Обман Зельба - Шлинк Бернхард. Страница 34

Я все больше трезвел. Терроризм в Германии. Где-то я вычитал, что история повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса, и терроризм семидесятых годов, страсти по поводу него и борьбу против него я всегда воспринимал как фарс. Теперь я спросил себя: не ошибся ли я? Боевые отравляющие вещества в воздухе, в воде и в земле — это уже не фарс. А я путешествую с Лео по Франции и Швейцарии, как будто жизнь — это одна сплошная весна.

Так к моему страху прибавились еще и угрызения совести. Как я ни ворочался в постели, я никак не мог найти удобного положения. Закрывал ли я глаза или держал их открытыми — мысли кружили вокруг одной и той же темы. Они вертелись на месте, тупо и болезненно, пока не забрезжило утро, не запели птицы, пока я не принял душ и вновь не превратился в самого себя — трезвого, рассудительного, скептического Зельба.

8

Сам подумай!

В субботу я пообещал Бригите и Ману поездку в Гейдельберг. Покупки, мороженое, зоопарк, замок — одним словом, полная программа. Мы поехали на поезде Верхнерейнской железной дороги и прибыли на Бисмаркплац.

Я давно здесь не был. Теперь здесь все было лиловым: автобусные остановки, киоски, скамейки, урны для мусора, фонари. Со всей этой сиреневостью диссонировали желтый почтовый ящик и серый Бисмарк.

— Смотри-ка, женское движение завоевало Бисмаркплац. [39]

Бригита резко остановилась.

— Опять ты со своим дурацким мужским шовинизмом! Фюрузан, видите ли, подавляет свободу Филиппа, я подавляю твою свободу, а теперь женщины завоевали еще и Бисмаркплац!.. И ты, бедняжка, уже не знаешь, куда и…

— Бригита! Я же просто пошутил.

— Очень смешная шутка!

Она пошла дальше, ни словом, ни жестом не предложив нам следовать за ней, и я почувствовал себя виноватым, хотя совесть моя была чиста. Когда она вошла в книжный магазин «Браун», я остался на улице. Может, мне надо было войти и проследовать вместе с ней в отдел «Новая женщина»? Со смирением во взоре, понурой головой и участливыми вопросами? Ману и Нонни остались со мной.

Мы наблюдали плотное движение на Софиенштрассе.

— А где они выезжают? — Ману показал на машины, которые исчезали в подземном гараже на Софиенштрассе.

— Наверное, вон там, за деревьями.

— Они что, могут выезжать там, где мы недавно парковались?

Я не понял его.

— Но это же было… Ты имеешь в виду подземный гараж за церковью Святого Духа?

— Ну да, такое бывает — машины выезжают совсем в другом месте, не там, где они въехали. По-моему, это классно, если можно из одного гаража попадать в другой, когда там нет свободных мест или наверху пробка. Сам подумай! — Он посмотрел на меня как на умственно отсталого и пустился в подробные объяснения.

Я не слушал его. Его фантазии на тему подземных транспортных потоков напомнили мне пешкалековские потоки отравленных грунтовых вод.

— Ты же меня не слушаешь!

Из магазина вышла Бригита. Я купил ей широкую юбку, а она мне короткие штаны, в которых я выглядел как британец на реке Квай. [40] Ману нужны были джинсы, но не какие-нибудь, а совершенно определенного вида, и мы прочесали всю Хауптштрассе до церкви Святого Духа. Густые толпы занятых шопингом потребителей в пешеходных зонах вызывают у меня как с эстетической, так и с моральной точки зрения не больше симпатии, чем партийные манифестации или марширующие солдаты. Но я уже никогда не услышу на Хауптштрассе веселого перезвона трамваев и бодрого бибиканья машин, не увижу людей, деловито шагающих куда-то, где можно заняться чем-нибудь полезным, а не только глазеть, закусывать и делать покупки.

— Мы не пойдем в замок. — Бригита и Ману недоуменно уставились на меня. — И в зоопарк мы тоже не пойдем.

— Но ты же сам…

— Я придумал занятие поинтересней. Мы полетим на самолете.

Долго уговаривать их не пришлось. Мы опять сели в поезд Верхнерейнской железной дороги на Мангейм и вышли в аэропорту Нойостхайм. Маленькая диспетчерская вышка, маленькая конторка, маленькая взлетно-посадочная полоса и маленькие самолеты — Ману все это было знакомо по перелету Рио-де-Жанейро — Франкфурт, и, хотя здесь все было гораздо меньше, он пришел в восторг. Я заказал получасовой полет. Пилот-любитель, принявший заказ, приготовил к старту спортивный самолет с пропеллером и четырьмя местами для пассажиров. Самолет протарахтел по взлетной полосе, и мы поднялись в воздух.

Мангейм раскинулся внизу игрушечным городком, аккуратный, ладный. Жаль, что курфюрст, велевший разбить все эти квадраты и прямоугольники, не может полюбоваться на свой город сверху. Рейн и Неккар поблескивали на солнце, Рейнский химический завод мирно попыхивал своими трубами, выпуская в небо белые облачка дыма, а в бассейнах рядом с водонапорной башней плясали струи фонтанов. Ману сразу же узнал Луизен-парк, мост Курпфальцбрюкке и Коллини-центр, в котором у Бригиты был массажный кабинет. Пилот, приветливый малый, специально сделал еще один круг, чтобы Ману увидел и свой дом на Макс-Йозеф-штрассе.

— А теперь давайте пролетим еще над Фирнхаймом.

— Вы там живете?

— Жил когда-то.

Бригита заинтересовалась:

— Когда это ты жил в Фирнхайме? Я и не знала этого.

— После войны. Недолго.

Под нами в две шеренги стояли казармы Бенджамин-Франклин-Виллидж. Площадка для игры в гольф. Автодорожная развязка, торговый центр Райн-Неккар, узкие кривые улочки вокруг ратуши и церкви — и вот мы уже летели над последними домами Фирнхайма, и пилот повернул вправо.

Я показал ему влево.

— Назад я бы хотел над лесом, а не через Хеддесхайм.

— Тогда придется набирать высоту.

— Почему?

Он взял курс на Вайнхайм и начал набор высоты.

— Американцы. У них там в лесу склад. Фотографировать тоже нельзя.

— А если мы полетим ниже, они что, нас собьют?

— Не знаю. А что вы там хотите увидеть?

— Честно говоря, именно этот склад меня и интересует. В сорок пятом здесь был лагерь для пленных и интернированных. Тогда-то я и познакомился с этим лесом.

— Экскурсия в прошлое? Ну что ж, давайте попробуем.

Он прекратил набор высоты, сделал разворот и повысил скорость.

Забора я разглядеть не мог, но видел покрытые дерном бункеры, одни на открытой поверхности, другие спрятанные среди деревьев, асфальтированные дорожки и поляны, на которых плотно, один к другому, стояли грузовики или закамуфлированные контейнеры. Часть территории была почти совершенно лишена растительности и разворочена танковыми гусеницами и колесами тяжелых грузовиков.

Потом, уже совсем близко от автострады, я увидел работающие экскаваторы, транспортеры и грузовики. На площади размером с теннисный корт был снят слой земли. Мне было не определить глубину котлована и не понять, что именно там делали — что-то закапывали или, наоборот, раскапывали. Вокруг стоял лес; деревья были покрыты зеленью — темной или светлой. На одном конце «теннисного корта» чернели обгоревшие скелеты деревьев. Здесь был пожар.

9

История с бородой

— Ты ведь не был в лагере под Фирнхаймом, верно? — сказала Бригита, когда Ману уже лежал в постели и мы, как старые супруги, сидели перед телевизором. — Когда ты мне рассказывал о своей жизни, то об этом не сказал ни слова.

— Нет, я там не был. Это связано с моей работой.

— Если тебе нужно что-то узнать в Фирнхайме, у меня там живет подруга, коллега. Кроме того, ты же знаешь, мы, массажисты, как парикмахеры и священники, всегда в курсе всех дел.

— Это неплохая идея. Ты можешь мне организовать с ней встречу?

— Что бы ты без меня делал!

Бригита встала, набрала номер Лизы и пригласила ее в воскресенье на чашку кофе.

— Она тоже живет одна с ребенком, к тому же Соня ровесница Ману. Мы давно собирались их познакомить, а Лиза жаждет посмотреть, что за типа я себе…

вернуться

39

В Германии лиловый цвет часто (прежде всего мужчинами) иронически трактуется как «женский» цвет, цвет эмансипированных женщин, цвет престарелых женщин, иногда цвет лесбиянок.

вернуться

40

Аллюзия на кинофильм «Мост через реку Квай» (1957; по одноименному роману Пьера Буля) об английских солдатах и офицерах в японском плену во время Второй мировой войны.