Подарок наблюдающим диковинки городов и чудеса путешествий - Ибн Баттута Абу Абдаллах Мухаммед. Страница 18

Весьма детально рассказывает Ибн Баттута обо всех торжественных приемах и угощениях, которые были устроены в его честь эмиром Хорезма Кутлудумуром (Кутлуг-Тимуром), кади города и другими высокопоставленными лицами. Здесь он не скупится на подробности, описывая убранство покоев эмира и кади, ковры, посуду и угощение. Мы узнаем, что к столу было подано множество фруктов в стеклянных иракских вазах, что помещение было украшено сукнами и златоткаными шелками.

Так же пространны описания Ибн Баттуты полученных им подарков, о которых он говорит без всякого смущения, расценивая их как признак уважения к себе и своему духовному званию. Он сообщает о денежных подношениях эмира Хорезма, жены кади Ургенча — хатун Джиджа-ага, подчеркивая «благочестие» дарителей. Сами эти подарки, сделанные ему, человеку, посетившему «священные города» и образованному мусульманскому законоведу (каким ему хотелось себя считать), он рассматривает как подтверждение этого «благочестия».

С этой точки зрения пишет Ибн Баттута о строительстве в городе мечетей, медресе, завий, больницы.

Как и в других местах своей книги, Ибн Баттута уделяет большое внимание угощениям, устроенным в его честь, подробно описывает завии, в которых он остановился, повествует о бытовых подробностях, что придает его рассказу своеобразный характер. Это не столько ученое географическое описание, сколько мемуары, путевые заметки, в которых на первый план выступает субъективный, личный момент, придающий «Путешествию» характер определенной беллетристичности.

Интерес к тому, принял ли ислам тот или иной правитель, который отмечают некоторые исследователи Ибн Баттуты, нельзя назвать особенностью, свойственной лишь ему. Многие историки, главным образом разрабатывающие послемонгольский период, специально подчеркивают этот момент. В самом деле, для мусульманского населения завоеванных монголами стран было весьма важно, принял ли их правитель религию покоренного народа, — это определяло вопрос о налогах, правах жителей, судопроизводстве. Этот «жизненный» интерес не мог не отразиться в литературе. Например, Перс ал-Джузджани, автор сочинения «Табакат-и Насири», современник монгольского нашествия, подробно рассказывает о том, что хан Джучи, отец Берке, приказал воспитать сына по мусульманским обычаям и обучить его в Ходженде Корану у «одного из ученых благочестивцев этого города». При дальнейшем изложении историк постоянно подчеркивает благожелательное отношение Берке к мусульманам, «благочестие» этого правителя.

Столь же показательно для мусульманских авторов XIII–XIV вв. подчеркивание почтительного отношения монгольских правителей к суфийским шейхам, главам суфийских орденов, которые играли в эту эпоху большую экономическую и идеологическую роль — и как крупные землевладельцы, и как «духовные руководители» в первую очередь крестьян, приписанных к их земле. Для иллюстрации популярности и влиятельности суфийских шейхов в эпоху Ибн Баттуты приведем лишь отрывок из известной «Истории Вассафа», характерный также своим перифрастическим стилем, общим в то время и для персидской, и для арабской «официальной» прозы: «Царевич Узбек, который был украшен красою ислама и у которого шея чистосердечия была убрана жемчужинами чистой веры, с великим смирением отправил в обитель для паломничества небольшую группу доверенных лиц (инак),и старец (той) эпохи говорил: "В обители дервишей хан и каан одинаковы с одетыми в рубище". Прежде чем в армии (Узбека), по многочисленности равной муравейнику, разместились правое и левое крыло, авангард (манкила)и арьергард (кечка),Сарай-Кутлуг, брат Кутлуг-Тимура, для (этого) паломничества снял с головы произвола шапку спеси и султанства и смиренно (положил) голову на порог унижения и скромности».

Многие сообщения средневековой истории Вассафа полностью согласуются с кажущимися на первый взгляд преувеличенными рассказами Ибн Баттуты о том, как почтительно относятся султан Узбек, Тарма-ширин, правитель Мавераннахра, Кутлуг-Тимур, эмир Хорезма к имаму Хусам ад-Дину ал-Йаги в Нахшабе, шейху хаджжи Низам ад-Дину в Сараи-Берке и другим шейхам, особенно Нуман ад-Дину ал-Хорезми, «очень строгому к мирянам». Ибн Баттута, например, сообщает, что султан Узбек навещает шейха Нуман ад-Дина каждую пятницу, но тот «даже не встает со своего места».

«Путешествие» Ибн Баттуты, который всякий раз точно указывал, в какой из суфийских обителей он остановился, как его приняли и кто прислал продукты для «прокормления», дает любопытные свидетельства о числе суфийских завий в Средней Азии. Показательно само перечисление завий, в которых он побывал во время своей поездки по Средней Азии (в порядке его маршрута, начиная от Хорезма). Он называет завию на могиле шейха Наджм ад-Дина ал-Кубра, где «готовили угощения для приезжающих и уезжающих». Шейхом этой обители в то время был мударрисСайф ад-Дин ибн Асаба. Тут же Ибн Баттута упоминает соседнюю обитель, шейхом которой был «благочестивый муджавир»Джалал ад-Дин ас-Самарканди, «один из величайших праведников». Джалал ад-Дин также устроил прием в честь Ибн Баттуты. Далее путешественник говорит о гробнице «ученого имама Абу-л-Касима Махмуда ибн Умара аз-Замахшари, над которой возведен мавзолей». Правда, Ибн Баттута не описывает его подробно, но, как правило, при таких мавзолеях существовала и завия, а к гробнице был приписан вакф, за счет которого существовали духовные лица, «обслуживающие» мавзолей и странноприимный дом при нем.

Затем Ибн Баттута рассказывает о «новом медресе» за пределами Ургенча, где он остановился на ночь, чтобы не въезжать в город во время толчеи (перед закрытием городских ворот). В медресе Ибн Баттуту посетили кади Ургенча и ряд духовных лиц; среди них Ибн Баттута называет Шамс ад-Дина ас-Синджари — имама хорезмского эмира.

Далее Ибн Баттута описывает угощение, которое устроила в его честь Турбек-хатун, жена эмира Хорезма, в выстроенной ею завии, где также «кормили приезжающих и уезжающих».

Таковы завии одного лишь Хорезма, о которых упоминает Ибн Баттута. Продолжая свое путешествие, он прибыл в предместье Бухары Фатхабад, где находилась могила «благочестивого отшельника Сайф ад-Дина ад-Бахарзи, одного из величайших святых», Здесь путешественник говорит о том, что завия, построенная у мавзолея Сайф ад-Дина ал-Бахарзи, существует на доходы от многочисленных вакфов: «Завия, носящая имя этого шейха, где мы остановились, очень велика и имеет огромные вакфы, на доходы с которых питаются приезжие».

Очень интересно сообщение Ибн Баттуты о том, что шейх этой завий — «один из потомков Сайф ад-Дина, совершивший благочестивое паломничество Йахйа ал-Бахарзи» (ум. 1335-36). Можно предположить, что во время Ибн Баттуты уже существовали своеобразные «суфийские династии», где звание шейха переходило по наследству.

Следующая значительная среднеазиатская завия, из тех, где побывал Ибн Баттута, — обитель при мавзолее Кусама ибн Аббаса ибн Абд ал-Мутталиба, расположенная в окрестностях Самарканда. Это одна из наиболее популярных в то время святынь на территории Средней Азии. Ибн Баттута рассказывает: «Жители Самарканда ходят вечером каждый понедельник и пятницу посетить эту могилу. Татары также посещают ее; они дают значительные пожертвования и приводят коров, баранов, приносят дирхемы и динары; все это расходуется на угощение посетителей и содержание служителей завии и благословенной могилы».

О значении упомянутой святыни говорит тот факт, что «смотрителем этой гробницы и примыкающих к ней земель» (т. е. вакфов, которые, несомненно, были приписаны к такой популярной гробнице) был эмир Гийас ад-Дин Мухаммад ибн Абд ал-Кадир ибн Абд ал-Азиз ибн Иусуф, сын дского халифа ал-Мустансира. По словам Ибн Баттуты, султан Мавераннахра Тарма-ширин назначил эмира па эту должность после его прибытия из Ирака. Определив в смотрители гробницы потомка халифа ал-Мустансира, бывшего главы всех мусульман, Тармаширин как бы подчеркивал «главенствующую» роль своего государства в системе ислама, бросая вызов другим монгольским государям, своим политическим соперникам.