Брисингр - Паолини Кристофер. Страница 60
— Какая идеальная копия! — восхитился он.
— И цветок все еще жив, — заметила Арья.
— Не может быть! — Эрагон тщательнейшим образом выискивал малейшие проявления того, что теперешняя лилия — не просто неодушевленный предмет: слабое тепло, внутреннее движение соков. И обнаружил, что все это в той же мере присуще ей, что и прежде. Снова осторожно коснувшись ее листка пальцем, он сказал: — Это превыше всего, что мне известно о магии. По всем правилам эта лилия должна была бы быть мертва. А она вместо этого цветет вовсю! Я даже представить себе не могу, с помощью чего можно превратить растение в живой металл. Возможно, Сапфира смогла бы сделать такое, но она никогда не смогла бы никого другого научить этому волшебству.
— Но главный вопрос в том, — сказала Арья, — будет ли этот цветок приносить семена, которые смогут прорасти.
— Так он может и размножаться?
— Я бы ничуть не удивилась этому. В Алагейзии существует множество примеров, так сказать, саморазвивающейся магии — например, плавающий кристалл на острове Эоам и колодец снов а пещерах Мани. Размножение лилии было бы ничуть не более невероятным, чем любой из этих феноменов.
— К сожалению, если кто-то обнаружит этот цветок или другой, который он может дать отводком, их тут же выкопают. Любой ловец удачи в этих краях может явиться сюда, чтобы нарвать золотых лилий.
— Их будет не так-то легко сорвать. Впрочем, лишь время может сказать наверняка.
Смех так и рвался из уст Эрагона. С трудом сдерживая радость, он сказал:
— Я слышал выражение «позолотить лилию» и раньше, но духи сделали это на самом деле! Они позолотили лилию! — И он рассмеялся во весь голос, который гулко разнесся по притихшей темной равнине.
У Арьи тоже дрогнули губы.
— Ну, их намерения были благородны. Мы не можем винить их за то, что они не знают человеческих пословиц.
— Нет, однако… ха-ха-ха!
Арья щелкнула пальцами, и поток света угас.
— Мы с тобой большую часть ночи проговорили, теперь пора и отдохнуть. Скоро рассвет, а мы должны тронуться в путь сразу после рассвета.
Эрагон выбрал относительно ровный, лишенный камней клочок земли и, все еще тихонько смеясь, вытянулся там, вскоре погрузившись в легкий сон.
14. Средь беспокойной толпы
К полудню Эрагон и Арья наконец-то увидели вдали лагерь варденов и остановились на вершине невысокого холма, глядя на раскинувшееся перед ними пространство, занятое множеством серых палаток, тысячами людей и лошадей и окруженное дымящимися сторожевыми кострами. С запада от лагеря петляла обрамленная деревьями река Джиет. В полумиле к востоку виднелся второй лагерь, поменьше — точно остров, расположенный неподалеку от материнского континента; там жили ургалы под командованием Нар Гарцвога. По всему периметру лагеря дежурили конные дозоры. На дорогах мелькали гонцы, отправлявшиеся с тем или иным поручением или возвращавшиеся после задания. Два патруля заметили Эрагона и Арью, протрубили в горны и галопом помчались им навстречу.
На лице Эрагона появилась широченная улыбка, он даже засмеялся от облегчения и воскликнул;
— Мы все-таки добрались! Ни Муртаг, ни Торн, ни сотни солдат, ни прикормленные Гальбаториксом маги, ни раззаки не смогли поймать нас! Ха! Каково это слышать нашему великому правителю? Да он же бороду себе выщиплет от досады!
— И станет в два раза опаснее, — предупредила Арья.
— Я знаю, — сказал Эрагон и еще шире улыбнулся. — А может, он так разозлится, что позабудет заплатить своим воинам, а они возьмут да и побросают оружие, а потом к варденам присоединятся.
— Больно у тебя сегодня настроение хорошее.
— А почему бы и нет?
И он, приподнявшись на цыпочки, как можно шире раскрыл свои мысли и позвал: «Сапфира!»
И этот его призыв полетел над равниной, точно копье, пущенное сильной рукой.
Ответ не заставил себя ждать:
«Эрагон!»
Они мысленно обнялись, прямо-таки обливая друг друга потоками любви, радости и заботы. Затем обменялись воспоминаниями о том времени, что провели врозь, и Сапфира утешила Эрагона по поводу убитых им солдат, как бы вытянув из его души ту боль и гнев, не имевшие выхода после той нечаянной схватки. Эрагон счастливо улыбался. Когда Сапфира была рядом, все на свете казалось ему правильным и нормальным.
«Я скучал по тебе!» — признался он.
«И я по тебе скучала, маленький брат. — И она, восстановив перед ним картину того побоища, которое учинили они с Арьей, заметила: — Каждый раз, стоит мне тебя оставить, ты непременно попадаешь в беду. Каждый раз! Терпеть не могу с тобой расставаться! Ведь едва я глаза отведу, ты сразу угодишь в какую-нибудь смертельно опасную ловушку».
«Будь справедливой: я столько раз попадал в беду, когда мы были вместе! Это совсем не обязательно случается, когда я один. Мы, похоже, просто притягиваем к себе всякие неожиданные события».
«Нет, это ты их к себе притягиваешь! — фыркнула Сапфира. — Ничего необычного со мной, когда я одна, не происходит. А вот ты притягиваешь к себе дуэли, засады, бессмертных врагов, непонятных существ вроде раззаков, каких-то родственников, с которыми давным-давно расстался, и загадочные магические явления; они так и бросаются на тебя, точно оголодавшие ласки на кролика, случайно забравшегося в их логово».
«А как насчет тех лет, когда ты находилась в собственности Гальбаторикса? Разве это заурядное событие?»
«Я же тогда еще и из яйца не проклюнулась! — возмутилась Сапфира. — Это не считается. Разница между тобой и мной заключается в том, что с тобой вечно что-то случается, тогда как я сама заставляю случаться разные события».
«Возможно, но это потому, что я еще только учусь. Дай мне еще несколько лет, и я буду не хуже Брома заставлять вещи случаться. Договорились? Ты же не можешь сказать, что я не перехватил инициативу в случае со Слоаном?»
«Хм… Это нам как раз нужно хорошенько обсудить. Если ты еще раз вздумаешь устроить мне подобный сюрприз, я пришпилю тебя к земле и вылижу с ног до головы».
Эрагон содрогнулся. Язык Сапфиры был покрыт загнутыми шипами и мог с одного раза содрать волосы с головы или шкуру вместе с мясом с оленя.
«Я понимаю, но я и сам толком не знал, хочу ли я убить Слоана или же готов отпустить его на свободу, когда нашел его там. Кроме того, если бы я сказал тебе, что хочу остаться. ты бы непременно стала настаивать на том, чтобы я этого не делал».
Он услышал в глубине ее груди раскатистое рычание, и она сказала:
«Тебе бы следовало доверять мне! Ты поступил бы правильно, если бы все мне объяснил. Если мы не можем говорить открыто, то разве сумеем действовать в бою достаточно согласованно, как подобает настоящему Всаднику и его дракону?»
«Но если бы я поступил правильно, ты наверняка забрала бы меня из Хелгринда, несмотря на все мои намерения, так ведь?»
«Может быть, и нет», — сказала она, явно пытаясь защищаться.
Эрагон улыбнулся:
«Хотя, в общем, ты права. Мне следовало обсудить свои планы с тобой. Извини. Отныне я обещаю, что буду непременно советоваться с тобой, прежде чем делать что-то такое, чего ты никак не ожидаешь. Устроит это тебя?»
«Только если это касается оружия, магии, королей или членов твоей семьи», — сказала Сапфира.
«Или цветов».
«Или цветов, — согласилась она. — Мне совершенно нет нужды знать, что ты решил посреди ночи перекусить сыром и хлебом ».
«Если только человек с длинным ножом не поджидает меня у выхода из палатки».
«Ну, если ты не в силахсправиться с одним-единственным человеком, вооруженным самым длинным ножом, то из тебя получится весьма жалкий Всадник!»
«Не говоря уж о том, что мертвый».
«Ну…»
«Но если следовать твоим собственным аргументам, ты должна быть довольна тем, что если я и привлекаю больше бед, чем нужно, я все же вполне способен выпутаться из такой ситуации, в которой любой другой точно погиб бы».
«Даже самых великих воинов порой постигают неудачи, — сказала Сапфира. — Вспомни короля гномов Кату, который был убит каким-то жалким новичком, вооруженным мечом, когда всего лишь споткнулся о камень. Ты всегда должен быть очень осторожен, сколь бы высоки ни были твои умения; ты ведь не можешь предугадать и предусмотреть каждое несчастье, которое судьба направит по твоему пути».