Сыщик-убийца - де Монтепен Ксавье. Страница 101

— И не надо, я возьму наемный экипаж.

— Погода очень дурна.

— Все равно.

— Прикажете послать за экипажем?

— Нет, я возьму зонтик.

Удивленный Рене спустился по лестнице позади мистрисс Дик-Торн, чтобы отворить ей дверь на улицу.

Он с удивлением глядел, как она поспешно шла по грязному тротуару, когда к нему подошел Франсуа и сказал:

— Не правда ли, господин Лоран, как это смешно идти пешком в такую грязь, когда в конюшне стоят лошади, а в сарае — экипажи.

— Да, действительно, что за идея выходить в такую грязь, когда вечером даешь бал?

— Ах! Вы знаете, господин Лоран, дамы всегда капризничают. Кроме того, иногда случаются такие вещи, которые заставляют их выходить, когда они менее всего думали.

Франсуа произнес последние слова таинственным тоном, который возбудил внимание Рене.

— Какие вещи? — поспешно спросил он.

— Да вот, например, хотя бы посещение в то время, когда вас не было дома.

— Кто же мог быть так рано? Доктор Лорио или господин де Латур-Водье?

— Ни тот, ни другой: какой-то пожилой господин, — впрочем, очень приличный. Мы никогда его здесь не видели…

— Но барыня не велела никого принимать, и я сам передал вам это приказание сегодня утром.

— Я сказал это посетителю, но он, упрямый, как осел, возразил, что не уйдет, что желает во что бы то ни стало видеть мистрисс Дик-Торн, и что она не откажется его принять, когда узнает, что он приехал из Брюнуа.

Рене вздрогнул.

— Из Брюнуа? — повторил он.

— Да. И когда я понес его карточку, он, казалось, не сомневался, что его примут.

— И барыня приняла его?

— Да, она сначала даже не хотела прочитать его имени на карточке, но, когда я сказал ей, что этот господин приехал из Брюнуа, она изменилась в лице и сейчас же приказала ввести его в маленькую гостиную, куда через несколько минут вышла к нему.

— Долго ли он пробыл?

— Больше часа, и барыня проводила его до лестницы.

— Как звали этого господина?

— Фредерик Берар. Вы знаете, кто это такой?

— Нет. К тому же это не наше дело.

— О! Конечно!

Оставив лакея, Рене медленно поднимался по лестнице.

«Кто может быть Фредерик Берар? — спрашивал он себя. — Этот человек, которого мистрисс Дик-Торн совсем не знала, и который заставил принять себя фразой о Брюнуа. Что это значит? Сумасшедшая на Королевской площади также произносила это слово, которое для нас заключает мрачное воспоминание. Неужели это только случай? Не верю! Тут есть что-то таинственное, что я должен выяснить. Но терпение!…»

Мистрисс Дик-Торн наняла экипаж и приказала кучеру ехать на улицу По-де-Фер-Сен-Марсель.

Со времени посещения Жоржа прошло два часа, и Фредерик Берар должен был ждать ее.

Стук подъезжавшего экипажа возбудил внимание герцога, он поднял занавес, выглянул на улицу и увидел Клодию.

«Она сама приехала, — подумал он. — Я был в этом уверен. Она мне не доверяет, следовательно, мое убежище не безопасно. Я хорошо сделал, что принял предосторожности».

И он снова опустил занавес.

Между тем мистрисс Дик-Торн вошла под мрачные и сырые своды, думая про себя:

«Странное жилище, как можно тут жить?»

Привратница остановила ее вопросом:

— Что вам угодно, сударыня?

— Господина Фредерика Берара.

— Он только что вышел.

— Вы в этом уверены? — недоверчиво спросила Клодия.

— Да, сударыня, вот уже четверть часа, как он уехал.

— Это удивительно!

— Почему же? Господин Берар очень занят. Его почти никогда нет дома.

— Я удивлена не тем, что его нет дома, а тем, что он вышел как раз в тот час, когда должен был ждать меня.

— А! Он должен был вас ждать?

— Он, может быть, оставил письмо?

— У меня есть письмо.

— Письмо, вероятно, для меня.

— Потрудитесь сказать ваше имя.

— Мистрисс Дик-Торн.

— Совершенно верно!

— Благодарю вас.

Клодия поспешно схватила квадратный конверт и вернулась в экипаж. С лихорадочной быстротой она разорвала его, и молния радости сверкнула в ее глазах — на колени упал чек на сто тысяч франков, подписанный герцогом Жоржем де Латур-Водье.

— Ну, — прошептала она, — герцог снова в моих руках. Он боится и станет моим рабом. Сегодня — сто тысяч, завтра — втрое больше, если я захочу, и скоро дочь моя будет маркизой; я была права, веря в свою звезду!

Бывшая куртизанка посмотрела на часы.

— Три часа, банк не закрывается раньше четырех, я еще успею.

Она опустила одно из стекол и сказала кучеру:

— На улицу Лафит.

А час спустя она возвращалась домой со ста тысячами франков в кармане и, войдя в маленькую гостиную, заперла деньги в бюро черного дерева, в котором хранила все важные бумаги.

Полученная сумма состояла из четырех пачек банковских билетов по двадцать пять тысяч каждая.

Она взяла в одном из ящиков довольно большой бумажник, открыла его и хотела положить туда деньги. Но вдруг остановилась и, прижав микроскопическую стальную пуговку, открыла тайное отделение, совершенно незаметное под сафьяном.

«Завещание Сигизмунда и расписка Кортичелли представляют для меня состояние, — подумала она. — И они будут тут в безопасном месте».

Конверт, запечатанный большой красной печатью, но разрезанный сверху, и другая бумага, сложенная в несколько раз, исчезли в тайном отделении бумажника. Затем Клодия взяла пачки денег и несколько оставшихся банковских билетов — почти последние, и также положила их в бумажник, который поместила на прежнее место.

Между тем время шло.

Скоро в комнату вошла горничная сказать, что парикмахер ждет ее.

В семь часов без нескольких минут Клодия и ее дочь переступили порог большой залы, еще совершенно пустой.

Балу должен был предшествовать обед, и приглашенные, к числу которых принадлежали Анри де Латур-Водье и Этьен Лорио, должны были не замедлить собраться.

Анри приехал одним из первых.

При виде молодого человека, входящего в переднюю, Рене Мулен немного побледнел от беспокойства.

Если бы приемный сын сенатора узнал механика, то все здание, так тщательно возведенное, грозило рухнуть, так как Анри, — вполне понятно удивленный его присутствием в этом доме в костюме метрдотеля, — непременно стал бы расспрашивать и произнес бы его имя. А это имя, наверное, заставило бы хозяйку прогнать своего метрдотеля, а может быть, даже и передать его полиции.

Но, к счастью, Анри прошел мимо Рене, не узнав его.

С этой минуты механик считал себя в безопасности.

Когда лакей вводил доктора, Лоран попался ему навстречу и незаметно шепнул:

— Не забудьте.

Племянник Пьера Лорио наклонил голову в знак согласия. Но его любопытство еще более усилилось. Он спрашивал себя: какую тайну скрывали от него и какую странную роль должны были сыграть на его глазах Берта и Рене Мулен.

При входе в зал мистрисс Дик-Торн, почти столь же прекрасная, как двадцать лет назад, и Оливия, сияющая молодостью, свежестью и грацией, любезно принимали гостей.

Дюбье и Термонд пообедали и немало выпили, однако не до того, чтобы напиться, отлично помня, что нуждаются в полном хладнокровии.

— Девять часов, — сказал Термонд, бросив взгляд на часы. — Пора отправляться по делу.

— Наше дело очень простое, — ответил Дюбье. — Мы должны быть ровно в десять часов у дома номер 19 на улице Нотр-Дам-де-Шан.

— Совершенно верно. Отсюда недалеко: мы будем там за две минуты.

— Итак, главное…

— Главное, достать фиакр, а его у нас нет.

— Будь спокоен, мы его достанем. У меня есть план. Надо узнать, где здесь поблизости трактир для кучеров.

— Нечего узнавать: на Менском шоссе.

— Это далеко от полицейского поста?

— Да, порядочно.

— Отлично. Задав лошади овес, они не думают о ней больше, — ты понимаешь?

— Говори, я пойму.

— Сейчас же по выходе отсюда я надену купленный мною костюм, парик и бакенбарды и стану кучером с головы до ног. Затем мы отправимся к месту, где эти господа имеют обыкновение останавливаться. Высмотрев легкий фиакр и хорошую лошадь, я сниму с лошади мешок с овсом и взнуздаю ее в одну минуту. Ты войдешь в трактир и прикажешь подать себе что-нибудь, чтобы наблюдать за дверью, — я же сяду на козлы и выеду. Дождь идет, на улице грязь, которая заглушает стук колес. Я сделаю объезд, чтобы сбить с толку любопытных, и затем приеду на улицу Нотр-Дам-де-Шан, где мы встретимся. Что ты скажешь о моей выдумке?