Месть пожирает звезды - Выставной Владислав Валерьевич. Страница 5
Ударного звена штурмовой бригады «Лос-Командорс» больше не существовало.
В кабинете для допросов было душно, да еще и дико накурено. Правда, не в положении Энрико было предъявлять претензии к комфорту. То, что его допрашивал сам полковник Аугусто – начальник контрразведки корпуса – не сулило ничего хорошего. Этот полковник был сущим дьяволом: он видел людей насквозь и в каждом находил какие-то грешки. А любого, даже самого мелкого из этих грешков для Аугусто было достаточно, чтобы поставить человека к стенке. По его мнению это было универсальным решением всех проблем. Действительно: зачем мучить себя сомнениями и подозрениями? Нет человека – нет проблемы. Но вначале надо по максимуму вытянуть из того информацию.
– Ну, что, сержант, – выпустив струю дыма из узкогубого рта, произнес полковник, – Хочется тебя, все-таки выслушать по поводу всей этой неприятной истории…
– И что же вы хотите от меня услышать, мой полковник? – Энрико до конца старался держаться независимо и гордо.
Ведь он не был ни в чем виноват. Ведь так?
Самое страшное, что он сам уже не был уверен в собственной невиновности. К подушечкам его пальцев пластырем были примотаны электроды штабного «полиграфа». Техник с ухмылкой пялился в монитор, разглядывая ломаные графики страхов и неуверенности Энрико. Для него этот сержант был, как на ладони – глупый младенец, с начисто содранной кожей и оголенными нервами.
– …Как же так получилось, – медленно вопрошал полковник, – что вы, сержант, остались единственным живым свидетелем этой странной, повторяю – очень странной – диверсии?
– Господин полковник, я все уже подробно изложил дознавателям, твердо сказал Энрико, – Мне нечего больше добавить…
– Врет, – удовлетворенно констатировал техник, – Что-то он не договаривает…
– Что же вы скрываете от нас, сержант? – задумчиво поинтересовался контрразведчик и открыл золотой портсигар.
«В таком роскошном портсигаре – и такие дрянные сигареты…» – почему-то подумалось Энрико.
– Он раздражен, – сказал техник.
– Это я и так вижу, – произнес полковник, – Вы бы поумерили свою гордыню, сержант. Тем более, что вы уже не сержант штурмовой бригады «Лос-Командорс», чем, конечно же, следовало в свое время гордиться… М-да…
– Меня что, разжаловали? – поник Энрико. Странно, что в такой момент его все еще интересовало собственное доброе имя.
– Вовсе нет. Дело в том, что вашей бригады попросту больше не существует. Ее расформировали.
– Как?! – поразился Энрико, – Это же гордость ударных сил Директории…
– Какая к черту, гордость?! – заорал полковник, подавшись вперед, и в лицо допрашиваемому полетели брызги слюны. – Это самый страшный позор! Небывалый позор! Как если бы вашу бригаду просто поимели во сне красноносые клоуны!
Краска бросилась в лицо Энрико. Он сжал кулаки.
– Не кипятись, сержант, – сказал вдруг совершенно спокойным голосом полковник, – Это Старик приказал. Очень уж расстроился он.
Энрико остолбенел. Ну, если сам Железный Капрал приказал. Тут даже думать больше не о чем. Только вот душу наполнила какая-то пронзительная леденящая пустота…
– Итак, сержант, давайте рассмотрим следующие обстоятельства, – продолжил Аугусто, барабаня пальцами по толстой папке, лежащей на столе перед ним. – Вначале вы самым счастливым образом избегаете смерти в этом чертовом цирке. А ведь вы должны были быть там, вместе с лучшими своими друзьями. Как их…
Полковник раскрыл папку.
– Вот: Хосе и Рафаэль. Ну, просто не разлей вода, какие друзья-товарищи! Данные статистики показывают, что за последний год ни разу, повторяю – ни разу – вы не присутствовали на совместных армейских вечеринках порознь. То есть, всегда – только втроем. Либо втроем же и игнорировали подобные мероприятия. Странно, что именно в этот день стройный статистический ряд был нарушен, не правда ли?
«Вот это да! – поразился Энрико. – Неужели у чертовой контрразведки и такая статистика есть? Это что же получается – тотальная ежедневная слежка?!»
– Далее. Ну, допустим, это случайность. В конце-концов, и не такие случайности бывают в армейской практике. Настораживает другое: вот запись радиопереговоров вашей группировки за минуту до взрыва. Ваш командир возмущен тем, что вы покидаете район расследования. Более того – вы игнорируете приказ остановиться! Вы даже не отвечаете командиру! Хотя переговорное устройство у вас в порядке – мы проверили. И вы убегаете! Именно в этот момент. Зачем? Чтобы спасти собственную шкуру? Отвечайте – вы знали о готовящемся взрыве?!
Линии на мониторе «полиграфа» прыгали, как безумные. Энрико задыхался от собственного бессилия.
Он не мог… Он не хотел впутывать в эту грязь Агнессу…
Да пусть все летит к чертям! Пусть его расстреляют к такой-то матери. Ничего он про нее не скажет…
Техник молча передал полковнику листок распечатки.
Аугусто, просматривая его, едва заметно улыбнулся…
– Ну, да, ну, да. Я так и думал. Здесь, конечно же, замешана дама. Ладно, раз уж вы молчите, сержант, я сам вам все расскажу.
Конечно же, вы никакой не предатель. Вы просто доверчивый идиот в звании сержанта, что в данной ситуации, учитывая наступившие последствия, в общем-то, одно и то же.
Наблюдатели показали, что видели вас, сержант, в компании одной юной особы, а именно – сотрудницы печально известного развлекательного учреждения. Именно она уберегла вас от гибели, задержав где-то допоздна и не позволив вам присутствовать при массовом расстреле ваших товарищей. Спрашивается – зачем? Зачем ей понадобилась ваша жизнь?
То, что она являлась участником диверсионной группы и знала о предстоящей акции, не вызывает сомнения. Иначе она не смогла бы настолько бесследно исчезнуть вместе с остальными «циркачами».
Поэтому она, несомненно, использовала вас. Но каким образом? Вы будете отвечать, или применим форсированные методы?..
…Энрико уже не слышал полковника. В его голове звенели страшные слова – «она использовала меня, просто использовала…» Сердце бешено забилось.
– Нет… – прошептал Энрико, – нет…
– Что – нет?
Энрико не ответил. В его душе зарождались страшные процессы. Только теперь он осознал, что влюбился в эту совершенно незнакомую ему Агнессу, как полнейший кретин. И слова полковника не только не разрушили любовь – они только усилили чувство невероятной тоски и безнадежности. Одновременно там же, в сердце, зарождались крупицы жгучей, лютой ненависти…
Полковник посмотрел на техника. Тот отрицательно покачал головой. Полковник удивленно хмыкнул и встал. Он подошел к монитору, взглянул на показатели, потом на бледного и перекошенного Энрико.
– Ладно, сержант, – сказал он, – Я не буду применять к тебе форсированные методы…
Полковник прошелся по кабинету, раскрыл портсигар, снова закрыл. И небрежно, через плечо, бросил:
– Тебя просто расстреляют. По самому обыкновенному заочному приговору военно-полевого суда.
Никакого суда не было.
Энрико просто вывели во двор экзекуторской, где ждала комиссия из трех офицеров, включая полковника Аугусто, и взвод пехотинцев из похоронной команды.
Обрюзгший фельдфебель нудно зачитал приговор, в котором промелькнули слова «преступное разгильдяйство», «самоуправство», «предательское отношение к долгу» и тому подобное.
Энрико смотрел на веселое голубое небо Сахарной Головы, видимое отсюда, словно со дна высохшего грязного колодца. Ему казалось, что все это происходит не с ним.
– На изготовку! – скомандовал брат-сержант.
Коротко и страшно лязгнули затворы.
– По врагу Директории, – протянул сержант, – огонь!
Где-то далеко раздались раскаты грома. Тело отбросило мощным ударом, брызнула во все стороны кровь. Энрико упал.
Последним его чувством – кроме резкой боли – было удивление.
Роджер сидел перед крепким, почти квадратным в своей могучести капитаном. И буквально любовался им.