Книга воспоминаний - Романов Александр Михайлович. Страница 7

1.

Январь месяц 1877 г. принес с собою давно ожидавшееся объявление войны между Россией и Турцией. События 1877-78 г.г. кажутся теперь, по прошествии пятидесяти лет, совершенно непонятными: восхищаться ли предусмотрительностью Дизраэли или же сожалеть о простодушии русского Императорского Правительства?

Быть может, было бы правильнее, если бы мы не вмешивались в балканские дела, но какие-то темные побуждения руководили Лордом Биконсфильдом, чтобы он мог не поверить в искренность всеобщего возмущения в России по поводу поведения турок? - Ведь одного слова из Лондона было бы достаточно, чтобы сразу же прекратить ряд убийств, подготовленных турецким правительством в славянских странах. Ведь простая предусмотрительность, предвидение ближайшего будущего показало бы английскому министерству иностранных дел те ужасные последствия, которые явились результатом английского участия в Балканской неразберихе! При сложившихся обстоятельствах, Император Александр II счел своим долгом принять вызов Англии, хотя он и был и душой, и светлым своим разумом против войны.

Медленно продвигаясь в течение почти двух лет через полудикие балканские земли, русская армия в действительности вела жесточайшую кампанию против британской империи. Турецкая армия была вооружена отличными английскими винтовками новейшей системы. Генералы султана следовали указаниям английских военачальников, а флот Ее Величества королевы английской угрожающе появился в водах ближнего востока в тот момент, когда взятие Константинополя русской армией являлось вопросом нескольких недель. Pyccкиe дипломаты еще раз подтвердили свою репутацию непревзойденной глупости, уговорив императора Александра II принять так называемое дружественное посредничество Бисмарка и таким образом покончить с русско-турецким конфликтом на конгрессе в Берлине.

Старый еврей - большой человек, сказал Бисмарк, восторгаясь Дизраэли, когда последнему удалось заставить русскую делегацию принять условия мира, позорные для России, которые впоследствии неизбежно влекли за собой мировую войну. Старый еврей в своем желании сохранить в Европе турецкую империю, поднял престиж Берлина в глазах Стамбула и, таким образом, положил фундамент для происков императора Вильгельма на Ближнем Востоке. Тысячи британских солдат погибли тридцать семь лет спустя в Галлиполи только потому, что Диэраэли хотел причинить неприятность С. Петербургу в 1878 году.

Однако, нет оправдания и русской дипломатии, которая, вместо того, чтобы нейтрализовать шаг Дизраэли русско-германским союзом, стала способствовать бессмысленному, даже фатальному сближению России с Францией и Великобританией.

2.

Мне было в те дни одиннадцать лет, и я переживал все волнения моей первой войны.

Отца назначили главнокомандующим Русской Армии, и Тифлис - мирная столица Кавказа - сразу же принял грозный облик стратегического центра.

Мобилизованные солдаты, которые должны были перейти пешком горный хребет, отделявший Европейскую Россию от южного Кавказа в то время еще не было прямого железнодорожного сообщения между Тифлисом и Москвой, ежедневно получали пищу в большом парке нашего дворца, а в его нижнем этаже был открыт госпиталь.

Каждое утро мы сопровождали отца во время его обхода войск, с замиранием сердца слушая его простые, солдатские слова, обращенные к войскам, по вопросу о причинах войны и о необходимости быстрых действий.

Потом настал великий день и для меня, когда мой Шефский 73 пехотный Крымский полк проходил через Тифлис на фронт и должен был мне представиться на смотру.

В шесть часов утра я уже стоял пред зеркалом и с восторгом любовался моей блестящей формой, начищенными сапогами и внушительной саблей. Вокруг себя я чувствовал зависть и недоброжелательство моих братьев, завидовавших моему торжеству. Они проклинали свою судьбу, что движение их Шефских полков задерживалось на севере. Они боялись, что каждая победа нашей армии на Балканах будет ставиться в заслугу полка Сандро.

- Кажется твои солдаты здорово устали! - сказал мой брат Михаил, глядя через окно на четыре тысячи людей, вытянувшихся фронтом пред дворцом вдоль всего Головинского проспекта..

Я не обратил внимания на это его колкое замечание. Мне мои люди показались замечательными. Я решил что мне следовало произнести перед моим полком речь, и я старался вспомнить подходящие выражения, которые вычитал в истории отечественной войны.

- Мои дорогие герои!..

Нет, это звучит как перевод с французского.

- Мои славные солдаты!..

Или еще лучше - мои славные братья!

- В чем дело? - спросил отец, входя в комнату и заметив мои позы.

- Он старается воодушевить свой полк, - ответил Михаил.

Нужна была сильная рука моего отца, чтобы остановить справедливое негодование шефа 73 Крымского пехотного полка.

- Не ссорьтесь, дети! Не дразните Сандро! Никто не ожидает от него речей.

Я был разочарован.

- Но, папа, разве я не должен обратиться к солдатам с речью?

- Пожелай им просто Божией помощи. Теперь пойдем, и помни, что, как бы ты ни был утомлен, ты должен выглядеть веселым и довольным.

К полудню я понял предупреждение отца. Понадобилось четыре часа, чтобы осмотреть все шестнадцать рот полка, который весь состоял из бородатых великанов, забавлявшихся видом своего молодого, полного собственного достоинства шефа. Шестнадцать раз я повторил Здорово, первая рота, Здорово, вторая рота и т. д. и слышал в ответ оглушительный рев из двухсот пятидесяти грудей, которые кричали здравия желаем. Я с трудом поспевал за огромными шагами моего отца, который был на голову выше всех солдат, специально подобранных в Шефский полк за свой высокий рост. Никогда в жизни я еще не чувствовал себя таким утомленным и счастливым.

- Ты бы отдохнул, - предложила мне мать, когда мы вернулись во дворец.

Но разве я мог думать об отдых, когда четыре тысячи моих солдат шли походным порядком прямо на фронт?!

Я тотчас же подошел к рельефной карте Кавказа и начал внимательно изучать путь, по которому пойдет 73 Крымский пехотный полк.

- Я никогда не слыхал, чтобы так звенели шпорами, - воскликнул брат Михаил и с презрением вышел из комнаты. Хоть он и был на три года старше меня, я тем не менее перерос его в эту зиму на полтора дюйма, и это его очень беспокоило.

3.

Неделю спустя отец ухал на фронт. Мы завидовали отцу и не разделяли горя плакавшей матери. Мы очень гордились им, когда он сидел в широкой коляске, запряженной четверкой лошадей, с шестью казаками, скакавшими сзади, и тремя спереди. Один из них держал в руках значок Наместника Кавказского, с большим православным крестом на фоне белых, оранжевых и черных цветов и надписью: С нами Бог! Древко было также украшено массивным золотым крестом. Бесчисленное количество экипажей с генералами и чинами штаба следовало за коляской отца под охраной сотни конвоя. Величавые звуки национального гимна и громовые приветствия толпы усиливали торжественность минуты.

Мы, конечно, не могли и думать о наших правильных ежедневных занятиях. Мы интересовались только войной. Нам хотелось говорить только о войне. Строя планы на будущее, мы надеялись, что если война продлится еще два года, то мы сможем принять участие в боевых действиях.

Каждое утро приносило захватывающие новости. Кавказская армия взяла турецкую крепость. Дунайская армия, под командой нашего дяди Великого Князя Николая Николаевича Старшего, переправилась чрез Дунай и двигалась по направлению к Плевне, где должны были произойти самые кровопролитные бои. Император Александр II посетил главную квартиру, раздавая боевые награды многочисленным генералам и офицерам, имена которых мы хорошо знали.