Брисингр - Паолини Кристофер. Страница 48

— Это действительно радостная весть, — сказала она вслух, — ибо, взяв Кевнон, мы значительно приблизились к Урубаену, а значит, и к сердцу Империи Гальбаторикса. — Затем, чуть понизив голос, она сказала: — Я очень надеюсь, что королева Имиладрис проявит милосердие по отношению к жителям Кевнона, особенно к тем, кто никакой особой любви к Гальбаториксу не питает, но не имеет ни средств, ни мужества, чтобы противостоять Империи.

— Королева Имиладрис всегда добра и милосердна по отношению к своим подданным, — отвечал эльф и прибавил: — Даже если они и не выражают желания становиться ее подданными. Однако, если кто-то осмелится выступить против нас. мы попросту сметем их со своего пути подобно тому, как осенью смет лют в кучу сухие листья.

— Я ничего иного и не ожидала от столь древнего и могущественного народа. — отвечала Насуада. Зачем, когда обычный обмен любезностями был закончен, Насуада сочла вполне уместным поинтересоваться целью прибытия к варденам посланцев Имиладрис.

— Насколько я понимаю вашей основной целью является защита Эрагона и Сапфиры. Я права?

— Ты права, Насуада свиткона. И нам известно, что Эрагон по-прежнему находится на территории Империи, но должен вскоре вернуться.

— А известно ли вам, что Арья отправилась искать его и теперь они путешествуют вместе?

Блёдхгарм шевельнул своими острыми ушами.

— Да, об этом мы также осведомлены. Очень жаль, что они оба подвергаются столь серьезной опасности, однако мы надеемся, что с ними ничего дурного не случится.

Что же вы намерены делать? Собираетесь ли вы отправиться на поиски Эрагона и Арьи и сопроводить их в лагерь варденов? Или же останетесь и подождете их здесь, рассчитывая на то, что Эрагон и Арья смогут защитить себя от происков слуг Гальбаторикса?

— Мы останемся здесь как твои гости, Насуада, дочь Аджихада. Эрагон и Арья находятся в безопасности и до сих пор вполне удачно избегают обнаружения. А если мы присоединимся к ним на территории Империи, это, скорее всего, привлечет ко всем нам ненужное внимание. Так что в данных обстоятельствах представляется более разумным использовать наше время для оказания посильной помощи варденам. Гальбаторикс, по всей видимости, нанесет первый удар именно здесь, по вашему лагерю, и если это действительно произойдет, и если к тому же снова объявятся Муртаг и Торн, то Сапфире очень понадобится наша помощь, чтобы отогнать их прочь.

Насуада была удивлена.

— Эрагон говорил мне, что вы принадлежите к числу сильнейших эльфийских заклинателей, но действительно ли вы обладаете таким могуществом, чтобы иметь возможность отбить атаку этой проклятой парочки? Ведь Муртаг и Торн, как и сам Гальбаторикс, куда сильнее обычных Всадников.

— Да, мы обладаем значительным могуществом. И с помощью Сапфиры рассчитываем справиться с Торном и Муртагом или, возможно, даже одолеть их. Мы знаем, на что были способны Проклятые, и даже если Гальбаторикс действительно сделал Торна и Муртага сильнее любого из Проклятых, он, разумеется, никогда не сделал бы их равными по силе себе самому. И уж, по крайней мере, в этом случае его страх перед возможным предательством со стороны Муртага играет нам на руку. Даже трое Проклятых не смогли бы соперничать с нами, двенадцатью эльфами и драконом в придачу. А потому мы совершенно уверены, что способны противостоять натиску почти любого врага, кроме самого Гальбаторикса.

— Это вселяет надежду. С тех пор как Эрагон потерпел поражение в схватке с Муртагом, я постоянно думала, не стоит ли нам временно отойти и где-нибудь скрыться, пока Эрагон не восстановит и не укрепит свои силы, Твои уверения позволяют надеяться, что наше дело отнюдь не безнадежно. Мы, возможно, и не знаем пока, как нам убить самого Гальбаторикса, но до тех пор, пока мы не ворвемся в ворота его цитадели в Урубаене или же пока он сам не вылетит оттуда на Шрюкне, чтобы сразиться с нами в честном бою. нас ничто не остановит. — Насуада помолчала и продолжила: — У меня нет ни малейшей причины не доверять тебе, Блёдхгарм, но, прежде чем вы войдете в наш лагерь, я должна попросить вас разрешить одному из моих помощников прочесть ваши мысли, дабы получить полное подтверждение тому, что вы действительно эльфы, а не смертные, которых Гальбаторикс прислал сюда в ином обличье. Мне и самой крайне неприятно просить вас об этом, однако же нас донимают всевозможные шпионы и предатели, и мы просто не осмеливаемся верить вам или кому бы то ни было на слово. Поверьте, я вовсе не хочу вас оскорблять; просто война научила нас соблюдать определенные меры предосторожности. И вы, эльфы, окружившие все зеленое листвяное пространство лесов Дю Вельденварден защитными чарами, скорее других способны понять, почему я вынуждена так поступать. Итак, я снова спрашиваю, согласны ли вы на это?

Глаза Блёдхгарма сверкнули, точно у зверя, а зубы его показались Насуаде опасно острыми, когда он с усмешкой сказал:

— Деревья в лесу Дю Вельденварден по большей части покрыты иглами, а не листьями, госпожа моя. Но если так нужно, ты можешь подвергнуть нас любому испытанию, но предупреждаю тебя: пусть тот, кому ты поручишь провести его, будет очень осторожен и не погружается в наши мысли слишком глубоко, иначе он может лишиться разума. Опасно смертному блуждать среди наших мыслей; он легко может там заблудиться и тогда уже не сумеет вернуться в собственное тело. К тому же некоторые тайны эльфов не подлежат огласке.

Насуада хорошо его поняла. Эльфы уничтожили бы любого, кто осмелился бы вторгнуться на запретную территорию.

— Капитан Гарвен, — окликнула она своего верного стража.

С тем выражением лица, с каким человек шагает навстречу неумолимой судьбе, Гарвен вышел вперед и встал перед Блёдхгармом. Он закрыл глаза и сдвинул брови, пытаясь прочесть мысли эльфа, и Насуада, наблюдая на ним, даже губу от волнения прикусила. Когда она была еще совсем маленькой, одноногий человек по имени Харгроув научил ее скрывать свои мысли от тех, кто умеет их читать, а также блокировать и отражать откровенные мысленные атаки. Она неплохо овладела этими умениями, и, хотя ей никогда не удавалось самой установить с кем-то мысленную связь, она очень хорошо представляла себе, как это делается. И очень сочувствовала сейчас Гарвену, ибо ему предстояло решить очень трудную и очень деликатную задачу, ибо это было связано со странной природой эльфов. Склонившись к ней, Анжела шепнула:

— Лучше б ты мне, а не ему приказала в мысли эльфов проникнуть. Это было бы куда безопаснее.

— Возможно. — кивнула Насуада. Несмотря на бесценную помощь, которую травница постоянно оказывала и ей самой, и другим варденам, она все же чувствовала себя в обществе Анжелы несколько неуверенно и зачастую не решалась довериться ей в решении достаточно серьезных вопросов.

Гарвен предпринял еще несколько попыток прочесть мысди эльфов, а потом глаза его вдруг широко распахнулись, и он резко выдохнул воздух. Шея и лицо капитана покрылись пятнами, зрачки сильно расширились, словно в темноте. А Блёдхгарм, напротив, казался ничуть не встревоженным: шерсть его лежала гладко, дыхание было ровным, и слабая довольная улыбка таилась в уголках губ.

— Ну? — нетерпеливо спросила Насуада.

Казалось, Гарвен не сразу расслышал ее вопрос, а затем с трудом произнес:

— Он не человек, госпожа моя. В этом у меня сомнений нет. Нет ни малейших сомнений…

Насуада была и довольна, и одновременно встревожена столь странным ответом. А Гарвену она сказала:

— Ну что ж, хорошо. Переходи к следующему.

Теперь Гарвену требовалось все меньше и меньше времени, чтобы заглянуть в мысли эльфов, и на последнего он потратил всего секунд шесть или семь. Насуада все это время глаз с него не сводила; она видела, как постепенно белеют его пальцы, становясь какими-то бескровными; как западает кожа у него на висках, точно втягиваясь внутрь. Вид у Гарвена к концу этой проверки вообще был несколько расслабленный, как у человека, плывущего под водой.

Выполнив свою задачу, Гарвен вернулся на прежнее место, но став за это время совершенно другим человеком. Исчезла, точно растаяв, его обычная решительность и даже некоторая свирепость, сменившись мечтательным выражением, свойственным людям, которые ходят во сне. А когда Насуада спросила у Гарвена, хорошо ли он себя чувствует, он ответил ей таким спокойным и равнодушным тоном, что она поняла: душа его сейчас где-то далеко-далеко и блуждает по залитым солнцем полянам в таинственном эльфийском лесу. Насуаде стало не по себе, но она все же надеялась, что Гарвен сумеет прийти в себя. Если же нет, то ей придется попросить Эрагона или Анжелу, а может, и обоих вместе исцелить его. А пока, решила она, пусть Гарвен отдохнет; в таком состоянии ему не место среди Ночных Ястребов. Ничего, Джормундур подыщет ему какое-нибудь простое занятие, чтобы он, по крайней мере, смог насладиться теми видениями, которые оставило в его душе это вынужденное соприкосновение с разумом эльфов.