Беглецы - Шустерман Нил. Страница 43

— Мы с тобой очень похожи, — сказала ей Тина в начале полета, — могли бы запросто быть близнецами.

Несмотря на то что кожа у Тины цвета умбры, Риса не может не признать того, что в ее словах заключена истина. Всегда утешительно сознавать, что человек, с которым ты попал в грудную ситуацию, обладает схожим жизненным опытом. Впрочем, есть в этом и негативный момент — Рисе кажется, что ее жизнь напоминает одну из мириад пиратских копий, сделанных с настоящего, лицензионного фильма. Естественно, дети из государственных интернатов не все на одно лицо, но со многими случается одно и то же. Даже фамилию им дают одну и ту же, и Риса часто проклинает того, кто придумал называть их всех на один лад — Сирота, — как будто быть сиротой и помнить об этом всю жизнь так уж приятно.

Самолет заходит на посадку, и все начинают ждать.

— Почему так долго? — спрашивает нетерпеливая девочка, страдающая от никотиновой зависимости. — Я этого не вынесу!

— Может, нас перегрузят в машину, а может, в другой самолет, — высказывает предположение толстуха.

— Лучше бы этого не было, — говорит Риса. — В клетке недостаточно воздуха для второго полета.

За стенкой клетки раздаются какие-то звуки — рядом явно кто-то есть.

— Тихо! — говорит Риса. — Слушайте.

Рядом кто-то ходит и стучит. Раздаются чьи-то голоса, но что именно говорят, непонятно. Потом кто-то приоткрывает крышку клетки, и внутрь врывается горячий сухой воздух. В багажном отделении сумрачно, но после долгих часов, проведенных в темноте, тусклый свет кажется девочкам ярче прямых лучей восходящего солнца.

— Есть кто живой? — спрашивает кто-то снаружи.

Риса точно знает, что это не кто-то из отправлявших их надзирателей — голос незнакомый.

— Все в порядке, — отвечает она. — Можно выходить?

— Нет еще. Нужно открыть остальные корзины, чтобы впустить воздух.

Через щель Риса видит, что разговаривает с парнем примерно своего возраста, может, даже моложе, в бежевой майке и брюках цвета хаки. Он весь потный, и щеки загорелые. Даже не загорелые — обожженные солнцем.

— Где мы? — спрашивает Тина.

— На Кладбище, — отвечает мальчик и отходит к следующей клетке.

Через несколько минут все крышки открыты, и можно выходить. Риса на мгновение задерживается, чтобы посмотреть на попутчиц. Все три девочки выглядят не так, как думала Риса, сидя с ними в одной корзине. Видимо, знакомясь с людьми в темноте, всегда представляешь их не такими, какие они есть на самом деле. Толстуха не такая уж и толстая, как думала Риса. Тина не такая высокая. Курящая девочка не так уж уродлива, как ей казалось.

К краю багажного отделения приставлен транспортный трап, но, чтобы сойти по нему, приходится встать в длинную очередь, потому что многие ребята успели выбраться из корзин. Уже поползли какие-то слухи, и все обсуждают их. Риса слушает, стараясь отделить факты от выдумки.

— В одной корзине все мертвые.

— Да быть этого не может.

— Я тебе говорю, половина ребят мертвые!

— Да чушь!

— Ты оглянись, балда. Разве похоже, что нас только половина осталась?

— Не, ну я за что купил, за то и продаю.

— Только в одной корзине все мертвые.

— Да! Кто-то мне говорил, что у них так крыша поехала, что они начали есть друг друга — ну, знаешь, как на пикнике.

— Да ерунда это, они просто задохнулись.

— А ты откуда знаешь?

— Да я их видел, братан. В соседней корзине. Туда случайно пять ребят попало, и они задохнулись.

Риса оборачивается к тому, кто сказал это:

— Это правда или ты только что придумал?

Вид у парня обескураженный, и Риса решает, что он говорит правду.

— Я бы не стал так шутить, знаешь, — говорит парень.

Риса ищет Коннора, но толпа у трапа скопилась такая плотная, что за головами мало что видно. Она решает подсчитать: ребят было человек шестьдесят. Пятеро задохнулись. Шансы, что в их числе был Коннор, один к двенадцати. Хотя нет. Парень сказал, что в корзине ехали мальчики, а их было всего тридцать. Значит, на самом деле, один к шести. Кажется, его одним из последних затолкнули? Могло ли случиться так, что в той корзине уже было четыре человека? Ответ на этот вопрос Рисе неизвестен. Утром их разбудили так внезапно, что девушка не успела прийти в себя. Хорошо, что хоть о себе была в состоянии позаботиться. Господи, лишь бы только не Коннор. Только не он. Последний раз, когда они разговаривали, она накричала на него. Он спас ее от Роланда, а она на него разозлилась. «Видеть тебя не могу!» — крикнула тогда Риса. А теперь он, не дай бог, мертв, и им, может быть, никогда больше не придется встретиться. Это невыносимо. Если он мертв, ей тоже не жить. И точка.

Спускаясь по трапу, Риса ударяется головой о верхний край люка.

— Эй, осторожней, — говорит один из встречающих, парень в одежде цвета хаки.

— Да, спасибо, — говорит Риса, и парень приветливо ей улыбается. Одет он в военную форму, но на солдата не похож — слишком уж тощий.

— Что за одежда на тебе? — спрашивает Риса.

— Из армейских запасов, — отвечает парень. — Краденая одежда для краденых душ.

Выйдя из темного багажного отделения, Риса в течение нескольких секунд практически ничего не видит — настолько немилосердно слепит солнце. На улице так жарко, что воздух, касаясь кожи, обжигает, как утюг. Трап достаточно крутой, и Рисе приходится, щурясь, внимательно смотреть под ноги, чтобы не упасть. Впрочем, к тому моменту, когда она оказывается на земле, глаза уже настолько адаптировались к яркому свету, что Рисе удается разглядеть место посадки. Кругом, кроме самых разных самолетов, ничего нет, хотя не похоже, чтобы это был аэропорт — лайнеры стоят неподвижно, рядами, и, куда ни глянь, конца и края им не видно. На бортах многих машин нарисованы логотипы давно переставших существовать авиакомпаний. Риса оглядывается, чтобы посмотреть, что написано на борту самолета, в котором прилетели они, и видит логотип «FedЕх», но на лайнер больно смотреть — впечатление такое, что ему давно пора на свалку. Или на кладбище…

— Это же глупость, — ворчит парень, стоящий рядом с Рисой, — самолет что, невидимый, что ли? Вычислят моментально, куда он делся. И нас тут найдут!

— Ты не понимаешь? — спрашивает Риса. — Это списанный самолет. Так они всех и переправляют. Дожидаются момента, когда самолет списывают, а потом грузят корзины в багажное отделение. Он сюда и летел, поэтому искать его никто не будет.

Самолеты стоят на бесплодной растрескавшейся темно-рыжей земле. На горизонте высятся красноватые горы. Мы где-то на юго-западе, решает Риса.

Неподалеку стоит ряд пластиковых переносных туалетов, возле которых уже выстроились очереди страждущих. Парни в военной форме пересчитывают прибывших по головам и стараются построить сбитых с толку ребят в организованную колонну. У одного из встречающих в руках мегафон.

— Ребята, если не идете в уборную, не выходите из-под крыла, — возвещает он. — Вы добрались сюда живыми, и умирать от солнечного удара нет никакого смысла.

Все уже вышли из самолета, и Риса, сама не своя от отчаяния, продолжает искать глазами Коннора и наконец находит его. Слава богу, он жив! Она хочет подойти, но вспоминает, что их так называемый роман официально окончен. Между ними не менее двадцати человек, и ребятам удается лишь посмотреть друг другу в глаза и обменяться едва заметными кивками. Но в этих кивках заключено многое. Они успевают понять, что то, что случилось вчера в туалете, уже забыто и сегодня между ними все снова хорошо.

Риса замечает и Роланда. Он тоже видит ее и улыбается. В его улыбке тоже много что заключено. Риса отворачивается, жалея, что в корзине задохнулся не он. Сначала эта мысль кажется ей постыдной, но буквально через секунду Риса понимает, что не испытывает за нее ни малейшего чувства вины.

Между рядами самолетов появляется электромобиль, предназначенный для перевозки клюшек и прочего снаряжения по полю для игры в гольф. Он быстро приближается, поднимая за собой облако красноватой пыли. За рулем сидит мальчик. Рядом с ним военный. Не просто еще один юноша в форме, а настоящий военный. Он одет не в хаки и не в зеленую форму — на нем синий китель. Видимо, человек привык к палящему солнцу — не похоже, чтобы ему было жарко в форме, он даже не вспотел. Доехав до крыла самолета, под которым собралась толпа вновь прибывших малолетних преступников, электромобиль останавливается. Первым выходит водитель и присоединяется к четверым ребятам в хаки, встречающим гостей.