Жизнеописание Сайфа сына царя Зу Язана - Автор неизвестен. Страница 29

Все повиновались приказу предводителя и остались на месте, а Вахш, Шама, дочь царя Афраха, и Садун спустились по лестнице и вышли наружу, в горы и долы. Садун приказал запереть за собой ворота, чтобы никто из его верных друзей не мог последовать за ним, и его товарищи вышли на стены крепости, оплакивая своего предводителя и сокрушаясь о своем господине.

А когда Вахш, Шама и Садун вышли втроем в безлюдную степь и остановились посреди равнины, Садун обратился к Вахшу и сказал:

– О доблестный герой и бесстрашный лев, везде и всюду сокрушающий врагов своим острым мечом, не сразиться ли нам сейчас?

– Сразимся, – ответил Вахш.

Тогда Садун предложил:

– Давай трижды схватимся здесь, в горах и степях, и тот, кто победит противника все три раза, получит над ним власть: захочет – убьет его, захочет – возьмет в плен, а захочет – простит и отпустит.

Вахш аль-Фала согласился, и они сняли с себя все воинские доспехи, бросили на землю все оружие, остались в одних шароварах и начали бороться. Казалось, будто это два дерева крепко вцепились в землю корнями! Борцы наносили друг другу страшные удары, и схватка их была еще тяжелее, чем поединок или сражение. При виде легкого и стройного тела Вахша Садун подумал, что с таким худощавым юношей легко справиться, и кинулся на него, стремясь разом покончить с ним. Он схватил Вахша и приподнял, а потом бросил его изо всех сил оземь и решил, что он убил Вахша насмерть. Но Вахш аль-Фала, будто львенок, на землю упал – на ноги встал! Однако и Вахш убедился, что противник его могуч и опасен, и подумал: «Как же мне избежать этой опасности, как уйти от этого великого бедствия?». Он обливался потом, кипел гневом и негодованием, и вид у него был хмурый, потому что Садун поднял его и бросил оземь посреди безлюдной степи на глазах у Шамы, возлюбленной его сердца. И тогда, ослепленный гневом, Вахш бросился на Садуна и, сцепившись с ним в борьбе, схватил своего противника за уши, изо всех сил сжав их. Садун рухнул на землю, как рушится гранитная скала или срубленное дерево. И Вахш аль-Фала сказал себе: «На первый раз сошло, но этот человек – тяжелый и крепкий, а я легкий и худощавый. Он может меня осилить и повалить, а потом нас обоих с царевной погубить, а ведь я еще не достиг цели! Лучше я сейчас убью его, лишу жизни его и его людей, возьму его голову и уйду своей дорогой в свои родные края».

И, сказав себе все это, Вахш аль-Фала подбежал к своему противнику, сел ему на плечи, схватил кинжал и хотел немедля снести голову Садуна с плеч.

Но Садун сказал:

– Откажись от своего намерения, не делай этого, не то раскаешься, но будет поздно. Это ведь только первый раз, осталось еще два.

Услышав от Садуна аз-Зинджи эти слова, Вахш смутился и тут же встал. Садун встал тоже, и они снова начали биться и бороться, и Вахш аль-Фала снова одолел его. Третий раз взялись они бороться и биться на кулаках в этой глухой пустыне, и Вахш почувствовал, что слабеет в схватке с этим богатырем, который был силен, как верблюд, и, собрав всю свою решимость, нанес Садуну такой удар в грудь, что тот упал на землю и потерял сознание. Тогда Вахш стал возле него на колени, вынул из ножен кинжал и приложил его к горлу своего противника. Садун понял, что настал его смертный час, и сказал:

– О господин мой Вахш аль-Фала, тебе не было равных во все времена, неужели ты хочешь зарезать меня, как корову, посреди этих горячих песков?

Вахш аль-Фала тотчас же убрал руку и встал, а за ним встал и Садун. Потом Садун сел на землю, заложил руки за спину и сказал:

– Бей мечом, как делают мужчины, о герой из героев и рыцарь из рыцарей.

Услышав эти слова, Вахш аль-Фала смутился и устыдился и решил отпустить Садуна. Он отбросил меч, который принес сюда, чтобы убить Садуна, поступил он так, повинуясь воле грозного, но милостивого владыки, сотворившего все существующее, который повелел, дабы Садун и все его люди стали слугами Вахша, великого рыцаря своего времени, которому не было равных во все времена.

Когда Вахш аль-Фала, устыдившись, бросил меч, Шама воскликнула:

– Что ты делаешь, о самый доблестный из мужей! Бери меч, рази, убей, лиши его жизни, чтоб ему не видать более ни родни, ни друзей! Сруби ему голову и возьми ее с собой, и мы уйдем своей дорогой в нашу землю, свидимся с родными и близкими, поженимся и заживем в радости и благоденствии!

Огорченный словами Шамы, Вахш аль-Фала ответил:

– Неужели я убью такого героя и повергну его во прах? Этого не будет никогда, даже если мне придется испить чашу гибели!

Затем, подойдя к Садуну, он поцеловал его в голову в сказал:

– Встань, о великий герой, я не сделаю тебе зла.

Садун вскочил как безумный или как верблюд, сорвавшийся с привязи, бросился к Вахшу в великом замешательстве и волнении, обнял его и поцеловал в лоб. И сердца их освободились от заботы и печали.

Вахш аль-Фала хотел вернуться к себе домой, но Садун заклинал его не уходить до тех пор, пока Вахш не разделит с ним трапезу. Затем он крикнул своим людям, которые стояли на стенах, чтобы они открыли ворота. Те спустились и открыли ворота, двигаясь быстро, как степные львы. Садун вступил в крепость, а рядом с ним шел Вахш аль-Фала, который стал ему дороже друзей и родных. Шама тоже вошла с ними в крепость. Они уселись там, и люди Садуна прислуживали им и целовали руки Вахшу, а он хвалил их и благодарил. Потом Садун приказал принести угощение. Слуги и рабы принесли еду, и все ели, пока не насытились. Потом Садун приказал принести вино, и они пили, веселились и наслаждались, играли и смеялись, и так продолжалось три дня. А на четвертый день Садун, обратившись к Вахшу, сказал:

– О доблестный герой и неустрашимый лев, погубитель проклятых врагов, возьми меня с собой, и я буду идти у твоего стремени, пока жив. Если ты не сделаешь этого, то лучше убей меня и отруби мне голову, где хочешь, либо здесь, либо там у вас, и возьми в жены Шаму, возлюбленную твоего сердца.

Услышав эти слова, Вахш аль-Фала обрадовался и развеселился. Он сказал Садуну:

– Я не причиню тебе зла, о Садун-предводитель, ты не заслуживаешь смерти, потому что ты – доблестный герой. Я стану твоим другом не на день, а на годы. Мы ведь вместе ели хлеб, и вражда между нами отныне запрещена. Это признают все, кроме презренных сыновей греха. Я твой раб и слуга, о Садун. Но я хочу, чтобы ты отпустил пленников, которых ты держишь у себя: ведь они честные и благородные люди. Отдай им их деньги и товары, их верблюдов и верблюдиц.

– Слушаю и повинуюсь! – ответил Садун. Он отдал пленникам все захваченные у них товары, все имущество, приказал развязать их и отпустить на волю, и все это он сделал в честь доблестного рыцаря эмира Вахша. Отпустив пленников, Садун сказал им:

– Идите своей дорогой, оставайтесь целы и невредимы и ни о чем не беспокойтесь, потому что вы благородные люди и потому что так пожелал этот доблестный рыцарь и неустрашимый лев.

И они пустились в путь в великой радости, благословляя Вахша аль-Фала. А когда пленники удалились, Вахш аль-Фала велел Садуну собираться в путь, и тот повиновался, приказав своим молодцам седлать быстрых коней и отправляться в дорогу по пустыням и степям. Повинуясь своему господину, разбойники привели коней, надели боевые доспехи, взяли в руки копья, опоясались мечами и, забрав все, что было в крепости из оружия, снаряжения и различных сокровищ, вышли из ворот, направляясь в широкую степь, а всего их было восемьдесят чернокожих молодцов, подобных львам, укрывшимся среди тростников. И они двинулись в путь по горам и холмам, по равнинам и долам. Вахш аль-Фала ехал впереди, подобный яростному льву, справа от него ехал предводитель Садун аз-Зинджи, похожий на разгневанного царя зверей, а слева – Шама, дочь царя Афраха. И все они радовались, потому что миновали заботы и печали, и на сердце у них стало легко, и они ехали по пустыням и пескам, вспоминая о том, что произошло с ними. Вот что было с Вахшем, Садуном и Шамой.

Глава восьмая

А царь Афрах и проклятый рогач Сакрадион поеле отъезда Вахш аль-Фала к Садуну каждый день выходили за стены города и шли по степи до полудня, пока не наступала жара, а потом возвращались в город. И вот однажды они вышли, как обычно, за стены, и царь Афрах сказал мудрецу Сакрадиону: