Лучше умереть! - де Монтепен Ксавье. Страница 30

— Я тоже, — заметил он с деланным безразличием, — работал над этой проблемой. Но лучше, чем уже сделали швейцарцы, ничего и не придумаешь. Их машины великолепны.

— Да, конечно, но только при работе на плоских поверхностях, — произнес Жак, — а этого уже мало… тут, как и везде, необходим прогресс…

Американец ощутил, как на висках у него выступил холодный пот.

«Неужели ему в голову пришла та же идея, что и мне?» — подумал он, а вслух сказал:

— Вы полагаете, что можно создать машину, способную гильошировать обратные выступы и кривые?

— Я уверен в этом!

Мортимер побледнел.

— И вы нашли способ?…

— Да, я его нашел, — четко, неспешно и сухо произнес Жак. — Чертежи закончены, все эпюры сделаны и, как я уже имел честь сообщить вам только что, остается лишь решить, буду я внедрять в производство это и другие свои изобретения, которые пока вынашиваю в голове, в Нью-Йорке или во Франции.

И без того побледневший Мортимер стал вдруг мертвенно-бледным.

«Вот уж действительно конкурент, — подумал он, — опасней соперника и вообразить себе невозможно!… Нужно, не теряя ни минуты, парировать удар и свой крах превратить в триумф».

И вкрадчивым голосом произнес:

— Позволите ли вы мне, дорогой коллега, быть с вами совершенно откровенным?

— Пожалуйста…

— Если вы не заблуждаетесь — а я склонен думать, что нет, ибо вы только что доказали всю глубину ваших познаний, — вы изобрели нечто такое, что в самое короткое время принесет вам колоссальные деньги. Но вы едете в Нью-Йорк, где ни одной живой души не знаете. Вам придется привыкать к нашим нравам, порядкам, обычаям и рабочим. Вам нужно построить завод, оборудовать цеха; это отнимет много времени и обойдется в безумные деньги.

— Несомненно; но разве есть другой способ решить задачу?

— Есть.

— Даже не представляю, о чем речь.

— Сейчас объясню. Я вот что предлагаю: становитесь моим компаньоном; возьмите на себя руководство цехами; у меня вы сможете сразу же взяться за дело и без всяких проволочек внедрить в производство и « Тихоню» и гильошировальную машину. По приезде в Нью-Йорк мы с вами подпишем контракт, согласно которому половина прибыли от моих предприятий будет ваша; кроме того, я сразу же в качестве премии выпишу вам чек на пятьдесят тысяч долларов, который мой банкир — вот он, Ричард Дэвидсон, — вам и оплатит.

— Но, дорогой коллега… — начал было возражать Жак Гаро; хоть он и был опьянен радостью, ему вовсе не хотелось произвести впечатление человека, уступившего слишком легко.

— О! Прошу вас, не отказывайтесь! — почти умоляющим голосом вмешалась в разговор Ноэми, обратив на Жака взгляд, перед которым невозможно было устоять. — Вы не можете не согласиться на папино предложение. Вы не должны отказываться стать нашим другом.

— Видите, и дочь моя вас уговаривает! — со смехом воскликнул Мортимер. — И не скрывает при этом своей к вам симпатии. Вот так мы в Америке дочерей воспитываем, и жалеть нам не приходится! Если бы вы не покорили сердце Ноэми, она ни за что бы вас мне не представила. Не так ли, девочка?

— Так, папа.

— Ну, коллега, соглашайтесь.

— Симпатия барышни для меня куда важнее всех денежных соображений, — ответил Жак. — Я согласен.

— Тогда скрепим договор рукопожатием. Итак, мы теперь компаньоны. Кстати, вы женаты?

Услышав это, Ноэми покраснела до корней волос.

— Холост, — с улыбкой ответил бывший мастер.

— Тогда я могу предложить вам комнаты в моем доме. Вы, надеюсь, не откажетесь…

— Нет, конечно, я даже не знаю, как выразить вам мою признательность, — сказал Жак, добавив про себя: «И трех месяцев не пройдет, как я стану зятем Джеймса Мортимера».

Время до вечера пробежало быстро. Ужин прошел весело и был обильно орошен шампанским. Когда они расстались, время было уже позднее. Оказавшись наконец в своей каюте и растянувшись на узкой койке, бывший мастер уснуть не смог. Ведь этот низкий человек только что с невероятной ловкостью сумел воспользоваться представившимся ему случаем. Судьба была благосклонна к нему. В самом ближайшем времени он получит весьма кругленькую сумму, а потом — половину доходов от предприятий Мортимера. Более того, в самый короткий срок он надеялся стать зятем инженера. Все это просто великолепно. Лишь одна тень омрачала лучезарную картину: Овид Соливо.

«Именно благодаря ему нынче вечером я так удачно сыграл свою роль, — размышлял Жак, — но он представляет собой постоянную угрозу. Если у него в голове зародились какие-то сомнения, они могут окрепнуть. В любом случае, он все время будет лезть ко мне со своими родственными чувствами, что и неудобно и смешно. Нужно как-то поставить его в зависимое положение. Ладно, там видно будет…»

В одиннадцать утра Джеймс Мортимер, его дочь и лже-Арман встретились в салоне перед обедом. Почти весь день мужчины посвятили составлению договора о сотрудничестве; предварительное соглашение было подписано, и американец вручил французу чек, оплачиваемый по предъявлении банкиру Ричарду Дэвидсону.

Незадолго до захода солнца они отправились на палубу подышать воздухом. Там уже было много пассажиров — они толпились, глядя на корабль, плывший в противоположном направлении, из Америки в Европу, который должен был пройти в нескольких кабельтовых от « Лорд-Мэра». Жак отошел от вглядывавшихся в горизонт Мортимера и Ноэми и направился на бак. Он надеялся встретить своего «братца» и за несколько луидоров обеспечить себе благосклонное отношение. Пробежав взглядом по собравшейся вдоль правого борта толпе, он заметил Овида Соливо.

Жак уже было двинулся к нему, но внезапно остановился. Овид только что шагнул в сторону и встал за спиной какого-то пожилого человека, облокотившегося на леер. В его правой руке поблескивало стальное лезвие, которое он явно старался держать так, чтобы оно не было заметно окружающим. Такое поведение показалось Жаку крайне подозрительным; он принялся внимательно следить за «братцем». И увидел, как левой рукой Овид потянулся к пальто стоящего впереди пассажира и тихонько приподнял его полы. Тогда Жак заметил кожаную сумочку, висевшую на перекинутом через плечо ремешке.

— Ах, вот оно что! — прошептал он. — Мой «братец», похоже, на все руки мастер… Не только механик, но еще и карманник! Парень, оказывается, работает и по совместительству. А в данный момент покушается на сумку бедняги, который…

Жак не закончил своей мысли. В голову ему пришла одна идея.

«Попался, голубчик! — подумал он. — Благодаря случаю я нашел тот способ, о котором думал всю ночь. Теперь этот тип мой с потрохами».

Он наконец двинулся вперед и вскоре оказался в паре шагов от ничего не подозревавшего Овида Соливо. Как раз в тот момент встречный пароход проходил мимо

«Лорд-Мэра». На одной из мачт развевался трехцветный флаг.

— Это французское судно! Счастливого пути! Счастливого плавания!

Все головы разом обнажились, все руки взметнулись в воздух, размахивая шляпами. Старик, обладавший столь вожделенной для Овида Соливо сумочкой, оказался одним из самых восторженных пассажиров. Шляпой он размахивал просто неистово.

Дижонец, напряженно выжидавший подходящего момента, естественно, не упустил случая. Пока пассажир орал во все горло, размахивая шляпой, Овид запустил под пальто левую руку, затем — правую. Лезвие бритвы легко перерезало ремешок; секунды не прошло, как сумочка сменила владельца и исчезла под курткой Овида.

Далее сей «мастер на все руки» резко развернулся на каблуках и оказался нос к носу со своим «братцем». Глянув мрачно и сурово, лже-Арман тяжело опустил руку на плечо механика. И тихо прошептал ему прямо в лицо:

— Что ты натворил, вор!

Овид растерялся, сильно побледнел и пролепетал:

— А?… Что?… Ты это о чем, братец?

Жак схватил его за руку и оттащил в сторонку.

— О том, — сквозь зубы прорычал он, — о том, что я все видел, о том, что ты — ничтожество, и о том, что ты сейчас же отдашь мне кожаную сумочку, украденную тобой у человека, за спиной которого ты стоял! Только что ты совершил преступление, которому нет и не может быть никакого оправдания!… Памятуя о том, что ты еще и мой родственник и позоришь семью, я вообще не могу взять в толк, что меня удерживает от того, чтобы отвести тебя к капитану и рассказать ему о твоем постыдном поведении.