Цирк семьи Пайло - Эллиот Уилл. Страница 45

Клоуны подошли к небольшому туалету на темной узкой аллее. Гонко открыл дверь. На задней стенке имелась маленькая прорезь. Он провел по ней контрамаркой, и вспыхнул красный огонек. Другие клоуны повторили его действие. Джи-Джи вошел последний, встал впритык к Гоши, изо рта которого исходил запах гнилых фруктов. Гонко дернул рукоятку на крыше, похожую на рычаг переключения передач, установив ее на отметке «Город-4». Раздался скрежет поднимавшегося лифта. Подъем был долгим. Джи-Джи с трудом его выносил. Дыхание Гоши становилось с каждой секундой все более нестерпимым. Когда наконец лифт остановился, Джи-Джи распахнул дверь и выбрался на ночной воздух, откашливаясь и сплевывая.

Он моргнул и огляделся. Они находились на строительной площадке. Джи-Джи с удивлением обнаружил, что узнает прилегающие улицы. Это был Брисбен, от него находилось место, Которое Джейми называл домом. Около построенного наполовину жилого дома стояли цементно-смесительные машины и тяжелые механизмы, похожие на скелеты животных.

— Вот мы и на месте, — сказал Гонко, выходя на площадку. Под его туфлями скрипел гравий. — Старый добрый Брисбен, — проворчал он. — Гнойная, вонючая яма, которая полагает, что стала теперь городом. Дерьмо. В этом месте еще недостаточно убийств, чтобы оно называлось городом. Первая работа здесь, остальные две в Сиднее, более крупной гнойной, вонючей яме.

Джи-Джи шел за Гонко, который направлялся к забору. Он с тревогой обнаружил, что за ним следует Гоши, семенивший позади достаточно близко, чтобы ткнуться ему в спину головой. Джи-Джи в ужасе взвизгнул. Дупи почуял беду и подбежал, схватив брата за плечи.

— Не надо, Гоши… Это Джи-Джи, это Джи-Джи. Он бросает скалку. Бросает скалку. Он — клоун, Гоши, — успокаивал Дупи брата. — Теперь давай дело делать.

Гонко стоял у забора, читая при свете пламени зажигалки инструкции Джорджа. Поскольку Гоши отстал на приличную дистанцию, Джи-Джи оглянулся на туалет, из которого они вышли. Он указал на него и спросил:

— Гонко, не этим ли путем попадают на шоу трюкачи?

Гонко оторвался от чтения:

— Чего? Тебе никто не рассказал, как трюкачи попадают на шоу? Нет, они не ездят в лифте. Неужели ты думаешь, что сотня человек одновременно сможет войти в этот проклятый переносной туалет? Уинстон, объясни ему.

— Билеты приносят билетеры, — объяснил Уинстон. — Они обнаруживают цирки, случающиеся в реальном мире, похожие на тусовки и происходящие один раз в год в больших городах. Там, в местах, где никто ни о чем не подозревает, устанавливают ворота — иногда в местах действительного выхода. Ворота действуют как паутина. Трюкачи просто бредут через них на наши шоу.

— Как они работают? — спросил Джи-Джи.

— Ворота? — переспросил Уинстон. — Я не знаю, как они работают. Они составляют часть приспособлений, которые собрал Пайло-старший, путешествуя по свету. Говорят, он наворовал горы разного хлама. И это, скажу тебе, самое малое, что он сделал. Пайло собирал разного рода мистическую дребедень, лишь бы она пригодилась для проведения шоу таким, каким оно совершается сегодня. Возможно, это самый крупный вор, которого когда-либо видел мир. Но я знаю о том, как работают ворота, не больше, чем о том, как действует краска для лица. Трюкачи проходят через ворота и попадают на шоу. Они даже не замечают этого. Может, это даже не их настоящие тела, которые приходят к нам, понимаешь? Просто… та их часть, которая заставляет их двигаться, делает их живыми. Механика цирка непостижима.

— Почему им не организовать контроль за билетами прямо в городе? — поинтересовался Джи-Джи. — На людной улице. Тогда бы трюкачи проходили через ворота весь день.

— Конспирация, — ответил Уинстон. — Мы перехватываем трюкачей уже на пути к шоу. Они идут посмотреть карнавал, они его и смотрят. Пайло-старший помешался на выдумках. Вот почему он заставлял нас репетировать на языке принимающей страны, куда бы мы ни переносили свою базу. Спрашивать меня бессмысленно, не я устанавливаю правила. Трюкачи возвращаются домой из цирка со смутными ощущениями, но не помня, что случилось. Вероятно, их удивляет только, почему они не помнят ничего конкретного.

— Вы, двое, заткнитесь. Пошли, — сказал Гонко, засунув инструкции Джорджа в карман. Он повернулся на каблуках, одним прыжком вскочил на забор и перемахнул его, вызвав дребезжание проволоки.

Дупи подвел Гоши к забору и присел, подставив ему голову и плечи. С жалобными вздохами тот взобрался наверх. Последним, пыхтя и отдуваясь, перебрался Уинстон.

Город затих, лишь в нескольких кварталах дальше слышались сигналы автомобилей. Ночное небо над Центральным деловым центром отсвечивало бледно-розовым цветом. Клоуны трусили гуськом по темным улицам, избегая одиночных пьяниц, бредущих домой. При виде их Гонко подавал каждому сигнал оставаться в тени. Это клоуны умели прекрасно делать, несмотря на яркие цвета своей одежды. Они обесцвечивались во тьме, словно вокруг их тел выключали свет, и тогда они становились невидимыми.

— Что мы будем делать в этом месте? — спросил Уинстон Гонко, когда клоуны остановились, чтобы сориентироваться.

— Вот что интересно, — сказал Гонко. — В этом доме живет месячный младенец по имени Луи Чен. Младенец, как утверждает Шелис, когда вырастет, будет ученым, который откроет чудодейственное средство. Джорджи не хочет, чтобы это произошло. Поэтому мы здесь.

— И мы сожжем этот дом? — спросил Уинстон.

Джи-Джи почувствовал, что его голос прозвучал слишком резко. Он был возмущен, но старался не выдавать этого. Джи-Джи чихнул.

— Мы сделаем это, Уинстон, — бодро сказал Гонко. — Мы предадим этот дом огню. Он находится в трех кварталах отсюда, шагайте живее, говнюки.

Клоуны подошли к дому, стоящему в конце холмистой улицы. Это был двухэтажный дом, наполовину кирпичный, наполовину деревянный. Во дворе росло манговое дерево, крона которого скрыла их от уличного света. Гонко порылся в карманах и вытащил маленькую стеклянную бутылку с бензином. Затем достал еще полдесятка бутылочек и раздал их клоунам. Уинстон помрачнел, а Джи-Джи испытывал большой соблазн спровоцировать его на какой-нибудь эмоциональный взрыв. Он встал рядом и сказал:

— Я боюсь, Уинстон. Никогда не зажаривал младенцев, я…

Глаза Уинстона вспыхнули таким недобрым светом, какого Джи-Джи раньше не видел. Он ускорил шаг, почувствовав, что его могут ударить, и замолк.

— На счет три, — сказал Гонко. — Три. Вперед! — Гонко подбежал к дому сбоку, перепрыгнув через забор.

Из тени, яростно рыча, показалась немецкая овчарка. Ударом ноги Гонко заставил ее голову дернуться, шея овчарки с треском переломилась. Гонко плескал бензин на стену дома, доставая все новые бутылочки из карманов. Дупи побежал к другой стороне дома, сделав то же самое. Гоши смотрел на свою бутылочку, застыв на месте. Джи-Джи вылил бензин на порог, переживая выброс адреналина. Он едва сдерживал желание вопить и смеяться. Гонко скрылся под домом, обливая бензином опоры.

Уинстон бросил бутылку в дом. Она попала в окно, со звонким грохотом разбив стекло.

— Кто это так бросил? — спросил Гонко, вынырнув из-под дома.

— Это я. Прости, Гонко, — признался Уинстон.

— Надеюсь, это не разбудит их, — сказал Гонко, вытирая руки о штаны. — А, ладно, это не моя проблема. Возвращаемся в лифт. Бегом, бегом, бегом!

Клоуны помчались назад по темным улицам. Их топот по мостовой вызывал многоголосый лай собак по соседству. Позади распространялось оранжевое пламя. Джи-Джи задержался в начале улицы, чтобы полюбоваться языками пламени, охватывающими дом. «Я сделал это», — подумал он, испытывая удовольствие оттого, что в нем разливается ощущение собственной силы. Джи-Джи вдруг показалось, что ему, стоящему на сцене, аплодирует огромная толпа, хваля и скандируя его имя… А может, это шиканье, засомневался он, что означал этот шум? Он замер в ожидании, напыжившись и смеясь маниакальным смехом. Он был на верху блаженства.

Уинстон остановился чуть впереди, чтобы перевести дыхание. Джи-Джи прошел мимо и подарил ему сияющую улыбку. Старый клоун смотрел прямо перед собой, из его глаз катились слезы.