Девушка Лаки - Хоуг (Хоаг) Тэми. Страница 6

–?Это бар? – ужаснулась Серена, отказываясь верить собственным глазам, и вопросительно посмотрела на Лаки, когда тот пришвартовался к берегу. – То есть, вместо того чтобы сразу отвезти меня к деду, вы решили заглянуть в бар?

–?У меня здесь одно дело, – бросил он в ответ. – Оно не займет много времени. Подождите меня в лодке.

–?Подождать вас?.. – Она не договорила, глядя, как он, не говоря больше ни слова, запрыгнул на причал и, даже не оглянувшись напоследок, направился в сторону бара. – Отлично.

Одному богу было известно, что у него за дело и как долго он там пробудет. Ей же ничего другого не остается, как сидеть и ждать его в этой дурацкой лодке. Полуденное солнце нещадно палило ей голову, сильная влажность делала жару совершенно невыносимой. Костюм из льна, мокрый от пота, прилип к ее телу, подобно увядшей орхидее. Похоже, после сегодняшнего приключения его не спасет уже никакая химчистка, подумала Серена, глядя, наморщив носик, на жирный отпечаток ладони чуть выше локтя.

Она мысленно отругала себя за то, что ввязалась в эту авантюру. А все Шелби, это она едва ли не с порога огорошила ее известием, что дед ушел жить на болота. И Серена тотчас бросилась на поиски проводника. Не сохрани она в душе старое чувство собственной ущербности, разве сейчас она сидела бы в этой лодке? Что мешало ей, прежде чем принимать скоропалительные решения, все как следует взвесить? Разве так она поступила бы в Чарльстоне?

Вот что может сделать с человеком возвращение домой. В Чарльстоне у нее была сложившаяся репутация, образ, который она тщательно создала среди знакомых, которых также выбирала по собственному вкусу. Но сейчас она дома, и стоило ей вернуться сюда, как она тотчас вновь стала внучкой Гиффорда Шеридана, родной сестрой Шелби Шеридан, бывшим капитаном школьного дискуссионного клуба. В ней тотчас заговорили прежние чувства и привычки. Они проснулись сами собой, словно призраки прошлого, и от образа современной, самостоятельной женщины вскоре ничего не осталось, он облетел, как прошлогодняя листва с дерева.

Кстати, это была одна из причин, почему она редко наведывалась домой, предпочитая оставаться той, кем она была в Чарльстоне, а именно хозяйкой собственной судьбы. Кем она никогда не ощущала себя здесь. Сама атмосфера этого места, казалось, выкручивала ей руки, оставляя в душе неприятный осадок неопределенности.

Это место, «Москито Мутон», – типичный тому пример; бар пользовался дурной славой в округе. В юности Серена была уверена в том, что завсегдатаи заведения – хулиганы и всякие темные личности, и ни одна уважающая себя девушка ни за что не переступит его порог. И вот теперь, сидя в пироге Лаки Дюсе, она с ужасом думала о том, что будет, если вдруг ее здесь увидит кто-нибудь из знакомых. В эти минуты она ощущала себя кем-то вроде школьницы, впервые прогуливающей уроки.

Но что поделаешь? Серена сложила на груди руки и со вздохом вспомнила свою уютную, милую квартирку в Чарльстоне. Светлая цветовая гамма, милое, типично женское убранство: диванные подушки, занавески, безделушки на полках. Прекрасный вид из окна на водную гладь. Во внутреннем дворике небольшой сад, и, что самое главное, как далеко оттуда до болот и Лаки Дюсе.

Стоило ему захлопнуть за собой дверь, как головы всех присутствующих повернулись в его сторону. Заведение было заполнено лишь наполовину, однако ближе к вечеру будет в буквальном смысле трещать по швам от наплыва посетителей. И, как правило, бар был рассадником разного рода неприятностей. В дальнем конце заведения, как обычно, резались в карты на деньги. У стойки толпились девицы, которые за пару баксов сделают для вас что угодно, а порой вообще денег не возьмут – обслужат, как говорится, за спорт. Отсюда посетители, как правило, перемещались на собачьи поединки, или на кулачные бои, или в бордель, или в иные злачные места, которым, по идее, больше не было места на благопристойном Юге.

Здесь обычно зависали браконьеры и проходимцы, чье прошлое было более темным, чем черная болотная вода. Но даже на их фоне Лаки Дюсе выделялся, как хищник на фоне прочих зверей. Мужчины обычно посматривали на него с опаской, женщины оказывали ему знаки внимания, но вот дружбу с ним никто водить не спешил.

Бармен, пожилой мужчина с коротко стриженной бородкой, которую уже тронула проседь, простонал и закатил глаза, как будто предвкушал неприятности. Взяв в руки тряпку, которой до этого натирал стойку, он промокнул ею пот на двойном подбородке – ни дать ни взять старая матрона, которая вот-вот упадет в обморок.

–?Господи, Лаки, только тебя мне здесь не хватало! – запричитал он, однако подошел к другому концу стойки, где остановился нежданный гость. Его толстые, словно сосиски, пальцы судорожно сжимали полотенце в едва ли не молитвенном жесте. – Я тут едва успел залатать дыры, что остались с прошлого раза.

В ответ Лаки лишь пожал плечами и изобразил невинное лицо.

–?А в чем, собственно, проблема, мистер Скитер? Почему это вдруг вы мне не рады? Я пришел к вам, чтобы пропустить рюмочку. Плесните мне немного виски, и все дела.

Бормоча себе под нос слова молитвы, Скитер отправился выполнять заказ. Пот блестел на его лысом черепе, подобно каплям воды на шаре для боулинга.

Взгляд Лаки тем временем переместился на Пу Перре. Внешне Пу чем-то напоминал водяную крысу – узкое, в оспинах лицо, тонкие, свисающие концами вниз усы. Он сидел в дальнем конце бара, увлеченно обсуждая что-то с судьей петушиных боев. Взяв за горлышко пивную бутылку, Лаки направился в его сторону и кончиками пальцев легонько постучал судью по плечу.

–?Эй, приятель, если не ошибаюсь, мать уже звала тебя домой.

Судья посмотрел на Лаки и освободил место. Слегка испуганно посмотрев в последний раз на Перре, он переместился в ту часть бара, где разрешалось курить. Лаки уселся на табуретку и уперся пятками в хромированное кольцо.

–?Как дела, Пу? А где Уилли? Небось в задней комнате жульничает за карточным столом? А ты сидишь здесь на всякий случай, чтобы свистнуть, если что? Верно я говорю, ты, хорек?

Перре бросил на него злобный взгляд, слегка отодвинул табурет, как пес, который боится, что сейчас получит пинок, и пробормотал под нос какое-то грязное ругательство.

–?Увы, вынужден тебя разочаровать, дружок, это невозможно, – ответил Лаки, делая очередной глоток. – Ты хотя бы понимаешь, сколько полезных вещей ты мог бы узнать, задержись в школе дольше шестого класса? С тех пор ты только и знал, что до потери пульса занимался тем, что сейчас посоветовал мне.

Перре сделал обиженное лицо, но Лаки только усмехнулся и потянулся к пачке сигарет, лежавшей на барной стойке. Вытащив одну сигарету, он закурил и сделал глубокую затяжку. Неторопливо выпустив дым, пожал плечами и расплылся в заговорщицкой ухмылке.

–?Как я понимаю, Уилли помогает тебе это делать?

Перре сощурил глаза, и те превратились в узкие щелочки.

–?Ты ублюдок.

Лицо Лаки сделалось каменным. Нет, улыбка никуда не делась с него, однако к ней добавилось нечто неуловимое. В такие мгновения даже последние глупцы понимали: с ним лучше не связываться.

–?Скажи это в присутствии моей матери, дружок, и я отрежу тебе язык, – произнес он елейным тоном. – Надеюсь, ты в курсе, что мои родители приличные люди?

–?Как же, в курсе, – нехотя признал Перре и покачал головой на тонкой шее, чем тотчас напомнил грифа. Затем почесал сквозь грязную черную майку грудь, втянул носом воздух и решился нанести ответный удар. – Если они у тебя такие приличные, как ты говоришь, то почему у них родился такой ублюдок?

Лаки посмотрел Перре в глаза. В его собственных мелькнул нехороший огонек.

–?Я подменыш, или ты не знал? Попал к ним прямо из ада.

Перре заерзал на табурете. По его глазам было видно, что такое признание его напугало. Перре был суеверен: рука его тотчас скользнула к десятицентовой монетке, которую он на шнурке носил на шее. Затем он отодвинул подальше пачку сигарет, чтобы до нее мог дотянуться Лаки, и, покосившись на собеседника, вытряхнул одну для себя.