Дорога в рай (Рассказы) - Даль Роальд. Страница 15

    – А ты говнюк, - сказал Юнец.

    Юнец был еще совсем ребенком. Недавно ему исполнилось девятнадцать - на восемь лет меньше, чем Старику. Он был довольно высок ростом, худой, с большой копной черных волос и красивым лицом с широким ртом; лицо его стало цвета кофе от пребывания на солнце в пустыне. Несомненно, он был лучшим летчиком в эскадрилье. Уже в начале войны он сбил четырнадцать итальянцев, что было документально подтверждено. По земле он передвигался медленно и лениво, как это делает усталый человек, и думал он медленно и лениво, как сонный ребенок, но, поднявшись в воздух, соображал быстро, и движения его становились быстрыми, настолько быстрыми, что казалось, он действует рефлекторно. Когда он ходил по земле, было такое впечатление, что он отдыхает, дремлет, чтобы накопить силы, перед тем как сесть в кабину, но зато потом он становился свежим и быстрым и готовым для двухчасовой предельной концентрации. Но сейчас Юнец находился далеко от аэродрома, и в мыслях у него было нечто такое, что заставляло его бодрствовать как во время полета. Может, это состояние и не продлится долго, но по крайней мере в ту минуту он действовал сосредоточенно.

    Он еще раз взглянул на номер телефона в справочнике, потом поднялся и медленно направился к телефонному аппарату. Опустив монету в один пиастр, он набрал номер и услышал гудок на другом конце. Старик сидел за столиком и смотрел на него, тогда как Тим по-прежнему расставлял за стойкой бара бутылки. Тим находился всего-то ярдах в пяти от Юнца и явно расположился слушать, о чем пойдет разговор. Юнец чувствовал себя довольно глупо. Он облокотился о стойку бара и стал ждать, надеясь, что никто не ответит.

    Но тут раздался щелчок. Трубку на том конце подняли, и он услышал женский голос:

    – Алло.

    – Здравствуйте, - ответил он. - Могу я поговорить с мадам Розетт?

    Он не сводил глаз с Тима. Тим продолжал расставлять бутылки, делая вид, что разговор его не касается, но Юнец понял, что тот прислушивается.

    – А я и есть мадам Розетт. А вы кто?

    В ее голосе слышались нотки нетерпения и недовольства. Казалось, ей меньше всего хотелось, чтобы ее тревожили именно в эту минуту.

    Юнец постарался сделать так, чтобы в его голосе звучала непринужденность.

    – Это полковник Хиггинс.

    – Полковник... как вы сказали?

    – Полковник Хиггинс.

    Он назвал фамилию по буквам.

    – Да-да, полковник. Что вам угодно?

    В ее голосе по-прежнему слышалось нетерпение. Эта женщина явно не из тех, кто станет церемониться. Он постарался держаться как можно более естественно.

    – Видите ли, мадам Розетт, я тут подумал... Не могли бы вы мне помочь в одном дельце?

    Юнец не отводил глаз от Тима. То, что он подслушивал, было ясно. Того, кто подслушивает, можно запросто вычислить, даже если тот и притворяется, будто ничего не слышит. В таких случаях человек старается не шуметь и делает вид, будто очень занят своей работой. Тим именно так себя и вел, переставляя бутылки с одной полки на другую, вертел их в руках, но не шумел и не оглядывался. В другом углу Старик курил сигарету, положив локти на столик. Он внимательно наблюдал за Юнцом. Ему нравилось следить за тем, что происходит, и он чувствовал, что Юнец стесняется Тима. Однако Юнцу надо было продолжать разговор.

    – Я тут подумал, может, вы могли бы мне помочь, - сказал он. - Я сегодня был в Сигуреле, купил там темные очки и увидел девушку, с которой очень хотел бы сегодня поужинать.

    – Как ее зовут?

    Резкий скрипучий голос зазвучал по-деловому.

    – Не знаю, - застенчиво ответил он.

    – Как она выглядит?

    – У нее... темные волосы, она... высокая и... очень красивая.

    – Какое платье на ней было?

    – Э-э... дайте подумать. Кажется, белое, с красными цветами.

    И тут, будто его осенило, он прибавил:

    – И красный пояс.

    Он вспомнил, что на ней был блестящий красный пояс.

    Наступила пауза. Юнец смотрел на Тима, который старался не греметь бутылками. Он осторожно брал в руки бутылку и так же осторожно ставил ее на место.

    И тут вновь послышался скрипучий голос:

    – Это может обойтись вам недешево.

    – Я понимаю.

    Юнцу вдруг надоел весь этот разговор. Ему захотелось закончить его.

    – Может, это будет стоить шесть фунтов, а то и восемь или десять. Не могу ничего сказать, пока не увижу ее. Вас это устраивает?

    – Да-да, устраивает.

    – Где вы остановились, полковник?

    – В отеле "Метрополитен", - не задумываясь, ответил он.

    – Хорошо, я вам перезвоню.

    И она бросила трубку.

    Юнец повесил трубку, медленно вернулся к столику и опустился на стул.

    – Ну как, - спросил Старик, - удачно?

    – Да вроде да.

    – Что она сказала?

    – Сказала, что перезвонит мне в гостиницу.

    – То есть перезвонит полковнику Хиггинсу в гостиницу?

    – О Господи, - пробормотал Юнец.

    – Да все в порядке. Мы скажем в гостинице, что полковник находится у нас в номере и чтобы соединяли с ним. Что она еще сказала?

    – Что это будет дорого стоить, от шести до десяти фунтов.

    – Розетт возьмет себе девяносто процентов, - сказал Старик. - Это грязная старая сирийская еврейка.

    – Что она теперь собирается предпринять? - спросил Юнец.

    Он был тихим человеком и теперь чувствовал себя неловко, оттого что затеял нечто такое, что может обернуться делом серьезным.

    – Она поручит какому-нибудь своему своднику разыскать девушку и разузнать, кто она такая. Если она уже есть в списках, тогда все просто. Если нет, то сводник тут же в Сигуреле, не отходя от прилавка, сделает ей предложение. Если девушка скажет ему, чтобы он убирался к чертям, он поднимет цену, если она еще раз пошлет его к чертям, он снова поднимет цену, и в конце концов она соблазнится наличными и скорее всего согласится. Затем мадам Розетт назовет тебе цену в три раза больше, а разницу возьмет себе. Платить ты будешь ей, а не девушке. Разумеется, потом девушка попадет в списки Розетт, а как только она окажется у нее в лапах, ей конец. В следующий раз Розетт будет диктовать цену, и девушка не сможет с ней спорить.

    – Почему?

    – Потому что если она откажется, то Розетт скажет: "Ладно, моя милая, я позабочусь о том, чтобы твои хозяева в Сигуреле узнали о том, чем ты занималась в прошлый раз, как работала на меня и как использовала их магазин в собственных интересах. И тебя уволят". Вот что скажет Розетт. Несчастная девушка перепугается и будет делать то, что ей скажут.

    – Судя по всему, хороший человек, - сказал Юнец.

    – Кто?

    – Мадам Розетт.

    – Чудесный, - сказал Старик. - Просто чудесный человек.

    Было жарко. Юнец вытер лицо носовым платком.

    – Еще виски, - сказал Старик. - Эй, Тим, еще пару того же.

    Тим принес стаканы и, не говоря ни слова, поставил на столик. Взяв пустые стаканы, он тотчас удалился. Юнцу казалось, что он изменился по сравнению с тем Тимом, который встретил их, когда они пришли. Теперь он был не веселым, а молчаливым и безразличным. Казалось, это не тот человек, который говорил: "Привет, ребята, где вы пропадали все это время?" Зайдя за стойку бара, он повернулся к ним спиной и стал опять расставлять бутылки.

    Старик спросил:

    – Сколько у тебя денег?

    – Думаю, фунтов девять.

    – Этого может и не хватить. Ты ведь отдал ей инициативу. Надо было тебе обозначить какой-то предел. Теперь она обдерет тебя как липку.

    – Знаю, - сказал Юнец.

    Какое-то время они пили молча.

    – Тебя что-то волнует, Юнец?

    – Ничего, - был ответ. - Совсем ничего. Пошли в гостиницу. Она может позвонить.

    Они расплатились за напитки и попрощались с Тимом, который кивнул им, но ничего не сказал. Они вернулись в "Метрополитен". Подойдя к администратору, Старик сказал: