Военные загадки Третьего рейха - Непомнящий Николай Николаевич. Страница 52

Первые двадцать лет моей военной карьеры я фактически не соприкасался с разведывательной деятельностью. Впервые мой интерес к возможностям, которые она предоставляет, возник незадолго до Мюнхенского кризиса 1938 года, тогда я сначала служил в 1-м отделе Генерального штаба (планирование и оперативные проблемы), под командованием полковника Гансена, потом в 10-м отделе (фортификационные сооружения), под командованием полковника фон дер Шевальри, где мы разрабатывали теоретические основы и планы оборонительных укреплений. Это побудило нас заняться выяснением обстановки на другой стороне. Однажды мне пришлось пересечь границу между Силезией и Чехословакией вместе с подполковником фон Ризеном, чтобы провести разведку чешских фортификационных работ. Ризен был офицером отделения абвера адмирала Канариса, относящегося к 8-му военному округу в Бреслау (он путешествовал под псевдонимом Шнайдер). Мы провели несколько дней на границе с фотографическим оборудованием, сделав снимки чешских укреплений с дальнего расстояния, используя огромные линзы с фокусным расстоянием 1000 мм. Таким образом, мы определили даже толщину бетонных конструкций, находясь на расстоянии двадцати миль и далее от них. Это задание пробудило во мне интерес к разведывательной работе. (Десятилетие спустя, когда я стал руководителем «Организации Гелена» в оккупированной Германии, я тоже взял себе псевдоним доктор Шнайдер в память о подполковнике, который создал эту службу, так как он к тому времени ушел в мир иной, где псевдонимы не нужны.)

В процессе своей работы в здании военного департамента на Бендлерштрассе я познакомился с уже довольно известными личностями, а также с теми, кому предстояло прославиться в будущем. Что касается первых, больше всего я дорожил знакомством с генералом Людвигом Беком, предшественником Гальдера на посту начальника Генерального штаба: он постоянно находился в поиске новых методов и тактических приемов, стремясь превзойти в этом отношении генерала фон Секта. (Сект утверждал, что в военном конфликте Германия будет иметь шансы на успех, только если ей удастся вовлечь противника в стремительную и маневренную войну с самого начала.) Бек осознавал значение технических средств в современной войне. Он был реалистом и сразу же после демонстрации поддержал идею закупки нового дорогого штурмового орудия, хотя мог обеспечить им только один отряд в каждой дивизии. Он ненавидел нацистов и делал все, чтобы избегать их. Он только однажды лично встречался с Адольфом Гитлером, и эта встреча длилась всего несколько минут.

О нацистских вождях у меня остались лишь фрагментарные воспоминания. Генрих Гиммлер как-то пригласил меня для приватной беседы, расспросил меня о моей организации и больше обо мне не вспоминал. В июне 1938 года я в первый и последний раз встречался с Германом Герингом. Ему приказали проверить фортификационные работы армии по нашим западным границам, и я был откомандирован как специалист по этому вопросу в штаб генерала Адама, командующего Западным фронтом. План строительства был разработан военным департаментом на высоком уровне, полное завершение работ намечалось к 1964 году, эти укрепления должны были стать надежным барьером на Западе. Но к середине 1938 года было сделано немногое из намеченного. Геринг не скрывал своего недовольства. Адам был обычно оптимистичным, предприимчивым человеком, но после двухдневной атаки Геринга он ретировался, предоставив мне, тридцатишестилетнему армейскому капитану, отстаивать точку зрения военного департамента. Только я раскрыл рот, чтобы ответить на критику маршала сухопутных войск Геринга, как он прервал меня, обратившись ко мне «молодой человек», и не дал мне сказать ни слова. Позже я побеседовал с его заместителем генералом Мильхом (одним из самых умных и достойных офицеров люфтваффе)и попытался объяснить ему, что я в данный момент являюсь единственным представителем военного департамента и что меня надо выслушать. Наверное, Мильх поговорил с Герингом, так как после этого мне дали слово. Позже я говорил Гальдеру (который собирался занять пост Бека), что, по-моему, приказ Гитлера Фрицу Тодту, инженеру, забрать фортификационные работы от нас был большой ошибкой. Но для фюрера было характерно глубокое недоверие Генеральному штабу и нашим профессиональным знаниям. Однажды он сказал: «Если я хочу, чтобы дело увенчалось успехом, я избегаю экспертов».

Несомненно, Гитлера считали злым гением, это как раз тот тип вождей, которые преуспевают в мирное время и проваливаются, ввязавшись в войну. Он был человеком, не разбирающимся в средствах.

Адольфу Гитлеру не доставало опыта для понимания в полном объеме военных факторов и стратегических возможностей, но он был убежден, что обладает даром военачальника, до самого конца. В этом заблуждении его поддерживали подчиненные — выходцы из партии. Основывалось оно на том факте, что первые военные действия, которые Гитлер предпринял, проигнорировав советы своих офицеров — оккупация Рейнской зоны, «присоединение» Австрии, расчленение Чехословакии и включение части ее в состав фашистского рейха — и первые кампании Второй мировой войны в Польше, Норвегии, Франции — увенчались незаслуженным успехом. Таким образом, подтвердились его предсказания и не оправдались мрачные прогнозы и расчеты генерала Гальдера.

Так, события вначале играли на Гитлера, укрепляя его необоснованную самоуверенность и бросая тень на Генеральный штаб как на сборище пессимистов и пораженцев. Но Гитлер основывал свои решения на предположении, что его враги будут действовать нелогично; такая тактика была рискованна и обречена на провал. Вместо того чтобы тщательно взвешивать каждый свой шаг, он начал опасную игру в покер, не понимая, что рано или поздно проиграет. Даже в 1939 году он не заслуживал победы. Наши вооруженные силы не были нигде готовы к войне, и если бы союзники правильно скоординировали свои политические и военные действия в самом начале войны, вооруженный конфликт закончился бы очень быстро поражением Германии, поражением, которое казалось неизбежным с самого начала. Это заявление может показаться преувеличенным, но в подкрепление своего мнения приведу цифры: весь запас боеприпасов для тяжелой артиллерии — не считая боеприпасов для тяжелых гаубиц — насчитывал 812 эшелонов, и даже к лету 1939 года не было произведено значительного числа боеприпасов. Когда завершались военные действия в Бельгии и северной Франции в начале июня 1940 года, унас оставались только снаряды для легких гаубиц. Наши боеприпасы для тяжелой артиллерии, включая тяжелые гаубицы, были исчерпаны.

Майор Гассо фон Эцдорф, дипломат, прикомандированный к моему отделу в качестве офицера связи с Министерством иностранных дел, как-то высказался об идеалистических планах Гитлера с горькой иронией, перефразировав заголовок одной из работ Шопенгауэра «Мир как воля и представление». Эцдорфназвал мир Гитлера «миром воли без представления».

С 10 ноября 1938 года и до начала войны я был командиром батареи 18-го артиллерийского полка. Когда в сентябре 1939 года началась польская кампания, я был назначен на пост оперативного офицера в 213-ю пехотную дивизию, Landwehr (резервную дивизию), где средний возраст «солдат» был сорок пять лет, а одному из полковых командиров было не меньше шестидесяти семи. Я был одним из трех действительных офицеров, прикрепленных к этому полку. Если не считать сражение под Модлином, в котором мы проявили себя с лучшей стороны, кампания закончилась без особых проблем для нас. Воктябре 1939 года Генеральный штаб, располагавшийся в Цоссене, к югу от Берлина, отозвал меня в фортификационный отдел, и я оставался там — если не считать инспекций вдоль восточного и западного фронтов — вплоть до начала наступления Германии на Францию и слаборазвитые страны.

Генерал Гальдер назначил меня офицером связи маршала сухопутных войск фон Браухича с 16-й армией и в военную группировку генерала Гота; потом, во время второй стадии французской кампании, я служил офицером связи с танковыми частями генерала Гудериана, которые сыграли решающую роль в окончательном разгроме Франции. Затем я три месяца сопровождал генерала Гальдера как его адъютант, пока Гитлер готовился к вторжению на Британские острова.