Брисингр - Паолини Кристофер. Страница 79

Пока Хелен убирала с пола осколки, Джоад вдруг принялся рыться в груде книг, свитков и бумаг, наваленных на постель, приговаривая:

— Ага, вот ведь что я чуть не упустил из виду… У меня тут есть для тебя, Эрагон, одна книжица, которая могла бы оказаться весьма полезной. Вот еще отыскать бы ее…

Наконец он удоачетворенно воскликнул и выпрямился, размахивая книгой, которую и вручил Эрагону. Это оказалась «Домиа абр Вирда», знаменитая книга «Влияние Судьбы», полная история Алагейзии, написанная на древнем языке монахом Хеслантом. Впервые Эрагон видел эту книгу в библиотеке Джоада в Тирме, но даже и не надеялся, что ему удастся еще хоть раз подержать ее в руках. И теперь, наслаждаясь этим ощущением, он гладил выпуклые буквы на кожаном переплете, лоснившемся от старости. Затем раскрыл книгу и с восторгом вгляделся в ровные ряды рун, написанных блестящими красными чернилами, с восторженным трепетом сознавая, какая сокровищница знаний таится в этой книге.

— И ты хочешь отдать мне ее? — с искренним изумлением спросил он.

— Ну да, — спокойно подтвердил Джоад и чуть отступил, давая Хелен возможность вытащить из-под кровати очередной осколок глиняной кружки. — По моему, она тебе очень даже пригодится. Ты ведь и сам теперь, можно сказать, творишь историю, Эрагон, и корни тех трудностей, с которыми ты сталкиваешься сегодня, таятся в далеком прошлом, скрытом от нас десятками, сотнями, а может, и тысячами лет. На твоем месте я бы самым внимательным образом изучил уроки, которые может преподать нам история, ибо они помогут тебе решить немало нынешних проблем. Мне за мою долгую жизнь не раз именно чтение старинных философских и исторических трактатов помогало обрести храбрость, мужество и способность предвидения, а также выбрать верный путь.

Эрагону страстно хотелось поскорее завладеть этой книгой, но его все же одолевали сомнения.

— Бром говорил, что «Домиа абр Вирда» — это самая ценная вещь в твоем доме. Что это невероятно редкая книга… И потом, как же твои собственные изыскания? Разве эта книга не нужна тебе для работы?

— «Домиа абр Вирда» — книга действительно очень ценная и очень редкая, — подтвердил Джоад, — но лишь в Империи, где Гальбаторикс, если ему все же случайно удается обнаружить ее, приказывает книгу немедленно сжечь, а ее несчастного владельца повесить. А здесь, в лагере варденов, я уже обнаружил целых шесть копий этой книги! Мне их отдали, можно сказать всучили, придворные короля Оррина; ведь Сурду вряд ли можно назвать величайшим центром развития науки. Но ты прав: эта книга очень дорога мне, и мне вовсе не легко с нею расставаться; я делаю это лишь потому, что тебе она может пригодиться куда больше, чем мне. Книги должны следовать туда, где их смогут оценить более всего. И они ни в коем случае не должны оставаться непрочитанными, собирая пыль на полках. Ты со мной согласен?

— Согласен. — Эрагон закрыл «Домиа абр Вирда» и снова провел пальцами по прихотливому извиву линий, выдавленных в плотной коже переплета. — Спасибо. И пока она считается моей, я буду хранить ее как зеницу ока.

Джоад коротко кивнул и уселся поудобнее, всем своим видом демонстрируя удовлетворение.

Исследуя надпись на корешке книги, Эрагон спросил:

— А монахом какого монастыря был этот Хеслант?

— Он был последователем одной маленькой тайной секты, которая называлась Аркаэна и была создана неподалеку от Куасты. Их орден, просуществовавший, правда, веков пять, в основу своих верований положил постулат о том, что всякие знания священны. — На лице Джоада промелькнула еле заметная загадочная улыбка. — Они посвятили себя сбору всевозможных знаний и занимались этим повсюду, даже в самых дальних уголках нашего мира; они дали обет хранить эти знания до тех времен, когда, как они полагали, случится некая неведомая катастфора, которая неизбежно уничтожит все народы и цивилизации Алагейзии.

— Какая странная религия, — заметил Эрагон.

— А разве любая из религий не кажется странной тому, кто не Является ее последователем? — возразил Джоад.

— У меня тоже есть для тебя подарок, — сказал Эрагон. — Точнее, для тебя, Хелен. — Она с лукаво-вопросительным видом склонила голову набок. — Ты ведь из старинного купеческого рода, верно?

Она тут же вздернула подбородок и надменно кивнула.

— А ты сама хорошо с торговым делом знакома? В глазах Хелен засверкали молнии.

— Если бы я не вышла замуж вот за него, — она небрежно повела плечом в сторону Джоада, — после смерти моего отца семейное дело перешло бы именно ко мне, поскольку я была единственным ребенком в семье и мой отец учил меня всему, что знал сам.

Эрагон, собственно, именно это и надеялся услышать. А Джоаду он сказал:

— Ты утверждал, что доволен тем, как сложилась твоя судьба здесь, у варденов?

— Ну да. В основном.

— Понимаю. Однако же ты очень многим рисковал, помогая Брому и мне, а еще больше ты рисковал, помогая Рорану и всем остальным жителям Карвахолла.

— Да-да, пираты Паланкара! — рассмеялся Джоад. Эрагон тоже засмеялся и продолжил:

— Без твоей помощи слуги Империи наверняка поймали бы их. А из-за того, что ты пошел против Империи, вы с Хелен потеряли все, что было вам дорого в Тирме.

— Мы бы все равно это потеряли. Я был почти банкротом, да и Двойники уже успели выдать меня Империи. Так что в самом ближайшем времени лорд Ристхарт непременно меня арестовал бы.

— Возможно, но ты все-таки стал помогать Рорану. Кто смог бы обвинить вас, если бы вы предпочли тогда спасать собственную жизнь, а не каких-то крестьян из Карвахолла? Короче, факт остается фактом: вы оставили прежнюю жизнь в Тирме, чтобы вместе с Рораном выкрасть судно «Крыло Дракона» и отправиться к варденам. И за принесенную вами жертву я чрезвычайно вам благодарен, а это — лишь небольшая частица моей благодарности…

Эрагон вытащил из мешочка на поясе второй из трех золотых шариков и подал его Хелен. Она так бережно приняла его в ладони, словно это был птенец малиновки. Пока она изумленно рассматривала подарок, а Джоад, вытягивая шею, тоже пытался увидеть, что это она так нежно поглаживает пальцами, Эрагон сказал:

— Это, конечно, ненастоящее богатство, но, если с умом распорядиться даже столь небольшим количеством золота, его можно существенно преумножить. Пример того, что придумала Насуада с плетением кружев, показывает, что и во время войны у простых людей есть немало возможностей для процветания.

— О да, — выдохнула Хелен. — Война — это отрада купца.

— И вот вам пример: не далее как вчера вечером Насуада обмолвилась, что у гномов вышли запасы медового напитка. Как вы и сами легко можете себе представить, у них достаточно средств, чтобы купить столько бочек меда, сколько они захотят, даже если цена будет в тысячу раз выше, чем до войны. Впрочем, это всего лишь мое предположение. Вы и сами можете отыскать немало иных возможностей среди тех, которые столь же сильно, как и вы, желают наладить торговлю.

Эрагон даже слегка отшатнулся, когда Хелен вихрем налетела на него и крепко обняла. Ее пушистые волосы защекотали ему подбородок. Потом, вдруг застеснявшись, она выпустила его, снова пробежалась по палатке и, поднеся золотой шарик к самому своему носу, сказала:

— Спасибо тебе, Эрагон! Ох, до чего же я тебе благодарна! — Она высоко подняла руку с шариком, показывая его своим собеседникам. — Уж я сумею этим воспользоваться! Уверена, что сумею! С помощью этого кусочка золота я сумею построить свою торговую империю, и она станет даже обширнее, чем у моего отца! — Сверкающий шарик исчез в ее ладошке. — Вы, наверно, считаете, что я слишком честолюбива, что мое честолюбие превосходит мои возможности? Но, уверяю вас, будет именно так, как я сказала! Я поражения не допущу!

Эрагон поклонился ей:

— Я надеюсь, что тебе все удастся, Хелен, и успех твой принесет пользу и всем нам.

Она склонилась перед ним в глубоком реверансе:

— Ты чрезвычайно щедр, Губитель Шейдов! И я еще раз от всей души благодарю тебя.