100 великих тайн Второй мировой - Непомнящий Николай Николаевич. Страница 80

В германском посольстве у него были кое-какие шансы. Но советник Енке, у которого он служил, был необыкновенно подозрителен. Ему не везло с карьерой. Это был деловой человек, который провёл всю жизнь в Константинополе и получил свой нынешний пост только благодаря женитьбе на сестре министра иностранных дел Риббентропа. Он, в сущности, был в той же степени турком, как сам Эльеса Базна, и резиденцию его сторожили страшные охранники. Едва Эльеса попытался сунуть нос в корреспонденцию фрау Енке, как был тут же уволен с должности.

После этого провала Эльеса некоторое время мыкал горе на извилистых улочках старых кварталов Анкары, пока ему на глаза не попалось объявление: «Требуется хавасс в посольство Великобритании». Эльеса подпрыгнул от радости, но оказалось, что объявление дал первый секретарь посольства, которому требовался слуга-шофёр для няни его ребёнка. Несмотря на своё отвращение к этой работе, лишённой блеска и плохо оплачиваемой, Эльеса видел в ней способ снова попасть в дипломатическую среду. Скупость и беспечность его нового хозяина незамедлительно дали мощный толчок его врождённой неделикатности. Он начал набивать руку, тренируясь на промокашках и письмах, выброшенных в корзину. Эти упражнения позволили ему усовершенствовать свою технику, и кроме того, он сконструировал специальную подставку для своей «лейки» в ожидании счастливого случая, который должен был изменить всю его жизнь.

Старый хавасс посла Великобритании тяжело заболел, и посол обратился к первому секретарю с просьбой найти ему замену. Этот блестящий молодой человек, для которого были обременительны поиски слуги, бегло просмотрел объявления и, не найдя ничего подходящего, предложил послу взять Эльесу. Такое повышение в должности опьянило нашего героя. Жалованье его удвоилось, о такой роскоши он не мог и мечтать. Бедный хавасс обновил свой гардероб и красовался в «Палас-отеле» Анкары в каждый свой выходной.

Может быть, он и вышел бы на правильную дорогу, если бы не этот неисправимый первый секретарь, который ещё раз продемонстрировал своё легкомыслие, прямо под носом у Эльесы, после визита к патрону забыв в коридоре папку, набитую документами. Это было уже слишком легко для такого разносторонне талантливого человека, как Эльеса Базна. Как только все в доме заснули, он взял часть бумаг, отнёс их в тёмную комнату, затем положил на место и взял следующую порцию. К утру его добыча была так велика, что могла привести в изумление самые требовательные секретные службы.

На этот раз жребий был брошен. Ему не оставалось ничего иного, как обналичить наилучшим образом свою находку. Прежде всего Эльеса Базна подумал о своих турецких друзьях. Добытые им документы представляли интерес прежде всего для Турции, а он был патриотом. Но он знал, что у правительства Анкары нет ни гроша, а он не мог себе позволить работать за спасибо. Немцы же, наоборот, имели репутацию щедрых плательщиков. У Альберта Енке он встретил сдержанный приём. В Анкаре пропасть между хавассом и советником посольства была так глубока, что беседу было трудно начать. Как опытный делец, Енке ждал предложений Эльесы, но не смог сдержать жест удивления, когда хавасс спокойно сказал, что может предоставить в его распоряжение значительное количество сверхсекретных документов чрезвычайной важности, позаимствованных из папок английского посла. Он запросил за документы 20 000 фунтов стерлингов.

На этот раз Енке вздрогнул:

— Вы совсем с ума сошли! Мы не располагаем такой суммой. И потом, сначала надо посмотреть, что стоят ваши плёнки…

Наступило молчание. Его прервала фрау Енке. Она шепнула на ухо мужу:

— Мойзиш сможет уладить это дело.

И действительно, Мойзиш в ту же ночь уладил это дело. Со своим полицейским нюхом он сразу же понял, что этот человек, с грубыми чертами лица, смуглой кожей и взглядом гипнотизёра — не обыкновенный хавасс. Чёткость его объяснений указывала на ум столь же замечательный, сколь и потрясающей была ловкость его рук. После часовой беседы основные принципы сотрудничества были определены. Оставалось только получить согласие посла. Услышав рассказ об этих переговорах, фон Папен был потрясён. Идея обмануть доверие такого щепетильного джентльмена, каким был сэр Хьюго Кнетчбул-Хьюгессен, показалась ему мерзостью, недостойной его. «В конечном счёте, — подумал он, — разве искусство дипломата состоит не в том, чтобы оставлять в дураках своих коллег?..»

Решающая встреча между агентом гестапо и хавассом состоялась вечером 30 октября в парке германского посольства. Эльеса вошёл туда через повреждённую ограду и удивил Мойзиша своим внезапным появлением. Плёнки были у него в кармане. Они вошли в кабинет, немец бросил взгляд на первые отпечатки и был так поражён, что немедленно вынес и вручил Эльесе 20 000 фунтов. Полного доверия к хавассу у него не было, и он поспешил избавиться от такого необычного клиента.

Остаток ночи он провёл, проявляя фотокопии, которые оказались важнее, чем он мог себе вообразить. Военные секреты и политические решения, особенно ревностно сохраняемые в тайне, появлялись перед его глазами. Все тексты были свежими и, по всем признакам, безусловно подлинными.

Когда в 9 часов утра Франц фон Папен вошёл в свой кабинет, Мойзиш ждал его у дверей, плохо выбритый и всклокоченный, но с выражением торжества в глазах. Он положил перед послом 52 документа, переданные хавассом. Посол изучил их внимательно. Некоторые были составлены самим сэром Хьюго — Папен узнал его ясный стиль и характерный только для него способ постановки больших проблем. «Фантастично!» — прошептал он несколько раз.

Подлинность документов не вызывала у него никаких сомнений. Операция «Цицерон» длилась до 4 апреля 1944 года, то есть ровно пять месяцев. В течение пяти месяцев руководители Третьего рейха аккуратно предуведомлялись о переговорах и планах союзников. Они получали всю информацию: о совещаниях в Каире, о проникновении американцев на воздушные базы Малой Азии, о сильном давлении на Турцию с целью прекращения турецких поставок хрома Германии, о протоколах, подписанных в Москве и, самое главное, о подробностях переговоров на конференции в Тегеране, где была определена приблизительная дата высадки союзников во Франции, а также судьба, уготованная главарям нацистов после победы.

Но у Кальтенбруннера была абсурдная идея платить фальшивыми деньгами за документы, не имеющие ценности, хотя малейшее подозрение в таком вероломстве не только создавало риск провалить операцию, но также могло решительно дискредитировать весь улов германской шпионской сети. Несмотря на такое количество провалов, союзники продолжали игнорировать существование «Цицерона». Всё же в начале марта 1944 года американские секретные службы заподозрили возможность серьёзной утечки информации через британское посольство в Анкаре. По их требованию инспекторы Скотланд-Ярда провели строжайшее расследование, которое не дало никакого результата.

Месяцем позже американцы вышли всё же на след: один из их агентов завёл интрижку с секретаршей Мойзиша… Это был конец! Но хитрый хавасс на этот раз дал тягу со своей громадной добычей. Он получил за пять месяцев 300 000 фунтов, и почти все они были фальшивые. Этот человек предусмотрел всё, многократно проверял свои банкноты у греческих менял, которых считал лучшими в мире специалистами этого дела. Они единодушно объявили банкноты подлинными.

Это жульничество имело для нас свою хорошую сторону: оно заставило Эльесу Базну опубликовать воспоминания, чтобы поправить свои финансовые дела. Так мы получили самый замечательный шпионский роман, который когда-либо был написан: «Подпись „Цицерон“».

НАЧАЛО ЭРЫ РАДИОФУГАСОВ

(По материалам Т. Самойловой)

В 1927 году Владимир Иванович Бекаури, специалист по взрывам на расстоянии, возглавил организованное им по личному указанию Ленина Остехбюро (Особое техническое бюро), занимавшееся разработкой новейших видов вооружений. О серьёзности этой организации говорит тот факт, что её научными консультантами были назначены профессор П. Лазарев и известный электротехник, академик В. Миткевич. Само же Бюро располагалось в Петрограде, неподалёку от Политехнического института.