Отец монстров - Арно Сергей Игоревич. Страница 5

— Меня и милиционер спрашивал то же. Да нет, ничего не говорила.

Все произошедшее было довольно странно. Скорее всего, похищение Татьяны Владимировны связано с ее служебной деятельностью. В то же время было совершенно очевидно, что Марине возвращаться домой и ночевать одной нельзя. Она видела этого Шнура и теперь становилась опасной свидетельницей. Неясно, какая роль в этом спектакле была отведена мне. Может быть, Татьяна Владимировна, хватаясь за любую соломинку, назвала первого попавшегося, кто пришел в голову. Во всяком случае, я человек более или менее благонадежный, и ехать далеко не нужно — на лифте две остановки… И все же что-то настораживало меня в рассказе девушки…

— Ну и что мы будем делать? — спросил я, не ожидая ответа от Марины, скорее самого себя.

Марина пожала плечами.

— Я выкурю еще сигаретку, дядя Сережа?

— Кури.

Я посмотрел на девушку внимательнее. Личико у нее могло быть симпатичное, если бы не портил его весь этот выпендреж: эти торчащие перьями разноцветные, как у попугая, волосы, немыслимые с блестками тени над глазами, лак на ногтях… Ну что это за лак?! Марина была среднего роста и сложена пропорционально. Если бы не болезненное желание выделиться из общества и наплевать на него своим видом. Вот я какая! Смерть попсе! А я из своего ретро выглядываю с некоторым ужасом… я ведь даже Шнура не знаю.

Не-ет! Мы такими все-таки не были!!

Марина курила молча, иногда поглядывая на меня. Я тоже молчал.

— Ну, значит, так, — когда она потушила сигарету в пепельнице, начал я. — Дома тебе появляться нельзя, это ясно, ты теперь свидетельница…

— Свидетельница Иеговы?

— Ты, наверное, не совсем понимаешь всю серьезность, — проговорил я, сверля Марину строгим взглядом. Мне было даже приятно, что я, такой серьезный человек, поучаю эту молоденькую неразумную девушку. — Тебе как свидетельнице запросто твой любимый Шнур может отрезать голову и отправить вместе с ней к Иегове.

— А где я жить буду? — спросила Марина с каким-то вызовом, как мне показалось.

— Ну поживешь пока у меня, у меня две комнаты. Я в кабинете спать буду, а ты здесь ляжешь. Тем более ты здесь накурила — тебе и дышать. Завтра утром будем думать, что делать дальше. Тебя такой вариант устраивает?

— Устраивает. А у вас жена когда приедет?

— Только через неделю, к сожалению, — сказал я.

— Значит, целую неделю вы совершенно свободны. А вы не боитесь с женщиной в одной квартире? — Она как-то ехидно посмотрела мне в глаза.

— Что?!! Я тебе дам с женщиной!

Мне и в голову не приходило, что неформалка Марина может считать себя женщиной… Странно, а почему не приходило? Наверное, есть молодые люди с серьгами в носу, кислотники со спущенными для понта штанами, как сейчас модно, в бесовских татуировках, которые видят в ней женщину.

— Иди мойся, я постелю тебе на диване, а сам еще немного поработаю, мне роман нужно через три месяца сдавать, а у меня конь не валялся… Да не расстраивайся. — Я обнял Марину за плечи. — Найдем мы завтра твою маму. Я в милицию позвоню — у меня начальник отделения знакомый.

Глава 3

В МОРГЕ ВСЕХ БРЕЮТ

Человек висел, широко расставив руки в стороны, как будто нарочно желая объять весь необъятный простор за окном. Голова его была чуть наклонена в сторону, и со спины казалось, что он просто так, временно, подвесился на тоненькую веревочку к потолочному крюку, чтобы быть немного повыше и получше разглядеть изумительный открывающийся за окном вид.

А как увидел, так и развел руками от удивления.

Вид за окном и вправду был изумителен. Отсюда с горы хорошо просматривался весь поселок и все море до горизонта. Иногда оно сливалось с небом, иногда отделялось четкой полосой и было то голубым, то серым, а то лазурным, как сейчас. Ночью поселок загорался десятками огней, а небо — миллионами звезд, деревья и кусты выглядели загадочно, и каменистая дорожка вдоль дома словно бы светилась изнутри. В такие минуты пред этим бесконечным небом с миллиардами звезд, пред этим вечным раскинувшимся под ногами морем вся человеческая жизнь и судьба, о которой замкнувшийся сам в себе каждый человек думает как о чем-то большом и значительном, вдруг становилась ничтожной песчинкой в необъятной пустыне вечности, бесчисленности и бесконечности… Но особенно красивым вид становился, когда из-за горизонта всходило солнце. Огромный красный шар поднимался из-за моря медленно, в такие минуты природа словно застывала, ожидая нового дня, воздух становился прозрачным и не хотелось говорить — хотелось слушать и смотреть… Сейчас был день, и солнце стояло высоко.

Нет! Прекрасный все-таки был вид!

Висящий человек чуть качнулся и медленно стал поворачиваться на тоненькой веревочке — это потянуло из окна сквозняком. Лежавший на столе белый лист бумаги, на котором было что-то написано, вдруг под воздействием сквозняка вспорхнул, словно ожив, и, перевернувшись в воздухе, лег вниз текстом под ноги повешенного так, что увидеть написанное на нем стало невозможно. Полежав некоторое время, бумажка вздрогнула и, прошелестев по полу, у самой двери перевернулась, и стало можно прочесть то, что на ней было написано.

Но читать оказалось некому.

Ночь надвинулась как-то особенно стремительно, мелкий моросящий дождь усилился, грозя перерасти в ливень. Двое молодых людей с рюкзаками и девушка, закутанная в одеяло так, что трудно было разглядеть ее внешность, на разъезжающихся в мокрой грязи ногах, медленно спускались с горы. Они только что вышли из леса, покрывавшего самую вершину горы, надеясь найти где-нибудь поблизости убежище. Далеко внизу, у моря, виднелись огоньки поселка, но до него было слишком далеко. Тропинка размокла, на ногах путников наросли огромные блины грязи. Каждый шаг давался с трудом, тем более сегодня они прошли уже километров десять, и все по горам. Напрасно они все ж таки не послушались старушки, у которой ночевали сегодняшней ночью, и не остались у нее хотя бы еще на ночь.

Путешествуя по горам Крыма, молодые люди заблудились; кроме того, у девушки поднялась температура, и она еле переставляла ноги. Тропа свернула в темную аллею между деревьями, здесь совсем стало ничего не видно. Батарейки в фонаре сели еще прошлой ночью, и сейчас приходилось двигаться наудачу. Но удача, как видно, от них отвернулась.

— Вот проклятие! — воскликнул шедший впереди Антон. — В колючки влез.

— Антоша, я больше не могу, — слабо проговорила девушка, и по голосу стало понятно, что силы ее на пределе.

— Давайте передохнем, — донесся из темноты голос Антона.

Кругом была темнота. И хотя внизу виднелся поселок, но впотьмах, не зная дороги, добраться до него было немыслимо. Дождь веселее забарабанил по листьям.

— И костер не разведешь, — сказал Антон, оглядывая тьму вокруг себя. — Положение безнадежно.

Сзади раздался хруст ветвей.

— Ребята, здесь забор, похоже, — донесся из темноты голос Максима. — Точно, забор!

— Ну и что, — пессимистически проговорила Даша и закашлялась.

— Значит, тут дом за забором, просто его во тьме не видно, — пояснил Антон.

Сзади послышалось шуршание веток.

— Давай калитку искать, — проговорил Максим откуда-то со стороны.

— Сейчас попробую фонарь оживить, — сказал Антон, сбрасывая со спины рюкзак. — Иначе ничего не найдем.

На ощупь достав из рюкзака фонарь, он вынул из него батарейки, постучал их друг о друга и снова вставил на место. Фонарь загорелся, хотя и тускло. Он вырвал из тьмы бледное лицо девушки с мокрыми слипшимися на лбу волосами.

— Да, выглядишь ты не очень, безнадежно выглядишь, — пошутил Антон.

— Дурак, — проговорила Даша и откинула со лба мокрые волосы.

Антон поцеловал ее в губы.

— Потерпи, девочка, сейчас что-нибудь найдем.