Плавать с дельфинами - Пицци Эрин. Страница 82

Джанин взглянула на Джейн.

— А ты давай не хвастайся! — подбадривала она. — Но я-то вижу, как ты ведешь себя, когда замечаешь какую-нибудь женщину рядом с мужчиной, на которого ты положила глаз.

— Ну и что же! Это называется наступательным действием. Мне так Ева сказала. Мол, нельзя никому позволять брать то, что принадлежит тебе.

Пандора вытянула ноги, расправила все тело.

— Ева, как мне кажется, продумала всю свою жизнь и все поступки наперед. Но и я уже недалека от этого.

Джанин поднялась.

— Пора, Пандора. Спустимся с утеса вместе. А сестры собираются остаться здесь на ночь.

Они шли вниз молча, взявшись за руки. Подойдя к хижине Бена, Пандора поцеловала Джанин и сказала:

— Спасибо тебе, Джанин, за сновидения. Они мне очень помогли.

Лицо Джанин казалось холодным в лунном свете.

— Теперь тебе осталось лишь решить, как поступить с Ричардом.

— Знаю, — согласилась Пандора, — жаль, что в снах никакой ясности на этот счет не получилось.

— Что же, значит, тебе еще предстоит кое-что выяснить самой, прежде чем придут окончательные ответы. Спокойной ночи, Пандора.

Джанин крепко обняла подругу.

Глава сорок шестая

Улететь с Малого Яйца всегда было проблемой. Бен с Пандорой находились в аэропорту острова, больше напоминающем маленький сарай. Самолет опаздывал.

— Мы зря доверяемся людям с Большого Яйца, — со злостью произнес Бен. Если бы все зависело от них, то до Малого Яйца не долетал бы ни один самолет, ни один турист. Они бы всех туристов и их деньги получали сами.

В этот момент послышалось ровное жужжание моторов самолета. Отъезд и радовал, и волновал Пандору. В Феникс она решила ехать на поезде через американские штаты.

— Я ведь так мало знаю Америку, — объяснила она свое решение Бену, считавшему, что она поступает совершенно неразумно.

— Почему ты не хочешь лететь самолетом, раз — и ты на месте?

Пандора рассмеялась в ответ.

— Нет, — сказала она, — хочу поехать на поезде, увидеть разные города, интересные места, лица людей. Папа прислал мне подробный перечень всех мест, где он побывал. Так что и я хочу проехать хоть через какие-нибудь из этих городов. Это даст нам возможность поговорить об увиденном при первой после стольких лет встрече.

Пандора обняла Бена и пошла к самолету. Ей вдруг стало ясно, что она будет очень скучать по этому спокойному, уверенному в себе человеку, по его теплому телу со сладким ароматом.

— До свидания, Бен, — крикнула на прощание Пандора. Поднялась на борт и обернулась на удаляющуюся взлетную полосу лишь тогда, когда самолет поднялся в воздух и взял курс на Майами.

После мирных тихих месяцев, проведенных на далеком острове, аэропорт Майами показался Пандоре адом. Она даже начала ощущать, как ее охватывает неконтролируемая паника. Глаза заполнились слезами, веки беспомощно захлопали, ноги задрожали. «Ну уж нет! — твердо сказала она себе. — Это слишком похоже на старую, слабую и беззащитную Пандору. Ведь это же лишь аэропорт, набитый куда-то спешащими людьми».

Она медленно двинулась вперед, следуя за потоком людей по направлению к каруселям выдачи багажа. Будет ли там и ее чемодан? Естественно, он там был. Пандора сняла его с транспортера с неким чувством триумфа. Пройдя паспортный контроль, благополучно добралась до таможни. Ожидая своей очереди, она наблюдала за семьями, перемещавшимися по аэропорту обособленными группками. Причем, в каждой из этих семей мужчины были заняты в основном паспортами и авиабилетами, а женщины кое-как справлялись с детьми и ручным багажом. «Неужели всегда и во всем должен быть и тот, кому служат, и тот, кто служит?» — удивленно размышляла Пандора, наблюдая за семейками.

«Может быть, это и так, — думала она, отъезжая от аэропорта в одном из комфортабельных поездов „Эмтрек“. Просто я теперь на это смотрю по-другому, ибо много месяцев провела без Ричарда, много месяцев не была обязана никому прислуживать. Единственным человеком, за кем в это время я ухаживала, была я сама». Мысль прозвучала как-то эгоистично. Монахини-воспитательницы в их девичьем монастыре никогда бы не позволили подобной мысли вылезти наружу. Они проповедовали другое — то, что мать для любого мальчика центр его жизни. От нее он узнавал все об окружающем мире, да и сам этот мир существовал в основном вокруг факта, что мать любит своего сына и служит ему. Удобно устроившись в несущемся вперед поезде, Пандора услышала даже знакомый голос преподобной матери: «Повзрослев, мальчик находит себе жену. И она становится главной в его жизни, она любит его и служит ему, как служила до этого момента мать…»

«Как же это получается? — Пандора воспротивилась такому взгляду на вещи. — Ведь у меня никогда не было возможности треснуть по лицу Ричарда, Маркуса или Нормана. Я просто вынуждена была прятаться в те три норы моих с ними браков, что оказывались на пути. Я вынуждена была приспосабливаться к жизни с этими ущербными людьми. Ну все, пора прекращать постоянно думать об этой части моей жизни», — решила Пандора.

Рядом с ней сидел высокий мужчина в глубоко натянутой на уши шляпе «стетсон» и ковбойских сапогах, неудобно засунутых им под лавку.

— Извините, мэм, не могли бы мы с вами поменяться местами, а? Вы бы сели у окна, а я — ближе к проходу.

— Конечно, — ответила Пандора.

— Спасибо, мэм. — Они поменялись местами. — Меня зовут Тони, — сообщил ковбой, приветливо протягивая ей широкую ладонь. — Я еду в Даллас. Только что понырял на рифах в Красном море, а теперь с радостью возвращаюсь на пару недель на твердую землю.

Пандора взглянула в окно. Большинство пассажиров вокруг выглядели приятными и вполне обычными, занятыми собой людьми. Многие ехали куда-то, видимо, в поисках работы, другие путешествовали с целью получше узнать Америку. Ну а некоторые были явными бродягами. По мере того как поезд проходил города, описанные Фрэнком в его письмах, Пандора чувствовала, как между ней и отцом, которого она давно не видела, возникает новая близость.

Эль-Пасо — поезд окружила пустыня Нью-Мексико. Пески, казалось, охватывают весь горизонт. Тусон произвел впечатление места тихого, но какого-то анонимного. От отца Пандору отделяли теперь считанные мили.

Пандоре показалось, что у нее жар. Отец ведь был все эти годы для нее мифом, источником сильных сердечных мук. Сейчас, однако, все изменилось: признание матери сняло с ее души ощущение стыда и необъяснимого греха.

И все же она втянула голову в плечи, когда поезд наконец-то вошел в вокзал Феникса. На платформе стояли сразу несколько высоких мужчин. Один из них был ее отцом.

Фрэнк ее еще не заметил, но его зеленые глаза, унаследованные Пандорой, с волнением вглядывались в окна прибывающего состава. Пандора медленно направилась к выходу из вагона. «Такой радостью необходимо насладиться не торопясь», — решила она, спускаясь по ступенькам на платформу. Лицо отца казалось более худым, чем она это запомнила, но волосы по-прежнему были густыми и жесткими, хотя и приобрели пепельный оттенок. Она подошла к отцу, вложила свою руку в его.

— Здравствуй, папа.

Он несколько удивленно посмотрел на нее сверху вниз.

— Девочка моя, — наконец изумленно произнес Фрэнк. — Да это ж моя маленькая Пандора! — Он поднял ее на руки и крепко обнял.

В его руках она вновь ощутила себя птенцом в уютном гнезде.

— О, папа, — призналась Пандора, — я так долго ждала этого момента.

Оба заплакали. Мимо спешили по своим делам люди. Вокзалы и аэропорты — это те места, где не замечают плачущих взрослых людей, орущих детей и рыдающих женщин. Потому что в таких местах люди расстаются, встречаются вновь и при этом всегда льют слезы.

Помолчав, Фрэнк сказал:

— Давай я возьму твой багаж, родная. Не можем же мы тут стоять и выть, как дети малые.

Пандора шмыгнула носом, вытерла ладонью глаза.

Они пошли к стоянке. Отец открыл перед ней дверцу небольшого грузовичка. Пандора скользнула в кабину. Ее чемодан от «Луиса Вуиттона» несколько одиноко и печально разместился в пустом кузове пикапа. Он, видимо, не привык путешествовать в таких условиях.