Больше, чем власть - Шегало Наталья. Страница 4

Пока профессор говорил, его слушатель с готовностью кивал в ответ на каждое новое сообщение. Но едва в речи гостя возникла пауза, как Магистр мигом перехватил инициативу в свои руки.

— Какие выводы из всего этого вы можете сделать о вашем объекте? — спросил он, давая понять, что дальнейшее перечисление обнаруженных аномалий излишне.

— Объекте? — переспросил профессор.

— Объекте, — подтвердил Магистр. — В данном случае объект — штурман Лаэрта Эвери.

Профессор понимающе закивал, на секунду замер, чтобы собраться с мыслями, и в конце концов произнес:

— Биологически этот объект уже не является человеком.

— Это мнение или научный факт?

Профессор задержался с ответом. Магистр с ювелирной точностью заострял внимание на узловых моментах их беседы.

— Это наиболее вероятный вывод, — гость прикоснулся пальцами к давно ноющему виску. — Поверьте, он дался мне нелегко. Но других выводов быть не может. И это еще самый простой вывод: сказать, кем не является это существо. Гораздо сложнее сказать, чем оно является. Словно кто-то искусственно вмешался в живой организм. Но кто? С какой целью? И главное, каким образом? Мы оказались совершенно не в состоянии понять, по каким биологическим законам функционирует это существо. Поскольку изучать оригинал было несколько затруднительно по этическим моментам, мы предприняли попытку клонирования. В нашем распоряжении находились соматические клетки, великолепное оборудование и негласное разрешение правительства. Но то, что мы получили из этих клеток, человеческим назвать никак нельзя! Посмотрите пятый диск!

Профессор не по возрасту резво вскочил и принялся ходить по кабинету. Магистр спокойно потянулся к кейсу за диском, но голос профессора прервал его движение:

— У вас крепкие нервы, Магистр?

— Надеюсь, — с улыбкой ответил тот, вставляя диск в дисковод.

— Простите, я понимаю, что такой вопрос не слишком уместен. Но поверьте, медики — народ циничный, особенно хирурги. На такой работе восприимчивость притупляется очень быстро. У меня был помощник. Собственно говоря, это он занимался клонированием. Я не смогу доказать, что это имеет отношение к его работе, но... Он сошел с ума. Прямо в своей лаборатории.

— На какой почве?

— Он перебил все зеркала. Но для чего? Видите ли, я знал его много лет. Это был человек, абсолютно безразличный к своей внешности. Мы много работали вместе, и я не мог вспомнить, чтобы вообще хоть раз видел его перед зеркалом. Он их, кажется, просто не замечал. Я разговаривал с его родственниками — никаких отклонений в поведении до этого дня, в том числе связанных с зеркалами и его внешностью. Когда это случилось, меня вызвали в клинику, куда его поместили, присутствовать при обследовании. Мы не обнаружили никаких следов химических воздействий, в частности, галлюциногенов. Но было ясно, что его что-то напугало. Там, — профессор кивнул на кейс, — есть история его болезни. Мне с большим трудом удалось ее заполучить из клиники.

— Можно ознакомиться с тем, что он говорит?

Профессор заставил себя снова сесть в кресло и устало ответил:

— Он ничего не говорит. В этом-то и проблема. Он не реагирует больше на зеркала. Он теперь просто живой организм без сознания. Вы сейчас скажете, что все это может не иметь отношения к его работе. Но ведь может и иметь! Всего лишь еще одна необъясненная странность, связанная с этим делом. Мне иногда кажется, что я и сам уже сошел с ума, только я еще говорю и говорю, все пытаюсь убедить в своей правоте тех, кто в здравом рассудке. Но мы на разных сторонах баррикад по отношению к разуму, и они не понимают меня. А я — их.

Магистр, не отрываясь от монитора, произнес:

— Это не гуманоиды.

— Конечно это не гуманоиды, — устало подтвердил профессор. — Мы вообще не понимаем, что это. Но все это было выращено из ее клеток.

— А ее гены?

— Естественно, мы тут же проверили весь геном. Логичнее всего было заподозрить сбой в генетической линии.

При этих словах Магистр поморщился. Было что-то крайне неестественное в генетических линиях землян, которыми они так дорожили. Конечно, сама идея планируемой эволюции человека, как биологического вида, была не нова, но только земляне умудрились превратить хаотичный процесс размножения в упорядоченную селекционную работу. И создать целую индустрию по производству Homo sapiens.

На протяжении многих веков волны колонизации уносили с Земли поколение за поколением. Первые эмигранты рассеялись по галактике как пыль. Их колонии стремительно деградировали, искры цивилизации гасли быстрее, чем от них мог зайтись новый очаг. Рушились связи с метрополией, а изоляция стремительно низводила экономику к уровню натурального хозяйства. Да и сама Земля пережила в те годы не один подъем и не одно падение. Но кое-где колониальная политика все-таки принесла свои плоды, и новые центры поднялись и встали вровень с бывшей метрополией. Тем временем волны миграций продолжали сокращать население Земли: окрепшие планеты по-прежнему остро нуждались в людских ресурсах для продолжения собственной колониальной политики. Пессимисты пророчили Земле обезлюдение и медленное вымирание на задворках цивилизации, ею же и порожденной.

Но земляне не собирались сдаваться. То, что нельзя было предотвратить, можно было использовать. И теряющая влияние метрополия, лишенная полезных ископаемых, изможденная научным прогрессом и техническими революциями, вопреки мрачным прогнозам сделала основным предметом своего экспорта самый ценный во вселенной ресурс — человека. Вместо того чтобы пытаться сократить поток эмигрантов, создавать дополнительные льготы многодетным семьям, увеличивать пособия матерям, земляне вдруг заявили, что семья как социальная единица себя изжила. И провели через законодательное собрание закон, обязавший всех подданных по достижении двадцатипятилетнего возраста сдавать в центры контроля рождаемости сперму и яйцеклетки. После чего были составлены банки данных производителей, способных дать только здоровое потомство, и земляне стали выводить людей, как выводят породистых собак, скрещивая разные генетические линии, чтобы добиться нужных качеств и способностей. Пусть во всей Федерации дети по-прежнему рождались так, как определила природа, земляне ежегодно производили несколько миллионов младенцев, закладывая оплодотворенные яйцеклетки в искусственные чрева своих родильных домов. Никто не запрещал подданным Земли при желании самостоятельно решать вопрос о производстве потомства. Другое дело, что это потомство в силу бесконтрольности и стихийности своего появления на свет уже не в состоянии было конкурировать с породистыми выводками Центров контроля рождаемости.

Но сделав ставку на быстрое и качественное воспроизводство человеческих ресурсов, Земля не прогадала. Произвести человека как биологическое существо довольно легко. Гораздо сложнее превратить его в высококвалифицированного специалиста, востребованного на мировом рынке труда. Быстро, дешево и качественно. И земляне умели это делать. Их университеты оставались лучшими в мире, их система образования была вне конкуренции, их специалисты по всей Федерации ценились на порядок выше всех прочих. Чтобы не утратить былое влияние, Земля сохранила и приумножила свой интеллектуальный и культурный потенциал.

Будь его воля, Магистр завтра же наложил бы запрет на воспроизведение населения «из пробирки». Восемь раз за последние сто лет вносился в Федеральный парламент законопроект о моратории на искусственное рождение человека, и восемь раз Земля мощнейшим лобби проваливала его. Но сколько бы земляне ни убеждали всех в объективной необходимости подобного способа воспроизводства человеческих ресурсов, замена материнского тела сложнейшей машиной с девятимесячным циклом казалась Магистру псевдонаучным извращением человеческой природы. Два законопроекта из проваленных восьми были внесены в Совет комиссией, возглавляемой представителем Ордена.

А ведь эта Лаэрта Эвери — тоже искусственный ребенок. Пропадающие и возвращающиеся корабли — всего лишь ничем не подтвержденная гипотеза. А вот врожденные дефекты организма как следствие сбоя в программе выращивания человека в инкубаторе — куда более обоснованное предположение.