Правосудие Зельба - Шлинк Бернхард. Страница 15

— А наоборот? Можно ли из РВЦ внедриться в заводской компьютер?

— Если заводская линия ведет в компьютер, а не в изолированный терминал, тогда… Но вы теперь, в общем, и сами знаете, как это все выглядит, после всего, что я вам рассказал.

— Значит, вы действительно противостоите друг другу, как две супердержавы, с наступательными и оборонительными вооружениями?

— Будьте осторожны с подобными сравнениями, господин Зельк, — ответил он, теребя мочку уха. — Американцы в вашей метафоре могут быть только капиталистической промышленностью. Тогда мы, представители государства, автоматически оказываемся в роли русских. Как служащий государственного учреждения… — он выпрямился, расправил плечи и сделал лицо добропорядочного гражданина, — я должен дать решительный отпор этим наглым инсинуациям! — Он рассмеялся, опустил плечи и принялся за слоеное «ухо». — И еще, — прибавил он после паузы, — меня иногда забавляет мысль о том, что промышленность, добившаяся этого вредного для нас компромисса, сама себя наказала — потому что теперь конкуренты могут через нашу сеть хозяйничать в системах друг друга. РВЦ — орудие промышленного шпионажа! Занятно, не правда ли? — Он крутанул десертную вилку на тарелке, как рулетку. Когда она остановилась, ручка ее указывала на меня.

Я подавил вздох. «Занятная» гипотеза Мишке на порядок увеличила круг подозреваемых.

— Интересный вариант… Спасибо, господин Мишке, вы мне очень помогли. Если у меня еще будут вопросы, могу я вам позвонить? Вот моя визитная карточка.

Я достал из бумажника визитную карточку с моим домашним адресом и телефоном, на которой я значусь свободным журналистом Герхардом Зельком.

До Эбертплац мы шли вместе.

— А что говорит ваша метеорограмма о предстоящих выходных?

— Хорошие будут выходные — без смога и даже без дождя. Похоже, надо готовить купальные принадлежности.

Мы распрощались. Я поехал через Рёмеркрайзель на Бергхаймерштрассе, чтобы заправиться. Гудение бензина в трубопроводе лишний раз напомнило мне о линиях связи между РХЗ и РВЦ и еще бог знает какими предприятиями и фирмами. Если это действительно промышленный шпионаж, продолжил я свои размышления уже на автостраде, то чего-то в этой версии недостает. Все происходившее в информационной системе РХЗ не вяжется со шпионажем. Разве что шпион хотел замести следы. Но ведь заметать следы ему нужно было в любом случае — не только в случае опасения, что служба безопасности напала на его след? А почему он должен был этого опасаться? Может быть, уже одного из первых внедрений в систему было достаточно для его разоблачения? Нужно будет еще раз просмотреть отчеты. И позвонить Фирнеру, чтобы мне за выходные подготовили список предприятий, подключенных к системе смоговой тревоги.

Я въехал в Мангейм. Было три часа, жалюзи Мангеймской страховой компании были уже спущены, как корабельный флаг на вечерней заре. Только окна, образующие по ночам светящуюся букву «М», продолжали нести вахту. «М» — как Мишке, подумал я.

Этот Мишке мне нравился. В том числе и в качестве подозреваемого. Игрок, технарь-кудесник и шутник в одном лице — как раз то, что я искал с самого начала. Он обладал необходимой фантазией, необходимыми знаниями и сидел в самом подходящем для этого месте. Но одно лишь чувство — не улика. Если я попытаюсь припереть его к стенке одними этими рассуждениями, он спокойно пошлет меня подальше и будет прав.

Я решил последить за ним в выходные. У меня не было против него ничего, кроме подозрений, и по-другому отработать эту версию я не мог. Может, что-нибудь в его поведении подскажет мне какие-нибудь новые идеи. Если бы дело было зимой, я бы запасся на выходные литературой о компьютерной преступности. Слежка в зимнее время — трудная и малоприятная работа. А летом нестрашно, тем более что Мишке собирался на пляж.

17

Как Вам не стыдно!

То, что Мишке в настоящее время живет в Гейдельберге на Бургвег, 9, ездит на «ситроене ДС-кабриолет» — государственный номер HD-CZ 985, — не имеет ни жены, ни детей, получает, будучи регирунгсратом, ^[48] около пятидесяти пяти тысяч марок и аккуратно выплачивает личный кредит в размере более тридцати тысяч марок, взятый в Банке городского коммунального хозяйства, мне еще в пятницу сказал мой коллега Хеммельскопф из Бюро кредитных историй. В субботу в семь утра я был уже на Бургвег.

Бургвег — это маленькая, закрытая для автомобильного движения часть улицы, уходящей в гору и ведущей к замку. Жителям приблизительно пяти домов в нижней ее части разрешается парковать там свои машины, и у них есть ключ к шлагбауму, отделяющему Бургвег от Нижнего Фаулер-Пельца. ^[49] Я обрадовался, увидев машину Мишке. Это было загляденье, а не машина — зеленая, цвета бутылочного, стекла, сверкающая хромированными частями, с кремовым верхом. Вот, значит, на что пошли денежки, взятые в кредит. Свою машину я припарковал на крутом повороте Новой Шлоссштрассе, там, где почти отвесная прямая лестница ведет вниз к Бургвегу. Машина Мишке стояла передом к подъему; когда он поедет, мне нужен будет запас времени, чтобы одновременно с ним оказаться на Нижнем Фаулер-Пельце. Я занял наблюдательную позицию, с которой хорошо просматривался вход в его дом, меня же оттуда было не видно.

В половине девятого в доме, который я принял за соседний, на уровне моих глаз открылось окно, из него высунулся голый Мишке. Он потянулся, глубоко вдохнул уже теплый утренний воздух. Я в последний момент успел спрятаться за афишной тумбой и осторожно выглянул. Мишке меня не заметил. Он зевнул и начал делать наклоны.

В девять он вышел из дома, пошел на рыночную площадь перед церковью Святого Духа, съел там два сэндвича с лососем, выпил кофе в драгсторе ^[50] в переулке Кеттенгассе, пофлиртовал с экзотической красоткой за стойкой бара, потом кому-то звонил, читал «Франкфуртер рундшау», сыграл блицпартию в шахматы, сделал несколько покупок, отнес их домой, вышел с большой сумкой и сел в машину. Он явно собрался купаться: на нем были футболка с надписью «Grateful Dead» ^[51] и обрезанные джинсы, из которых торчали тонкие бледные ноги в сандалиях.

Ему нужно было развернуться, но шлагбаум внизу был открыт, так что мне стоило больших усилий не отстать от него на своем «кадете» и пристроиться к нему, пропустив вперед одну машину. Мне был слышен рев музыки из его колонок. «He's a pretender», ^[52] — пела Мадонна.

Он двигался к автостраде в направлении Мангейма. В Мангейме он со скоростью восемьдесят километров в час проехал мимо павильона АДАЦ ^[53] и Административного суда, потом поехал вдоль Верхнего Луизен-парка. Неожиданно он резко затормозил и повернул налево. Когда я, пропустив встречные машины, тоже повернул, Мишке уже не было видно. Я медленно поехал дальше в поисках зеленого кабриолета. На углу Ратенауштрассе я услышал громкую музыку, которая вдруг резко оборвалась. Я осторожно двинулся дальше. Мишке вышел из машины и вошел в угловой дом.

Не знаю, что мне первым бросилось в глаза — адрес или машина фрау Бухендорфф, поблескивавшая серебром перед церковью Христа. Я опустил правое стекло и перегнулся к окну, чтобы взглянуть на дом. Сквозь кованую решетку ограды и заросший сад я увидел балкон на втором этаже. Там целовались фрау Бухендорфф и Мишке.

Ну надо же было такому случиться, чтобы именно эти двое оказались любовниками! Мне это было совсем некстати. Следить за человеком, который тебя знает, — вообще гиблое дело, но если тебя обнаружат, можно сделать вид, что это случайная встреча, и кое-как выкрутиться. Теоретически это возможно и с двумя знакомыми, но только не с этими. Фрау Бухендорфф представила бы меня Мишке частным сыщиком, а тот представил бы меня ей свободным журналистом Зельком! Если они поедут купаться, мне придется торчать за забором. Жаль, я так радовался возможности совместить полезное с приятным и специально захватил свои бермуды. Фрау Бухендорфф и Мишке все целовались, причем страстно. Кажется, в этом было еще что-то, что мне пришлось не по душе?..