Фигляр дьявола - Смит Мюррей. Страница 27

Пирсон выключил душ и ступил на пол, покрытый флорентийским мрамором. Приятный, мягкий камень, с текстурой, напоминающей творог. Судья вытерся и завернулся в громадное пушистое полотенце. Точное время встречи с Рестрепо не обговорено, но отель стоял обособленно и, похоже, был довольно маленьким, так что они, без сомнения, найдут здесь друг друга. К своему удивлению, судья ощутил эрекцию. Может быть, это каким-то образом физиологически сказалось длительное путешествие, тревожное предчувствие и теплый душ? Как это сказал Сирано де Бержерак? Если десять тысяч мужчин пройдут по улицам Парижа, размахивая орудиями смерти, то их встретят восторженными криками и осыплют розами. Но если десять человек пройдут по улицам Парижа, размахивая орудиями жизни, то их арестуют и бросят в Бастилию!

Пирсон почти застенчиво улыбнулся и вышел голым из ванной, его «орудие жизни» торчало вперед, указывая путь в со вкусом обставленную спальню с деревянными полами. И вдруг он резко остановился, увидев Рестрепо и полного, похожего на мексиканца человека в аккуратно выглаженных фланелевых брюках и синем блейзере, чисто выбритого, в очках с золотой оправой. Рестрепо стоял у двери, а второй мужчина расположился в кресле из красного дерева и кожи.

Оба незваных гостя обменялись насмешливыми взглядами, когда Пирсон от страха и неожиданности попытался прикрыть руками свою наготу. Никогда в жизни он не чувствовал себя столь беззащитным, за исключением того случая на мосту, когда возле его ног лежал мертвый Венецианская Шлюха, а в ушах все еще звучали очереди «узи».

— Привет, дружище. — Рестрепо улыбнулся. — Хотите, чтобы я позвонил в бюро обслуживания?

— Что? Нет, нет. Я просто… я только что принимал душ.

Эрекцию как рукой сняло, сердце билось так, словно собиралось выскочить из груди. От прилива адреналина дыхание стало таким, будто он пробежал сто ярдов в спринтерском темпе. Судья понимал, что стоит в какой-то мучительной, оборонительной позе: колени согнуты, плечи опущены, руки дрожат. Глаза его перебегали с Рестрепо на сидящего в кресле мужчину, который, как он понял — и от этого вся кожа покрылась пупырышками — был не кто иной, как кровожадный атаман медельинского картеля — Пабло Энвигадо собственной персоной. Человек, о котором по секрету сообщалось, что он обложен полицией и управлением по борьбе с наркотиками в своей родной провинции Антьокии, в отдаленной колумбийской провинции на другом краю света.

— Извините нас за вторжение, сеньор Ханлон, — голос Энвигадо звучал мягко, с особым испанско-американским акцентом, который Пирсону приходилось раньше слышать только в старых вестернах, где главную роль обычно исполнял Чарльз Бронсон, — но этот номер чист, мои люди проверили его. — Пирсон понял, что он имеет в виду электронные средства подслушивания. — Я буду краток.

«Ублюдок, — подумал Пирсон, — он даже не дал мне время одеться». Судья был уверен, что другой мужчина в блейзере и еще один в пиджаке из верблюжьей шерсти находятся в коридоре за дверью номера. А уж о парне на мотоцикле ему и думать не хотелось.

Энвигадо между тем продолжал:

— Я с большим уважением отношусь к вашей организации и желаю вам успехов в вашей борьбе. Англичане живут в сюрреалистическом мире, где мечтают колонизировать нас всех, от Боготы до Дублина…

«Слишком упрощенный взгляд на международную политику», — подумал Пирсон, но был не в том положении, чтобы спорить на эту тему.

И тут у перепуганного судьи вдруг взыграло самолюбие, на свет божий появился бесстрашный, острый на язык судья Юджин Пирсон, старший член коллегии адвокатов, номинально равный по положению в Военном совете с Бренданом Кейси и Мартином Мари, член такой же грозной, жестокой, кровавой организации, каковой являлась «временная» ИРА. Будущий министр юстиции Ирландии. Человек, о котором в один прекрасный день будут распевать баллады в школах и барах Керри и Килдэра.

— Убирайтесь к чертовой матери из моего номера, — услышал судья свой голос. Его гэльский темперамент превозобладал над инстинктом самосохранения. — Я встречусь с вами обоими в баре через пятнадцать минут. — Он все еще задыхался, но теперь уже от ярости. — Если вы собираетесь иметь со мной какие-то дела, сеньоры, то зарубите себе на носу, что я нахожусь под защитой организации, по сравнению с которой ваши банды поганых убийц выглядят, как хор мормонов в молельном доме!..

Теперь он стоял, выпрямившись, закутанный в полотенце, как римский сенатор в тогу, глаза угрожающе сверкали, как во время заседания в суде.

Человек по имени Рестрепо отошел от двери, пересек комнату и без малейшего предупреждения влепил Пирсону пощечину, потом так резко рванул с него полотенце, что судью развернуло. Далее Рестрепо безукоризненно вычищенным правым ботинком пнул судью по лодыжке, да так, что Пирсон рухнул тощим бедром на пол.

— Через пятнадцать минут, сеньор Ханлон.

Он перешагнул через лежащего Пирсона и направился к открытой двери. Пабло Энвигадо уже вышел из комнаты.

Юджин Пирсон с трудом сел, поджав колени. Дотянувшись до полотенца, он накрыл им дрожащие плечи. Судья зашмыгал носом, он готов был расплакаться от злости и стыда. Во всем виноват этот ублюдок Кейси, и Бог — свидетель, он заплатит за это…

Британская армия действовала на удивление эффективно. После некоторого ослабления в 60-х и 70-х годах она приобрела опыт и закалилась в боях, одержав победу на Фолклендах, и вот теперь успешно поддерживала американскую армию и морскую пехоту в Саудовской Аравии, Ираке и Кувейте.

Двадцать лет партизанской борьбы в Северной Ирландии превратили ее специальные и разведывательные подразделения в самые опытные в мире силы по борьбе с терроризмом, и теперь не проходило года, чтобы они не вели операции в какой-либо точке земного шара.

Этот опыт приобретался на улицах Белфаста, в тайных операциях против городских партизан Ольстера, в войне в джунглях против индонезийцев на Борнео, в операциях против террористов на Кипре, в Адене, Йемене, Омане, в жестоких десантных операциях за возвращение Фолклендских островов в Южной Атлантике. Большой процент в этих подразделениях составляли выпускники университетов, некоторым офицерам разрешили на несколько лет оставить военную службу, пожить гражданской жизнью, чтобы затем вернуться в армию со свежими идеями и более современным подходом к делу.

В армии не осталось больше слабовольных и неопытных генералов, и лучшим примером нового поколения военных стал генерал-майор Роберт Вульф Андерсон, награжденный орденом «За боевые заслуги» и «Военным крестом» с пряжкой на орденской ленте, участвовавший почти во всех перечисленных выше военных операциях. Он начал свою карьеру офицером бронетанковой дивизии, потом служил в войсках специального назначения, командовал 22-м специальным воздушно-десантным полком, потом войсками и разведкой британских войск в зоне Персидского залива в ходе операции «Буря в пустыне».

Генерал Андерсон отличался прямолинейностью и практическим подходом к делу, он внимательно выслушал Дэвида Джардина, с которым проводил раньше совместные операции. Дэвид кратко, без лишних слов, попросил генерала освободить капитана Гарри Форда от участия в предстоящих боевых операциях. Разрешение Андерсона требовалось ему для того, чтобы убедить командование сухопутных войск Великобритании согласиться на увольнение Форда из армии, но с таким условием, чтобы через три года, когда закончится его контракт с секретной службой, молодой офицер снова смог бы вернуться на военную службу.

Джардин раскрыл перед генералом почти все свои карты. Он рассказал Андерсону о том, что Гарри нужен секретной службе для тайной операции внедрения, что объектом операции является Пабло Энвигадо и что в этой операции непосредственно заинтересован сам премьер-министр. Правда, он умолчал, что есть еще два кандидата и окончательный выбор не обязательно падет на Гарри Форда.

Их разговор проходил во время прогулки по темным, обсаженным пальмами улицам в пригороде Эр-Рияда. Джардин понимал, что отнимает время у Андерсона, который через каждые двенадцать часов работы выкраивал всего по четыре часа для сна, но генерал любезно согласился уделить ему десять минут, о которых попросил Джардин. Старый солдат не задавал лишних вопросов, он понимал, насколько важен этот вопрос для секретной службы, если уж куратор направления лично прилетел сюда в разгар боевых действий.