Короче, Склифосовский! Судмедэксперты рассказывают - Величко Владимир Михайлович. Страница 52

— А-а-а, вы все заодно, шайка-лейка! Я на вас управу найду. — И, вскочив со стула, кинулся вон из отделения, чуть при этом не вывернув дверь в обратную сторону.

— Во, псих… Понимаю Мишку! Если он так себя и в милиции вел???.. Хотя это не в стиле моего друга. — И набрал номер.

— Господин прокурор, — сказал я в трубу, — согласно постановлению прокуратуры… направили… не могу провести… отказываюсь… так как, — и я изложил мотивы, по которым не считаю себя вправе проводить экспертизу. Прокурор кисло со мной согласился и положил трубочку. Вечером я поехал к майору. Он был спокоен, рассудителен и о содеянном не сожалел. Да, стукнул, да, вывел из себя… да, неправ.

— А что будет?

— Не знаю. Выгонят, наверное. А может, и нет. Меня после этого прессовали три человека два часа, не меньше. Как решат, так и ладно.

После этого разговора я успокоился, видя, что Мишка особо не переживает. Ну, случилось! Ну, жаль, конечно, что не сдержался, но он давно нарывался. На том и разошлись. Да, он еще меня предупредил, что наверняка и меня придут проверять и сказал, чтобы я держался спокойно, ровно и на всякий случай знал — что разговор со мной они будут «писать».

Еще более коротко за эти дни виделся со следователем. У него все было нормально, он никому по морде не стучал и в его прокурорском ведомстве все было тихо. Когда прошло три недели с начала этой проверки, заявились и ко мне двое. Один немолодой — хорошо за полтинник, другой — типа качка. Представились и начали мне нервы мотать — расспрашивать о работе, о жизни о том, как акты пишу. Не вняв словам майора, я на исходе почти часа довольно идиотских расспросов, сказал этому полковнику:

— Знаете что, мне некогда, у меня конкретная работа. Закругляемся?

— Ну и последний вопрос: как вы считаете, майор на своем месте, и как вы могли бы его охарактеризовать как человека?

— А при чем здесь майор, — недоуменно спросил я.

— Ответьте, пожалуйста. Нам важна ваша точка зрения, только объективно, по-честному.

— Охарактеризовать как человека? А как можно охарактеризовать человека, которого знаешь с первого класса, который до сих пор один из самых близких друзей!

— Понятно! А про место?

— Здесь ничего не могу сказать. Я не знаю его работы и на каком месте он бы мог быть — сказать не могу. Хотя я считаю, что майор — на своем месте.

Вот на том и разошлись, а больше я их не видел, а вскоре комиссия уехала. Что интересно — со следователем они не беседовали.

По ночной улице, вдоль длинного решетчатого забора городского сада двигался мужчина. Не шел, а именно двигался, как бы перетекая из одного затененного места в другое. Временами он на пару секунд останавливался, замирал, к чему-то прислушиваясь. В такие мгновения его фигура почти терялась в густой тени огромных тополей сада, и только очередное движение делало его едва видимым. Был он невысок и, кажется, худощав, но из-за широкой, наподобие балахона одежды разглядеть его фигуру было непросто. В какой-то момент он остановился и стремительно перемахнул забор сада. Там он замер, слившись с тенью голых, без листьев, веток кустарника. Через несколько минут он услышал знакомые, неровные шаги человека. Вот они замерли по ту сторону забора.

— Все, дело сделано, — сказал мужчина, — теперь все замираем — и вы, и я. Нас нет. Все живут как обычно. Полгода никаких акций. Будут мысли и идеи — сообщишь по каналу, но осторожно. Потому что я — под наблюдением. Все поняли?

— Так точно! — И они разошлись в разные стороны.

Глава 4

Мужчина, пройдя по широченному коридору Серого Дома, остановился перед массивной, двустворчатой дверью с надписью на табличке: «Приемная губернатора области» и, машинально проведя рукой по волосам — все ли в порядке, — открыл дверь и зашел в приемную.

— Доложите Валерию Михайловичу, — сказал мужчина щеголевато одетому референту, — председатель ревизионной комиссии… — Но тут открылась дверь в противоположном конце приемной и оттуда вышел сам губернатор — Кривозубов В.М.

— Ах, голубчик, слышал, слышал, — слегка картавя, скороговоркой произнес губернатор, поглаживая свою холеную бородку. — Очень спешу, батенька, поверьте, некогда, ну совершенно некогда. Вот прямо сейчас едем на презентацию нового ресторана! Вы представляете, — взяв мужчину под локоток и все так же улыбаясь, тараторил он, — ведь какой подарок жителям города сделали предприниматели — такой ресторан, такой ресторан! Вы, уж батенька не серчайте, дел невпроворот. Вы доложите результаты проверки лично Петру Карловичу. — И не переводя дыхания, сказал референту: — Друг мой, проводите господина председателя к… ну вы поняли к кому? — И, застегнув плащ, что подал референт, он, на секунду остановившись в дверях, спросил:

— Да, а этих негодяев… как их… Белое Безобразие поймали?

— Вот по этому поводу я и хотел… — но губернатор, не дослушав, сказал:

— Вот и прекрасно, батенька, прекрасно! Решайте с Петром Карловичем все вопросы и побыстрее дело в суд. Непременно в суд! Наказать, наказать негодяев так, чтоб и другим было неповадно покушаться на великие демократические завоевания нашего народа. — И дверь за ним закрылась. Референт, посмотрев на мужчину, слегка улыбнулся, развел руками и сказал молодой женщине, что сидела за маленьким письменным столиком в самом углу большущей приемной:

— Машенька, солнышко, проводи господина председателя комиссии. А я сейчас ему позвоню, — обращаясь уже к председателю, сказал референт.

Машенька повела председателя по коридору, затем спустилась вниз и подошла к неприметной угловой дверке с весьма неброской табличкой, на которой значилось: «Заместитель губернатора по организационным вопросам». Провожатая легонько постучала в дверку, и почти сразу же загорелась неприметная маленькая лампочка. Мужчина, толкнув дверь, вошел в комнату. Она была весьма непрезентабельна: длинная и очень узкая, почти коридор, заставленный к тому же какими-то стеллажами, между которыми стояли обычные, канцелярские стулья. За массивным столом у самого окна сидел… Председатель, приглядевшись, невольно вытянулся по стойке смирно, ибо за долгие годы своей управленческой карьеры он с одного взгляда мог определить, кто перед ним.

«Точно, — мелькнула у него мысль, — генерал… не меньше… и скорее всего, КГБ».

— Присядьте, — неожиданно мягким голосом сказал генерал. — Я в курсе вашей миссии. Докладывайте. — И председатель, открыв толстую папку, стал говорить, лишь изредка поглядывая в листки из папки. Докладывал председатель комиссии не менее тридцати минут, потом, закрыв папку, протянул сидевшему за столом заместителю губернатора.

— Благодарю! Вы свободны.

— А-а…

— …а губернатору о результатах вашего доклада будет доложено, — он посмотрел в настольный календарь, — завтра в 17 часов. — Мужчина поднялся и пошел по длинной комнате к двери, ощущая всей спиной давящий взгляд хозяина кабинета. Едва дверь за председателем закрылась, как из неприметной дверки в боковой стене этого длинного кабинета вышел невысокий мужчина.

— Все слышал? — спросил его хозяин кабинета?

— Да, Петр Карлович!

— Давай, Аналитик, выкладывай первые впечатления. — И тот, присев на краешек стула, сказал:

— Доклад неплох, составлен толково. Есть, конечно, и не нужная лирика, но в целом неплохо. Из того, что было доложено, я бы сделал такие выводы, крайне предварительные, конечно:

— Этот пресловутый «Белый Беспредел» — миф, существующий только на… белых визитках и распространяемый в качестве отвлекающего маневра при разборках тамошних ОПГ. Косвенно об этом говорит и то, что после пожара в цыганском поселке информация о торговцах дурью и их покровителях появилась только через сутки.

— То есть кто-то, воспользовавшись моментом, подсуетился и якобы от имени «Белого Беспредела» скинул «общественности» важную информацию.

— Да. Петр Карлович. Он таким методом наверняка избавлялся от конкурента — что мы сейчас и видим, — рынок наркоты сейчас пуст и в ближайшее время надо ожидать появление нового торговца дурью. Вот он, возможно, и будет тем, кто играет с этими двумя буковками.