Дисбат - Чадович Николай Трофимович. Страница 52

– А вообще много здесь людей? – как бы между прочим поинтересовался он.

Инспектору этот вопрос почему-то не понравился.

– Не знаю, – неохотно ответил он. – Попадаются случайные лица вроде вас…

– А капитан этот тогда откуда?

– Я его не спрашивал… Есть тут, по слухам, какие-то воинские части. Бесов сдерживают, чтобы те дальше не проникали… Но, кроме капитана, я больше ни с кем не встречался.

– Врешь! – крикнул сидевший в шкафу дух. – А у кого ты сало на пистолет выменял? Потом еще всю ночь в карты играли!

– Ах, вот ты как! – Инспектор схватил со стола графин. – Тварь лживая! Сейчас я тебя окроплю!

– Успокойтесь, – Синяков, глубоко сочувствующий всем существам, лишенным свободы, удержал инспектора за рукав. – Кто же верит духам? Не зря ведь их лукавыми называют.

– Верно, – инспектор утер испарину, проступившую на его лбу. – Это он нарочно, чтобы меня очернить… Пистолет еще раньше пропал, когда я здесь в первые минуты без сознания лежал… Сами же бесы, наверно, и подмыли… Вы так и доложите.

– Кому я буду докладывать? – удивился Синяков. – Я тут по личным делам. Сына хочу навестить. Он где-то здесь служит.

– А-а-а… Дело хорошее. – Инспектор явно не верил Синякову. Стукачей из отдела собственной безопасности он опасался куда больше, чем духов. – Только я вам ничем помочь не могу… У капитана надо бы поинтересоваться.

– Пробовал, – развел руками Синяков.

В это время снаружи раздалось гиканье, свист и матерщина, то есть звуки, которые в срединном мире сопровождают наиболее любимые народом мероприятия, как-то: проводы в армию, выдачу зарплаты, маевку, день города, финал футбольного кубка и выборы в верховные органы власти. По какому поводу нынче гуляли духи, надо было еще выяснить.

– Опять за свое! Делать им нечего! – Инспектор, схватив канистру, направился к дверям. – Вы пока от греха подальше здесь побудьте, а я эту свору быстро угомоню.

Пока он, грохоча канистрой, спускался по лестнице, Синяков поспешил занять наиболее удобное для наблюдения место.

Со стороны города катил довольно забавный экипаж – телега не телега, рыдван не рыдван, но что-то четырехколесное. Двигался экипаж исключительно усилиями толпы весьма разгоряченных духов. Надо сказать, что выходцы из преисподней своим обликом и поведением почти не отличались от подвыпивших людей.

– Что там Решетняк делает? – тревожно осведомился обитатель шкафа.

– Асфальт бензином поливает, – ответил Синяков, которого и самого озадачили странные маневры инспектора. – Провел тонкой струйкой одну линию… Потом под углом к ней вторую… Третью… Теперь четвертую, поперек всех… Пятую… кажется, закончил.

– Пентаграмму приготовил, гад, – тяжело вздохнул дух.

Экипаж тем временем скрылся в низине, но уже спустя пару минут возник на гребне холма, плавно спускающегося к посту. Духи запрыгнули в него и с улюлюканьем покатились вниз.

Инспектор, только и дожидавшийся этого момента, закурил, вышел на середину дороги и картинно помахал жезлом – остановитесь, мол.

Духи взвыли, словно похотливые сатиры, узревшие на своем пути невинную девушку. Синяков даже ужаснулся, представив себе участь отчаянного инспектора. Как ни крути, а начальство было право, присвоив ему значок «Отличник милиции» посмертно.

Однако все обернулось совсем иначе.

Когда между одиноким человеком и кучей разъяренных духов осталось всего метров десять-двенадцать, инспектор метнул недокуренную самокрутку в лужицу бензина, образовавшуюся в том месте, где сходились две линии загадочной фигуры.

Фиолетовое пламя сначала шугануло вверх, а потом расползлось в стороны, нарисовав пятиконечную звезду, в самом центре которой оказался экипаж. Духи взвыли уже совсем другими голосами и посыпались на дорогу. Экипаж, потерявший управление, съехал в кювет и там перевернулся.

Бензин быстро догорел, но несчастные духи, по-видимому, не могли покинуть оставшуюся на асфальте магическую пентаграмму, веками отпугивавшую от людей нечистую силу, но так и не сумевшую спасти великую страну, символом которой являлась.

Духи чихали, кашляли и вполголоса кляли инспектора.

– Это самоуправство! – заявил один из них, больше похожий на хряка йоркширской породы. – Дорога не твоя!

– Моя, раз я здесь поставлен, – спокойно возразил инспектор. – Порядок везде должен быть. А на дороге в особенности.

– Почему ты нас задержал?! Мы домового хоронили! Ты что, поэта Пушкина не читал? – выкрикнул один из духов, забившийся в самую середину толпы. – У тебя совести нет, Решетняк!

– Не вам меня совестить, черти беспятые. – Инспектор снова закурил и стал так, чтобы едкий махорочный дым сносило на духов. – Вы знак «Гужевое движение запрещено» под горкой видели? А если видели, то почему нарушили? Движение у нас какое? Правостороннее. А вы как ехали? Правильно, по встречной полосе. Какая скорость допускается на этом участке? Не выше двадцати километров. Вы же с горки под все сорок перли. Мало вам нарушений? А про похороны и свадьбы вы мне даже не заикайтесь. В правилах дорожного движения никаких исключений не предусмотрено. Ни для покойников, ни для молодоженов, ни для тварей кромешных.

– Эй! – пленный дух заворочался в шкафу. – Послушай меня. Решетняк лекцию целый час читать будет. Я за это время до города доберусь. Отпусти меня, а?

– Не я тебя сажал, не мне тебя и выпускать, – ответил Синяков, хотя все его симпатии были на стороне узника.

– Решетняк меня без суда посадил! Самочинно! – взмолился дух. – Он штрафы незаконно вымогает. Всех кругом замучил, даже своих. Разве ты не понял, что это за тип? Его в Антарктиду зашли, он и там не пропадет. Пингвинов будет штрафовать за переход льдины в неположенном месте.

– Извини, не могу. Как я потом Решетняку в глаза глядеть буду? Он же подумает, что я предатель.

– Зачем тебе ему в глаза глядеть? Выпусти меня и сам уходи потихоньку. Ни сала, ни хлеба ты от него больше не дождешься… А я тебя на городской окраине подожду. Если ты меня выручил, то и я в долгу не останусь. Сына искать помогу.

Это предложение окончательно сломило Синякова.

– Поклянись! – потребовал он.

– Чем? Честным пионерским? Или партбилетом?

– Детьми поклянись!

– Нет у нас детей. И любым нашим клятвам грош цена. Мы же, как ты сам говорил, лукавые от природы. Придется тебе просто так поверить.

– Ладно, – после некоторого раздумья сказал Синяков. – Только как я тебя выпущу? Профессией взломщика не владею.

– Ключи в столе. В левом ящике.

Стол и в самом деле был оборудован двумя выдвижными ящиками, которых Синяков сразу не заметил. Правый был набит сувенирами иностранного происхождения – жевательной резинкой, шариковыми ручками, брелоками, презервативами. В левом хранились стеариновые свечи, связка ключей и пачка порнографических журналов.

– Нашел? – с надеждой поинтересовался дух.

– Нашел… Ты мне только одно объясни. Уж больно ловко Решетняк с вами управляется. Где он всеми этими хитрыми приемчиками овладел?

– Огненную пентаграмму я его научил делать, – признался дух. – Под принуждением, конечно… Кое-что ваша братва подсказала, которая здесь шатается. А до остального он своим умом дошел. Если назад вернется, не иначе как колдуном станет. Ты его берегись.

– Я уж и так каждого придорожного столба берегусь, – вздохнул Синяков, примеряя ключи к замкам.

Когда дверца шкафа приоткрылась, Синяков, которому из арабских сказок было известно о коварстве выпущенных на волю духов, предусмотрительно отступил назад.

Однако ничего чрезвычайного не случилось. Пленник, не забыв поблагодарить своего избавителя, сразу устремился к форточке, расположенной напротив двери. Выглядел он как простой смертный, только весь был каким-то неестественно гибким, словно цирковой артист, специализирующийся на номере «человек-каучук».

– До скорого. Буду ждать тебя там, где договорились. Только шкаф не забудь запереть. – Дух ловко нырнул в открытую форточку.