное предсказание. Его мысль  стремительно понеслась дальше, и он требовал от собеседников той же скорости. Дело в том, что в Московской эзотерической тусовке Головина исторически называли  Толя-Борода, за пышную бороду, а-ля граф Толстой. В прошлом году Док публично высказался по поводу жиденькой, «ленинской» бороденки, отпущенной Кешей во время сбора трав в тайге.

    Дело было без меня, так  что за точность формулировки не поручусь. По отзывам, Толя сравнивал объем бороды и метафизический «вес» ее хозяина или что-то вроде того. Все было сказано, конечно, в шутку, но Кеше доброжелатели Головинский  юмор передали. Кеша промолчал, свою бородку убрал начисто, а Толину пообещал выдрать при  очной встрече.

     Ответ Дока был симметричным, он, впервые за сорок лет, гладко побрился. Пациентам рассказал, что у неизлечимо болен, и вдвое увеличил цену приема. А на  все вопросы потрясенных друзей отвечал примерно так:

-- Как потомственный интеллигент, терпеть не могу над собой физического насилия.  Отпущу бороду снова, когда Кеша поумнеет.

    Это был коварный ход. Кеше надо было либо признать себя неправым, и извиниться, чего он терпеть не мог. Либо расписаться в невозможности выполнить свою угрозу: нет бороды – нечего выдирать.

    Чтобы оценить всю глубину Толиного замысла, надо знать: «сказал – сделал» есть основной постулат магии. Первое, чему безжалостно обучают любого неофита, это безусловная ответственность за свои слова. Только когда за каждым словом появляется непреклонное намерение [108]провести его в жизнь, ученик обретает силу. Если такова ситуация для ученика, то можно представить себе всю глубину ответственности мастера.

    Конечно, Иннокентий Леонидович не собирался калечить старинного друга, но пока борода у Толи была, он мог это сделать,пускай и гипотетически. Теперь же, Кеша был абсолютнолишен возможности выполнить обещание. Как уже говорилось: - нет бороды, нет и отмщенья!

    Вот уже несколько месяцев  при каждой встрече мне задавался ритуальный вопрос «о бороде». И, учитывая чудовищное упрямство обоих «метафизических старцев», можно было предполагать, что вопрос этот я буду слышать еще не один год.

   Утешить Кешу мне было не чем: непреклонный Головин легко вжился в новый образ, и обрастать не собирался. Ну ничего, Иннокентий свое горе как-нибудь переживет, а вот удастся ли пережить сегодняшнюю ночь нам с Катей, - это еще вопрос.

     Что меня всегда восхищало в учителе, так это его умение отвечать на невысказанные вопросы. Вот и сейчас Кеша не замедлил с разъяснениями: -- Тебе, девочка, что могу сказать. Во-первых, пришлась ты по сердцу старику. Взял бы тебя в ученицы, да не могу. Ты уже мертва, а у мертвецов свои пути. Я тебя даже упокоить не могу. После того, что с тобой было, обычная смерть тебе заказана.

    Свиту пана Яцека помнишь, милая. Кто с демоном долго рядом пробудет, неизбежно его судьбу разделит. А судьба у демонов

 нелегкая. Лучше тебе б не пересекаться было с этим безмозглым драконом. У него всегда так: хочет как лучше, а получается….

  -- Что это значит, дядя Кеша? Я  и умереть теперь по-человечески права не имею? --  трогательно, по-детски прошептала Катюха.

-- Платон, а ты о чем думал, когда Служителям Кармы портки подпалил? Что они тебя испугаются и сбегут? Да чертям этим мильены лет, они таких грозных пачками в банки закатывали!

    Единственное, чего добился, так это то, что тебя убивать теперь будут заодно с подругой. Ты вспомни: чтоб ты за день не делал, все к одному оборачивалось. Думаешь, долго так протянешь?!

  -- А ты, девица-красавица, зачем за Платоном к упырям в нижний мир нырнула. За милым в огонь и в воду, да?! Да не пара тебе этот нелюдь. Давно понять могла бы.

    Теперь что получается: Платошу убьют и дело это скорое, - это раз. Без него тебе и часа не протянуть – это два.  Три - Дорогу в мир упырей ты теперь знаешь и силу видетьимеешь. Чуешь, к чему дело идет, красавица?

  -- Дядя Кеша, да я никогда. Я сама себе кол осиновый в сердце, но нежитью не стану!

  -- Это ты сейчас так девочка говоришь. Как помирать будешь, все поменяется. Страх смертный да жизни жажда, – непобедимые союзники. Не ты первая в такую историю попадаешь. Мало кому на твоем месте удавалось соблазн победить. Да почти никому и не удавалось.

-- Кеша смотрел на нас с состраданием, почти со слезами на глазах. Если б не полная жопа, в которую мы с Катюхой залезли, я бы подивился такой буре эмоций на лице бесстрастного Нага.

    Судя по всему, дела мои и впрямь оставляли желать лучшего. И тут я внезапно понял, что отнюдь не опечален таким развитием событий. Больше того, зол, как никогда в жизни. Зол и готов к драке.

    Я сейчас был готов убить всех: неведомого колдуна, кришнаитов с женами тещами и потомством до седьмого колена, Яцека (если корректно говорить про убиение давно усопшего). Да и Кешу с его состраданием, Катьку-дуру, вообще порвал бы всех, кто под руку подвернется!

     С выдохом прорвавшись через окружавший меня кровавый туман я заметил, что обстановка вокруг разительно поменялась. Слегка напрягшийся Кеша с  железной кочергой в руках стоял посреди комнаты, загораживая забившуюся в угол Катюху. В его глазах не было страха, скорее удивление и плохо скрытый смех.

     Вот этого терпеть уже не было сил, я взвыл и бросился на гада, намереваясь достать зубами до горла. Последнее, что я видел, перед тем как кочерга опустилась на мою голову, были лучащиеся весельем глаза любимого учителя.

    Антракт. Свет включился внезапно, обжигая воспаленные глаза. Хотя, нет, это не свет, это ледяная вода потоком обрушилась на меня. Я лежал во дворе и откашливался, а Кеша уже принимал из рук Катерины очередное ведро. Мое пробуждение не укрылось от его заботливых глаз.

  -- Ну что, очнулся, милок? – Я вяло попытался отмахнуться от неуклонно приближающегося ведра, но Наг был неумолим.

       Пришлось заставить свинцовое тело сесть. Мысли в голове поворачивались с таким скрипом, что, казалось, их неторопливый ход можно было услышать. Тем не менее, мне без труда удалось вспомнить подробности недавнего позора. Так сорваться, причем на кого, на Кешу. Стыдно было до такой степени, что я даже пожалел, что проклятая живучесть не дала мне возможность помереть на месте или хотя бы все забыть.

--- Как я и говорил, жив твой любовничек, другой бы месяц в коме провалялся, а этому демонюге все нипочем. Только инструмент об него портить! – Кеша с картинным вздохом покосился на погнутую кочергу.

    Катерина отставила в сторону очередное ведро, наполненное из скважины свежей водой, и с некоторой дрожью в голосе поинтересовалась: -- Платон, с тобой правда все в порядке?