Книга и братство - Мердок Айрис. Страница 24

— Думаю, ты ждешь от меня объяснений.

Дункан промолчал.

— Итак, если коротко, я ушла от Краймонда, с ним покончено, и хотела бы вернуться к тебе, если ты этого хочешь. А если не хочешь, я уйду, прямо сейчас, и мы можем оформить развод или еще что, как тебя больше устроит.

Лицо Джин, попавшей с холода в тепло комнаты, еще было красным, на подбородке блестели капельки влаги от снежинок, залетевших под шляпу. Она посмотрела на свой дождевик, валявшийся на полу, и, рассудив, что зря сняла его, поскольку, видимо, придется сразу и уходить, подняла и стала снова надевать.

Дункан так долго сдерживал себя, что было очень трудно выразить свои чувства, и растерялся, не зная, что и как сказать. Наконец, глядя, как она одевается, выпалил непроизвольно:

— Что ты делаешь с этим дождевиком? Снимай.

Джин выронила дождевик, Дункан шагнул к ней и заключил в объятия.

Так закончился первый эпизод с Джин и Краймондом и возродилось их супружеское счастье, продолжавшееся много лет, вплоть до вышеописанной истории на летнем балу.

Что касается книги, то это, собственно, совершенно другая история, которую можно объяснить более коротко. Другая и, однако, с годами все в большей степени вторгавшаяся в судьбы друзей и сказавшаяся, по крайней мере эмоционально, на отношении Краймонда к Джин и Дункану. Все началось очень давно, когда еще был жив Синклер, и, как они признали позже, тогда глубокое влияние оказало то, что Синклер выступил в защиту спорного труда Краймонда.

Когда они были еще молоды, лет по двадцать, когда Джерард и Синклер жили вместе и основали и выпускали свой недолго просуществовавший левый журнал, они часто встречались с Краймондом. Тот, малоизвестный в то время, с головой погрузился в политику и только что был исключен из компартии за левацкий уклон. Он жил в Бермондси в «меблированных комнатах», как он это называл, явно сидел без гроша и был преисполнен революционного пыла. Они все были левыми в разной степени. Робин тоже состоял, хотя и недолго, в компартии, Синклер объявил себя троцкистом, Дункан и Дженкин были радикальными сторонниками лейбористов, Джерард — тем, что Синклер охарактеризовал «забавным английским социалистом в духе Уильяма Морриса» [33]. Роуз (в то время пацифистка) и Джин только что окончили университет. У них происходили долгие возбужденные, иногда ожесточенные политические споры в «меблирашке» Краймонда, или на квартире у Джерарда и Синклера, или на «литературных чтениях» в загородном доме родителей Кертлендов. Синклер очень любил Краймонда, хотя не в той степени и не так, чтобы это могло вызвать ревность Джерарда. Они все были свободны и великодушны, не ревнивы в своих привязанностях, что встречало одобрение Левквиста и что они сами подметили, к своему удовлетворению. Все они любили Краймонда, хотя даже в то время тот был человеком, менее остальных связанным с группой. Кроме того, и это было важно, он вызывал их восхищение и уважение своей большей в сравнении с ними политической активностью, большей страстностью, большим аскетизмом. Он был еще и более политически подкован и умел выводить из своих идей теории. (Студентом он проявлял очень большие способности к философии.) Тогда он уже начал писать памфлеты, которыми стал известен впоследствии. Он жил очень скромно на случайные журналистские заработки и сбережения от студенческого пособия, которое получал в Оксфорде, работы не имел и не искал. Кроме регулярных поездок в шотландский Дамфрис, навестить отца, он мало путешествовал. Был известен умением «жить на гроши», не пил и ходил в одном и том же с тех пор, как друзья помнили его. Любил селиться среди самой отчаянной бедноты.

Примерно в этот период во время захватывающих политических споров Краймонд заговорил о большой квазифилософской книге, которую вознамерился написать и план которой иногда излагал по настоянию Джерарда и компании. К этому моменту сбережения Краймонда начали истощаться и он (как признался Джерарду, когда тот спросил его прямо) собирался подыскивать работу на неполный день; любую, как он сказал, хотя бы и неквалифицированную. Было ясно, что бесполезно пытаться убеждать Краймонда «присоединиться к истеблишменту», пойдя работать в университет преподавателем или куда-нибудь администратором. Джерард занимал малооплачиваемую должность в Фабианском обществе, но у Роуз и Синклера имелись «собственные деньги», а Джин, имея папашу-банкира, была богачкой. Они обсудили положение Краймонда и посчитали, что будет жалко, если ему придется тратить время на какую-то другую работу, когда ему следует размышлять и писать. «Он должен писать свою книгу! — сказал Синклер и добавил, только полушутя: — Чувствую, нашей эпохе эта книга нужна как воздух!» И Синклер же предложил всем им объединиться и регулярно помогать Краймонду определенной суммой, чтобы тот мог всецело посвятить себя интеллектуальному труду. «В конце концов, — сказал Синклер, — писателям часто помогают их друзья, взять хотя бы Рильке, жившего во всех этих замках, и Musilgesellschaft [34], которое оказывало помощь Музилю». Вполне возможно, что Краймонду действительно сообщили о некоторых подобных проектах и он их высокомерно отверг, во всяком случае ничего тогда не вышло. Впрочем, они не забыли об идее Синклера образовать некое Crimondgesellschaft, которое позже называли между собой просто Gesellschaft, или Братство.

Время шло. Синклер умер. Краймонд вступил в лейбористскую партию. Он становился популярной фигурой ее крайне левого крыла и с уважением признавался видным мыслителем. Баллотировался в парламент. Дункан находился в Лондоне (после Женевы и Мадрида), и Джин работала (бесплатно, конечно) у Краймонда научным ассистентом. Джерард и Роуз не забыли о задуманном Синклером Братстве, и, когда оно позже появилось, Роуз высказала мнение, что это объединение в помощь Краймонду должно послужить своеобразным памятником Синклеру, который так восхищался им. На тот факт, что Краймонд остался на крайне левых позициях, тогда как остальные теперь придерживались более умеренных взглядов, они, конечно, не обращали внимания. Как согласились Джерард и Дженкин, в некоторой степени все они чувствовали вину перед Краймондом, а именно из-за его аскетизма и беззаветной верности своим убеждениям. После выборов (это было безнадежно, он и не ожидал, что пройдет) Джерард по подсказке Роуз вновь спросил Краймонда о книге, которую тот, как однажды признался, хотел написать. Джин и Дункан были в Мадриде. Краймонд, который перебрался жить в более просторную, но такую же убогую квартиру в Камберуэлле, в южной части Лондона, ответил, что вот-вот примется за нее. Он также упомянул (в ответ на вопрос), что устроился на неполный день помощником в партийную книжную лавку. Джерард посоветовался с остальными: Роуз, Дженкином, Дунканом и Джин. А также с отцом, а Джин — со своим папашей. Был составлен неофициальный документ, конечно не имевший силы юридического, определявший Братство как группу сторонников, которые будут ежегодно выделять определенную денежную сумму, достаточную, чтобы обеспечить Краймонду свободное время для написания книги. Мэтью, отец Джерарда, присоединился к ним, потому что в молодости был ярым социалистом и теперь стыдился своего равнодушия к политике. Отец Джин, Джоэл Ковиц, который собирался сделать самый крупный вклад, присоединился потому, что обожал дочь и слушался каждого ее слова. Дальше вопрос стоял так: примет ли Краймонд деньги; по этому поводу возникли разногласия, даже заключались пари. Джерард с некоторым беспокойством встретился с Краймондом, рассказал о плане и представил документ. Краймонд сразу отказался, но потом сказал, что подумает. Прошло еще какое-то время. В конце концов под давлением Джерарда, а затем Дженкина Краймонд согласился.

Так возникло Братство. Ни о каких сроках, конечно, речи не шло. Комитету, состоявшему из упомянутых членов (один Джоэл никогда не появлялся), предстояло решить, увеличивать ли взносы (с ростом инфляции) или корректировать (в соответствии с положением дел у жертвователя). Затем все вроде как затихло. Благотворители предпочитали не задавать вопросы о книге, чтобы не возникло впечатления, будто они опасаются за свои вложения, а Краймонд после естественной первой благодарности ничего не говорил о том, как идет работа, да и признательности больше не выражал. Больше того, как они удрученно заметили, он немедленно и почти полностью порвал отношения с «благодетелями» и, по слухам, должен был отправиться в Америку. («Увы, этого можно было ожидать», — понимающе сказал Дженкин.) А вскоре драма в Ирландии и ее следствие, уже известное читателю, заставили всех их, а особенно Роуз, глубоко переживать и даже вызвали гнев на Краймонда. После этого и после возвращения Джин к Дункану дружба, даже общение с человеком, способным на подобное, казалось, невозможны, хотя деньги для работы над книгой, конечно, продолжали поступать обычным порядком, как было обещано. Роуз высказала мнение, на которое остальные не решались, что теперь Краймонд не должен был бы принимать от них помощь. Но разумеется, как они по здравому размышлению решили, необходимо отделять свое возмущение от обещания и от особой заинтересованности, побудившей это обещание дать, заинтересованности, бравшей начало в прошлом — изначальной идее Синклера и даже еще более давней привязанности Синклера к Краймонду.